Еврейский календарь

1394, 3 ноября — (9 Кислева 5155) Последний срок пребывания евреев во Франции перед изгнанием, которое инициировал король Карл Шестой за "прегрешения евреев перед святой верой"

1451, 29 октября — (4 Кислева 5212) Родился Х. Колумб, о происхождении которого известно только то, что о нем ничего наверняка не известно Подробнее

Был ли он из марранов, как предполагает еврейская энциклопедия, и есть ли какие-нибудь основания доверять его сыну, убежденному, что он ведет свою родословную от царя Давида? Не знаю. Крупнейший специалист по испанской истории Сесил Рот считал, что семья Колумба удрала в Геную после погромов 1391 года, охристианилась там, но сохранила еврейские традиции и язык. Сам Колумб, несомненно, имел странное пристрастие к еврейскому мистицизму, а в своих письмах и отчетах всегда ссылался на факты из древней еврейской истории, - писал Рот. Сохранились письма Колумба сыну Диего. В уголках каждой страницы стоят буквы еврейского алфавита, а текст содержит странные, темные места, очень напоминающие Каббалу. Или чего стоит самая первая фраза официального отчета о первом путешествии в Америку: В тот месяц, в который Их Величества издали декрет, что все евреи должны покинуть королевство, в тот самый месяц они дали мне указ предпринять экспедицию... в поисках Индий. Есть многие вещи, связанные с четырьмя колумбовскими путешествиями в Америку, которые гораздо проще объяснить, предполагая так сказать еврейский заговор. Суть его могла быть в том, что после 12-ти лет жизни под инквизицией даже самые богатые и высокопоставленные marranos наконец поняли свою уязвимость и стали готовить пути отступления. Два факта говорят в пользу этой теории. Поскольку экспедиция финансировалась частным капиталом, а королю с королевой за моральную поддержку предлагались проценты (грубо говоря – взятка), то размер этих процентов был предметом торга. Колумб, рискуя своей головой и чужими деньгами, мог что-то потребовать, скажем, в счет увеличения этих самых процентов. Идя на прием в зал Послов, Колумб прекрасно знал, что он должен потребовать: на этот счет он получил жесткие инструкции от своих реальных начальников – Луиса де Сантангела и его близкого родственника Габриеля Санчеса, главных инвесторов предприятия. (Первый одолжил Колумбу 17 тысяч дукатов, а второй – 9 тысяч; в сумме это составляло примерно две трети стоимости экспедиции.) Требования Колумба были странные (это факт номер один): если в ходе путешествия ему посчастливиться открыть новые земли, то какая-то их часть должна быть ему дарована и – читайте внимательно! – управляться им и его наследниками как частное владение, по своим собственным законам. Для того чтобы увидеть, что из этого получилось, надо на время покинуть Испанию и перебраться на другой берег Атлантического Океана. Король свое слово сдержал. В 1494 году Колумб впервые высадился на Ямайке и в этом же году получил ее в подарок. Очень мало известно достоверно, что происходило на острове в первые сто лет обитания на нем -испанцев-. Известно, тем не менее, что Ямайка стала секретным убежищем для выгнанных из Испании и Португалии евреев, испанских marranos и еврейских пиратов (были и такие). Однако, официально население острова состояло из испанцев, португальцев и африканос (через остров проходила основная торговля рабами). До середины 17-го столетия никто за пределами Ямайки не знал, что на самом деле португалец - это кодовое слово, обозначающее - тайный еврей. В 1654 году англичане, лютые враги Испании, осадили остров. Но - странное дело! - вместо сопротивления их ждала, чуть ли не дружеская встреча. Якобы португалец капитан Кампо Саббата помог британскому флоту войти в Кингстонский залив. Два других -португальца- срочно составили и подписали мирный договор, по которому Ямайка стала принадлежать Британии. Высадившись на остров и присмотревшись к своим новым подданным, англичане совсем удивились: их командир в письме к Оливеру Кромвелю писал, что около половины европейского населения острова – тайные евреи. Много интересного происходило на Ямайке после прихода англичан. -Пиратские аттаки, организованные и финансируемые евреями..., сломали хребет Испанской Империи. Еврейские пираты, координируя свои действия с капитаном Морганом, помогли поставить Испанию на колени. В 1670 году Мадридский Договор передал Европе права на заселения Нового Света, и евреи, наконец, были свободны быть евреями, - отмечает историк Эдвард Критцлер. По приглашению Кромвеля, а после него короля Карла II, тысячи европейских евреев (в основном разбросанные по всему миру испанские и португальские изгнанники) переселяются на Ямайку и другие Карибские острова. В XVIII веке ямайские евреи занимают ведущие позиции в экономическом, а в следующем веке и в политическом мире Вест-Индии. К середине XIX века в ямайском Парламенте было так много евреев, что он закрывался на Йом-Киппур. Ямайская история – это факт номер два. Игорь Юдович ОТ СЕВИЛЬИ ДО ГРЕНАДЫ www.berkovich-zametki.com

1476, 8 декабря — (22 Кислева 5237) Евреи Севильи получили приказ покинуть свои дома и переселиться в отведенные для них строения в двух изолированных кварталах, предварительно оплатив ремонт

1478, 1 ноября — (6 Кислева 5239) Издана булла папы Сикста IV о создании в Испании Святой инквизиции

Инквизиция Была ли испанская инквизиция воплощением абсолютной жестокости? Можно отметить, что тюрьмы инквизиции как правило не походили на легендарные каменные мешки in pace (одиночки). Богатые узники могли иметь при себе своих слуг, бедные заключенные сами готовили себе еду, а днем даже иногда могли работать в поле. И богатые, и бедные могли принимать посетителей, читать и писать, если они были грамотными. Если тюрьма оказывалась переполненной узниками, инквизиторы могли арендовать дом в городе, чтобы разместить там заключенных. Среди национальных институтов, восходящих к эпохе правления королевы Изабеллы Испанской (1474-1504), одним из самых характерных и самых известных стала инквизиция, призванная искоренять любые возможные формы инакомыслия. На протяжении последних пятидесяти лет историки ведут спор о том, являлась ли инквизиция орудием королевской власти или церкви. Она не была ни тем, ни другим, или и тем, и другим одновременно. Прежде всего это было чисто испанское явление. Это был своего рода плавильный котел амбиций и фанатизма. Инквизиция являлась инструментом власти и источником моральных установлений. Она внушала страх, но средний испанец считал, что это полезный и спасительный страх. Большие и маленькие, аристократы и нищие толпами собирались на аутодафе, и вскоре установился обычай совмещать эти драматические уроки истинности христианской веры с торжественными событиями королевского двора, восшествиями на престол или королевскими свадьбами. В этой связи необходимо заметить, что еретиков не сжигали непосредственно во время аутодафе: эта церемония, часто открывавшаяся самим королем, состояла в процессии из сотен осужденных ("кающихся грешников") с зажженными свечами в руках и гротескных колпаках sambenitos, направлявшейся к месту аутодафе (в Мадриде это была главная площадь, "Plaza Mayor"), где громко зачитывался приговор. Эта церемония длилась целый день с утра до вечера, а в случае необходимости продолжалась и на следующие дни. Костры сооружались в других местах, обычно в городских предместьях; эти места назывались quemadero (от глагола quemar - жечь). Казнь также была публичной, и на нее собирались толпы народа, стремящегося получить наставление в добродетели. Очень показательным является описание в одной из рукописей того времени глубокого огорчения, охватившего жителей Севильи в 1604 году, когда одно аутодафе было отменено по приказу короля в самый последний момент: "Общее чувство овладело всеми, глубокая внутренняя печаль, как если бы каждый был обижен и обделен; ибо дело Господа имеет такую силу, что каждый хотел встать на его защиту; это событие позволило понять какую любовь, уважение, но также и страх внушала инквизиция". Та любовь к своей инквизиции, которую испанский народ пронес через века, позволяет лучше понять, почему еще и в наши дни за Пиренеями находятся ее защитники. Конечно, даже самый ревностный христианин из их числа высказывает некоторое удивление в связи с тем, что процессы отдельных скрытых иудеев продолжались десятки лет. Еще больше удивления могут вызвать рассуждения одного епископа XVI века, полагавшего, что костер - это единственная подходящая кара для бедных еретиков, "поскольку они не имеют стыда, и у них ничего нельзя конфисковать". Это напоминает нам, что нельзя измерять торжествующую Европу эпохи Возрождения по меркам XX века. Была ли испанская инквизиция воплощением абсолютной жестокости? Можно отметить, что тюрьмы инквизиции как правило не походили на легендарные каменные мешки in pace (одиночки). Богатые узники могли иметь при себе своих слуг, бедные заключенные сами готовили себе еду, а днем даже иногда могли работать в поле. И богатые, и бедные могли принимать посетителей, читать и писать, если они были грамотными. Если тюрьма оказывалась переполненной узниками, инквизиторы могли арендовать дом в городе, чтобы разместить там заключенных. Приговоренные к бессрочному заключению чаще всего заключались в монастыри, если это были священники, а не имеющие духовного сана могли отбывать свой приговор на дому. В целом, строгость режима во многом зависела от серьезности обвинения или преступления. Обвиненные в соблюдении иудейских обрядов должны были готовиться к худшему - совсем как евреи в нацистских тюрьмах и лагерях XX века. Не все обвиняемые подвергались пыткам. Если же это происходило, то участь невинных была хуже, чем виновных, поскольку вся система инквизиции базировалась на свободных и естественных признаниях, что оказывалось гибельным для невинных, которым не в чем было признаваться. Мы уже упоминали ранее об этой специфической проблеме признания, теперь приведем конкретный пример. Ниже следуют отрывки из протокола допроса под пыткой Эльвиры дель Кампо, доброй христианки по заявлению всех свидетелей, которую тем не менее обвинили в том, что она не ела свинину и надевала чистое белье по субботам. Дело происходило в 1568 году в Толедо: "Ее отвели в комнату пыток и предложили во всем признаться. Она сказала, что ей не в чем признаваться. Ей приказали раздеться и еще раз сделали внушение, но она хранила молчание. Когда ее раздели, она сказала: "Сеньор, я делала все, в чем меня обвиняют, и я свидетельствую против самой себя ложной клятвой, потому что я не могу выносить то положение, в каком я оказалась; ради Бога, я ничего не сделала". Ей сказали, что она не должна свидетельствовать против себя, но сказать правду. Ей связали руки... Был сделан один оборот узла, и ее опять призвали сказать правду, но она говорила по-прежнему, что ей нечего сказать. Затем она застонала и сказала: "Скажите мне, что вы от меня хотите, потому что мне нечего сказать..." Бесстрастный и подробный протокол допроса под пыткой, представляющий собой акт, составленный нотариусом, продолжается; в соответствии с регламентом число оборотов узла, связывающего руки, могло доходить до шестнадцати: "Был сделан еще один оборот, и она сказала: "Развяжите меня, чтобы я могла вспомнить, что я должна сказать; я не знаю, в чем я виновата, я не ела свинину, потому что от нее мне становится плохо; я все сделала - развяжите меня, и я скажу "истину". Приказали сделать еще один оборот узла... ей велели рассказать во всех подробностях, что именно она совершила. Она сказала: "Что я должна сказать? Я все сделала - развяжите меня, потому что я не помню, что я сделала - разве вы не видите, что я слабая женщина - о, мои руки, мои руки!..." После шестнадцатого оборота приступили к новой пытке: "Ее посадили на кобылу (особое орудие для пыток). Она сказала: "Сеньоры, почему вы не говорите мне, что я должна сказать? Разве я не призналась вам во всем?" От нее потребовали подробностей. Она сказала: "Я не помню. Снимите меня. Я делала все, в чем меня обвиняют свидетели..." Она сказала: "Сеньоры, подскажите мне то, что я не знаю - пожалейте меня - отпустите меня". Она сказала: "Я не знаю, как это сказать - у меня пропала память - Бог мне свидетель, что если бы я могла сказать что-то еще, я бы это сказала - я не могу сказать ничего нового о том, что я сделала, и Бог это знает..." Она сказала: "Закон, о котором говорят свидетели, я не помню, что это был за закон, будь проклята мать, которая меня родила!... О! меня убивают, если бы только мне объяснили, что я должна сказать. О, сеньоры! О, мое сердце!" Она попросила, чтобы ее исповедали, говоря, что она умирает. Ей сказали, что пытка будет продолжаться до тех пор, пока она не скажет правду, и ее увещевали во всем признаться, но какие бы вопросы ей ни задавали, она продолжала хранить молчание. Инквизитор, увидев, что она обессилена пыткой, приказал снять ее". В ходе следующего допроса под пыткой несчастная призналась, что ее отвращение к свинине не было случайным, а отражало еврейские обряды. Инквизитор согласился, что она не знала ничего другого о еврейских обрядах. В результате для нее дело закончилось тем, что ей сохранили жизнь и наложили обычное покаяние. Главным символом инквизиции всегда были костры; тысячи человеческих существ, сожженных заживо, потому что они отрицали божественность Иисуса, или потому что они в чем-то отходили от католических догм, например, по поводу существования чистилища. То, что костры сооружались в городских предместьях, а не на центральной площади, не делало казнь менее жестокой. Довольно странным аргументом в моральном споре выглядит довод, что подавляющее большинство осужденных были задушены гарротой перед сожжением, - привилегия, которой они удостаивались за отречение в последний момент, - но здесь следует помнить, что для палачей речь шла о том, чтобы спасти их не только от пламени костра, но и от адского вечного огня, в который они искренне верили. Каково же было общее число сожженных за время существования инквизиции с 1480 по 1834 год, когда она была окончательно упразднена? Льоренте, инквизитор-отступник, который располагал более полной информацией по этому поводу, чем кто-либо, поскольку в его распоряжении были сохранившиеся в неприкосновенности архивы инквизиции, называл число триста сорок одна тысяча двадцать один. Сама точность этого числа внушает сомнения. По сути, как это показал лютеранин Шефер, в чьей эрудиции и беспристрастности нет повода сомневаться, речь шла о довольно поверхностной и грубой экстраполяции. Согласно Шеферу необходимо уменьшить это число по крайней мере на две трети. Таким образом, реальное число замученных составляет порядка ста тысяч, причем после гекатомб начального периода, их количество постоянно сокращалось. Подавляющую часть осужденных, какова бы ни была их вина, составляли потомки добровольно или насильственно крестившихся евреев. "Преступление против веры", так же как и "политическое преступление" наших дней, оказалось весьма гибким понятием. Очень скоро инквизиция стала расследовать самые разнообразные дела. Прежде чем заняться этим вопросом, поговорим о некоторых других аспектах деятельности испанской полиции душ. Прежде всего обсудим приемы шпионажа и получения информации. Для этой цели инквизиция создала целую сеть "друзей" из уважаемых людей, иногда принадлежавших к самым громким именам испанской аристократии; их общее число в следующем столетии составляло по некоторым оценкам более двадцати тысяч человек. Эти люди не получали вознаграждения; в качестве знака признательности они носили особую медаль или бляху. Это отличие считалось очень почетным, поскольку одновременно оно служило свидетельством "чистоты испанской расы"; более того, "друзья" стояли над обычным правосудием и обычной полицией, каковы бы ни были их злодеяния, они подлежали только суду инквизиции. Но самым важным инструментом были архивы инквизиции. Разумеется, тогда не было картотек с приметами, досье и компьютеров, которыми располагают современные полицейские службы. Но помимо протоколов своих допросов и докладов информаторов инквизиция пользовалась генеалогическими таблицами семей конверсо и связанных с ними, которые являлись подозреваемыми a priori. В принципе каждый год совершался обход района. В сопровождении нотариуса инквизитор должен был посетить каждое домовладение, провозгласить "эдикт милосердия", дополнить генеалогические таблицы и проверить состояние sambenito. Это позорное одеяние наряду со своей функцией назидания масс превратилось в своего рода рабочий инструмент, а именно в специфический архивный документ. Sambenito делали из грубой прочной ткани, украшенной различными эмблемами, чаще всего это был крест Святого Андрея, но в случае приговоренных к смерти на нем были изображены черти из преисподней. Раскаявшиеся грешники должны были надевать его по особым дням или носить всю жизнь в зависимости от приговора, что служило знаком для бдительности окружающих и иногда лишало его возможности получить работу и хлеб. После кончины своего хозяина sambenito выставляли в церкви квартала, где он жил, в качестве постоянного предупреждения, чтобы все дети окрестностей и их дети знали о его позоре и о том, что все его потомки всегда будут отверженными и подозреваемыми. Иногда эта выставка была не постоянной, а передвижной; sambenito должны были выставить во всех церквях епархии. Нужно отметить, что были деревни, которые обращались с просьбой остановить эту церемонию или разрешить выбросить sambenito вместо того, чтобы постоянно обновлять его, ибо на протяжении столетий целые семьи терпели последствия еретических взглядов одного из своих предков. Но эти выставленные sambenito существовали еще в конце XVIII века; англичанин Кларк видел их выставленными в галерее собора Сеговии. Языковая практика привела к тому, что обозначая первоначально позорную одежду, слово sambenito стало обозначать и человека, который носил эту одежду, а также его детей. И если они были добрыми испанцами в этой стране, столь озабоченной проблемами чести (а мы приближаемся к страницам, на которых обсудим связь между испанской гордостью и бесчестьем, состоявшим в том, чтобы быть в этой стране евреем), то горе этих отверженных оказывалось безграничным. "Sambenito, - сообщал в 1602 году венецианский посол Сорранцо, - это особый тип людей, которые питают невыразимую личную ненависть к королю, к короне, к правительству, к правосудию и ко всем без разбора. Это те, кто ведет свое происхождение от лиц, осужденных инквизицией... Это осуждение касается их потомков независимо от их личной вины, но лишь из-за греха другого человека, так что они оказываются не только лишенными привилегий и преимуществ, распространяющихся на остальных, но и отмеченными знаком вечного бесчестья. Они живут в мире отчаяния и бешенства; подобно марранам и морискам их возмущают эти бедствия, которые даже в низких и подлых душах возбуждают дух ярости и мужества; они оказываются готовыми на любой бунт, но очень жесткая строгость правосудия и инквизиции исключают любую возможность для проявления какого бы то ни было недовольства". Напротив, настоящий тайный иудей, например, португальский марран мог с презрением относиться к тому, что было для него лишь христианской комедией. Один свидетель с возмущением сообщал, как во время аутодафе в Вальядолиде некий "португалец", облаченный в sambenito, украшенный андреевским крестом, "ровным и бодрым голосом" громко повторял: "Разве святой Андрей менее уважаем, чем святой Иаков? Почему эта ноша должна быть для меня тяжелее, чем другая?" Иудей по крайней мере мог во всеуслышание провозглашать свою истину. Среди жертв инквизиции отнюдь не хулителям Христа было суждено испытать всю гамму пыток, которая была у нее в запасе; от некоторых особенно изощренных разновидностей моральных страданий они были избавлены. В самом деле, если добрый католик, обвиненный в ереси, до самого конца настаивал на чистоте своей веры и отрицал свою вину, то он рассматривался как неисправимый и попадал на костер. Но если он уступал и признавался в вымышленных грехах, то он спасал свою жизнь ценой клятвопреступления и бесчестья для его семьи. В соответствии с богословскими принципами только первый выбор обеспечивал спасение его души. В архивах инквизиции сохранились списки подобных жертв, как и многочисленные признания в вымышленных грехах марранов, сфабрикованных ею. "Нужно найти эффективное средство, - писал один смелый инквизитор, - против ловушки в которую, вовсе не желая того, попала инквизиция, ибо множество заслуживающих осуждения оказываются оправданными и множество добродетельных осужденными из-за злобы свидетелей, а иные в больших количествах вынуждены спасаться бегством, потому что они знают, что против них дали показания или потому что они боятся, что это произойдет..." Признания обвиняемых должным образом регистрировались в присутствии нотариуса, и безукоризненность формы сочеталась с ошибками, переполнявшими содержание. Необходимо подчеркнуть, прежде чем покончить с этой темой, что процедуры испанской инквизиции, жесткий формализм инструкций, точность и скрупулезность протоколов заставляют вспомнить о бюрократическом педантизме полиции тоталитарных государств нашего времени. Можно было бы сказать: "Summa injuria, summum jus" ("Высшая несправедливость есть высшее право" - перефразировка известного латинского изречения "summum jus, summa injuria" - "высшее право есть высшая несправедливость", т. е. право, доведенное до крайнего формализма, приводит к бесправию,- прим. ред.). Террор порождает исключительную пунктуальность. Перейдем теперь к врагам и жертвам инквизиции. На протяжении около половины столетия активность инквизиции почти полностью была направлена на борьбу с иудаизмом. Было совершенно очевидно, что изгнания евреев недостаточно для превращения всех конверсо в добрых христиан. К 1500 году в Андалусии вопреки террору инквизиции или вследствие этого террора распространились мессианистические движения. Подобные проявления марранизма лишь облегчали репрессии. В Кордове инквизитор Люсеро воспользовался этим, чтобы удесятерить террор и чтобы приняться за морисков и за потомственных христиан, у которых он конфисковывал имущество и на чьих друзей возводил обвинения. В конце концов он предъявил обвинение самому архиепископу Гранады преподобному Эрнандо да Талавера. Андалусское дворянство стало угрожать восстанием; наконец, после многочисленных интриг великий инквизитор кардинал Сиснерос сместил Люсеро с его поста в 1508 году. Времена неподкупного Торквемады были уже далеко; за несколько лет андалусская инквизиция превратилась в рассадник шантажа и грабежей. Тем не менее крайние меры инквизиции нанесли тайному иудаизму серьезные удары. К 1530 году аутодафе стали редкостью из-за отсутствия практикующих иудаизм. Во второй четверти этого столетия новые категории врагов веры стали все больше привлекать внимание инквизиции. Среди них были находящиеся в самом низу социальной лестницы мориски Гранады, которые к тому же изначально приняли крещение под угрозой силы. Среди социальных верхов это были лютеране и другие сторонники Реформации. Эти последние, несмотря на свою малочисленность, рассматривались как источник особой опасности. Испания превратилась в эту эпоху в бастион воинствующего католицизма, и в глазах инквизиции сторонники Реформации были близки к чему-то подобному евреям, спрятанным под новой маской. Этот пункт заслуживает более подробного рассмотрения. Нельзя забывать связь Реформации с гуманистическим движением, с возвратом к античным источникам, с первым расцветом философии и переводами Библии. До протестантского раскола интеллектуальная элита Испании приняла страстное участие в этом движении. Никто иной как великий инквизитор Сиснерос собрал команду знатоков иврита и греческого, которые в 1515 году представили текст знаменитой Biblia Polyglotta. Речь шла, по словам самого Сиснероса, о необходимости "исправить книги Ветхого Завета по еврейскому тексту, а книги Нового Завета по греческому тексту, чтобы каждый богослов мог обращаться непосредственно к источникам", или, как более кратко формулировали некоторые гуманисты, "постичь еврейские истины". Но уже вскоре Лютер продемонстрировал миру, какие выводы можно было извлечь из анализа этих истин. Кроме того выяснилось, что некоторые тайные иудаисты пользовались кастильскими переводами Библии, чтобы обучать своих детей Закону Моисея. В результате эти переводы были осуждены и включены в перечень запретной литературы. С этого времени жесткая книжная цензура стала одной из основных задач инквизиции, причем в этой области ей удалось добиться таких успехов, что по словам одного инквизитора конца XVIII века Библия (т.е. собственно книга как предмет) превратилась для испанцев в вещь, внушающую ужас и отвращение. Этот инквизитор, Вильянуэва, писал в 1791 году: "То рвение, с которым Святой Престол старался изъять текст Библии из рук простого народа, хорошо известно. В результате тот же самый народ, который раньше стремился к ней, теперь смотрит на нее с ужасом и отвращением; многим она безразлична, большинство ее не знает". В этих условиях любые самостоятельные рассуждения по поводу священных текстов были запрещены, и даже простое стремление читать эти тексты могло с полным правом рассматриваться как знак принадлежности к еврейству, поскольку эти тексты были еврейскими. Таким образом, можно видеть, как откровение на Синае, ставшее общим достоянием всего Запада, способствовало преследованиям евреев и их уничижению. В результате, когда в Испании начались гонения на гуманистов, сын великого инквизитора Манрике писал своему знаменитому другу Луису Вивесу: "Отныне стало само собой разумеющимся, что в Испании невозможно быть сколько-нибудь культурным человеком без того, чтобы преисполниться ересями, преступлениями и пороками иудаизма. Итак, ученых людей заставляют хранить молчание, внушая им ужас..." Ситуация особенно ухудшилась после восшествия на престол в 1558 году Филиппа II, когда Испания превратилась в своего рода тоталитарное государство. Жесточайшие репрессии обрушились на головы протестантов: были обнаружены две небольшие общины в Севилье и Вальядолиде. Архиепископ Толедо Карранса подвергся преследованиям и умер в тюрьме за то, что он опубликовал "комментарий к Катехизису", некоторые фрагменты которого показались сомнительными. Ввоз и хранение запрещенных книг стало преступлением, за которое грозила смертная казнь. Все испанские студенты были отозваны из иностранных университетов и должны были предстать перед инквизицией. На инквизицию была также возложена обязанность осуществлять надзор за всеми иностранцами, проживающими в Испании и следить, посещают ли они мессу, ходят ли к исповеди, знают ли они молитвы и ведут ли себя как добрые католики. "Можно сказать, - писал Марсель Батайон, - что вся Испания спасается за своего рода санитарным кордоном, чтобы отгородиться от какой-то ужасной эпидемии", - и основным вирусом этой эпидемии был еврейский вирус. Знаменитый богослов Сантотис защищал как раз в это время на Тридентском соборе свой тезис о том, что протестантство является ничем иным, как возвратом к иудаизму. Другие теологи заходили еще дальше и утверждали, что иудаизм лежит в основе всех ересей, включая ислам. Инквизиторы извлекали отсюда свои выводы и занимались поисками еврейских корней у последователей Лютера и других еретиков и включали это в обвинительное заключение в качестве отягчающего обстоятельства. Достаточно прочитать следующий отрывок из приговора к смертной казни, вынесенного Педро де Касалья, главе лютеранской общины Вальядолида: "...упомянутый Педро де Касалья, потомок рода обращенных евреев со стороны отца по всем линиям и по линии матери, донны Леоноры де Виверо, по линии ее матери, пребывал в убеждении, что благодаря страданиям и достоинствам Спасителя нашего Иисуса Христа все грешники будут спасены, для чего не потребуется никаких усилий и никакого покаяния и т. д.". Богослов Луис де Леон, один из тех, кто составляет бессмертную славу Испании, вступил в конфликт с инквизицией из-за того, что он выразил сомнения по поводу безупречности текста Вульгаты св. Иеронима (латинский перевод Библии, осуществленный Иеронимом на рубеже IV-V веков и канонизированный в 1548 году Тридентским собором,- прим. ред.). Один из следователей инквизиции, занимавшихся делом Луиса де Леона, писал по этому поводу: "Пусть обвиняемый не осмеливается утверждать..., что Святой Дух открыл ему, который не столь свят и даже не является потомственным христианином." то, что Он скрыл от достопочтенного святого Иеронима". История жизни и смерти Луиса де Леона такова: он был еврейского происхождения по трем генеалогическим линиям, родился в 1375 году и умер восьмидесятилетним стариком; христианство принял в 1415 году. В 1491 году инквизиция установила, что после своего обращения он продолжал соблюдать иудейские обряды, предала его посмертному суду и сожгла его останки. В результате у его детей было множество неприятностей, отразившихся на судьбе самого дона Луиса, уже ничего об этом не узнавшего. Но инквизиция тщательно обновляла свои генеалогические досье. Этот пример хорошо показывает сложность и запутанность испанской ситуации, на которую существенно повлияли евреи и мавры, и где было общепринятым мнением, как мы это вскоре увидим, что вирус еврейства передавался по наследству (в современных терминах речь могла бы идти об особом патологическом гене). Само это убеждение, это подозрение, висевшее над головами новообращенных христиан, даже если они не являлись sambeniti в прямом смысле этого слова, вызывало в них горечь и сомнения, в результате их правоверность оказывалась менее твердой, чем у потомственных христиан. Горожане, как правило, хорошо образованные, они оказывались вдвойне открытыми для новых идей; таким образом возникал своего рода замкнутый круг, который подкреплял общепринятую идею о вредоносности еврейской крови. Что же касается настоящих тайных иудеев, т. е. испанских марранов, то террор инквизиции истребил их до такой степени, что к 1570-1575 годам их уже практически не осталось. Но в 1580 году превратности истории способствовали тому, чтобы борьба с марранизмом вышла на первый план в задачах кастильской инквизиции и к тому же усилила испанскую манию по поводу евреев. В 1580 году после поражения и смерти в Марокко короля Себастьяна Португалия была присоединена к Испании. Португальская инквизиция, существовавшая уже около тридцати лет, удвоила свои усилия. В то же время переход через испанскую границу оказался сильно упрощен, в результате чего португальские марраны, гораздо больше утвердившиеся в традициях тайного иудаизма, чем испанские новообращенные, в больших количествах распространились по всему полуострову. Вовлеченные в борьбу с инквизицией, они содержали в Риме что-то вроде постоянного лобби, с помощью значительных взносов в папскую казну добивавшееся коллективных помилований, которыми в основном пользовались богатые марраны, в то время как бедные и неудачники попадали на костер. В результате всего этого испанское население пришло к убеждению, что португалец и еврей - это одно и то же. Что касается других народов, то они легко распространили аналогичное подозрение на всех жителей Иберийского полуострова, чему имеется бесчисленное количество свидетельств от Рабле до Мартина Лютера. В "Гаргантюа и Пантагрюэле" Пантагрюэль не принимает испанское оружие, потому что "его отец ненавидел всех этих идальго, марранизированных как сам Дьявол". Что же касается Лютера, то он восклицал: "Я предпочитаю иметь дело с турками как с врагами, чем с испанцами как с сюзеренами, большинство из них марраны, обращенные евреи". ЛЕОН ПОЛЯКОВ - ИСТОРИЯ АНТИСЕМИТИЗМА - ЭПОХА ВЕРЫ

 , дававшая испанским правителям право назначать трех епископов или других подходящих лиц в возрасте не ниже сорока лет для преследования еретиков и их пособников.

1484, 12 декабря — (24 Кислева 5245) В Италии выполненное Йошуа Соломоном Сончино вышло печатное издание книги Behinat 'Olam, автор Jedaiah Bedersi. (см. 2 февраля) Идалия бен Авраам Bedersi - еврейский поэт, врач, философ (годы жизни примерно 1270-1340). Родился в Провансе, городке Bedersi. Behinat га-'Olam (Изучение мира), называемый также его первым словам, "Shamayim ла-Rom" (небес высота) - поэма написана после изгнания евреев из Франции (1306), в этом случае делается ссылка в одиннадцатой главе Поэма состоит из 37 коротких глав.

1486, 29 октября — (1 Кислева 5247) Отправился в Иерусалим Овадья из Бертиноро или Бартенура (умер примерно в 1500 году Иерусалиме) — раввин, путешественник и известный комментатор Мишны, писатель. Далее

Родился в Италии, в Бертиноро. Его отца звали Авраам. Учился у Иосефа, сына Соломона (аббревиатура Махарик). Служил раввином Бертиноро в провинции Форли, откуда получил своё прозвище, затем Кастелло.

В 1486 году начал своё путешествие в Палестину, куда прибыл в 1488 году. Прибыв в Иерусалим Овадья обнаружил там бедноту, базисное незнание закона, а также совсем малочисленное еврейское население, у которого почти отсутствовали общинные и благотворительные институты. Овадья решил не тратить времени даром и за 12 лет смог многое создать и восстановить. Община вскоре после его прибытия назначила его местным раввином, что облегчило его деятельность. Самым первым нововведением стали его проповеди в синагоге каждый шаббат, где он призывал евреев строже соблюдать заповеди и заниматься Торой.

В 1492 году, после изгнания из Испании, многие беженцы прибыли в Иерусалим и оказались на попечении Овадьи. Овадья открыл для них иешиву на деньги египетской общины и во многом помог их обустройству. Вскоре появились деньги на создание больниц, похоронного общества, помощи неимущим. Слава о выдающимся раввине пересекла общины и страны и перед смертью к раву Овадье обращались также мусульмане и евреи из других стран Ближнего Востока. Похоронен на Масличной горе в Иерусалиме

 . Мировую славу раву Овадье принесли его комментарии к Мишне, базирующиеся на Талмуде, РаШИ и Рамбаме. Комментарии приобрели такую известность, что до сих пор Мишна нигде не изучается без его комментариев. Кроме этого раввин в своих заметках о путешествие в Эрец-Исраэль описал жизнь тех общин, которых он посетил по дороге. Равом Овадьей также написаны комментарии на комментарии РаШИ к Торе и несколько поэтических произведенией

1489, 18 ноября — (24 Кислева 5250) В Неаполе печатниками Иосифом Гаузенхаусером, Йом-Товом бен Пересом и Соломоном бен Пересом издана книга философа 11 века Бахии ибн Пакуды

Ибн Пакуда Бахья бен Иосеф (вторая половина 11 в., Испания), еврейский философ-моралист. Главный труд Ибн Пакуды — написанный по-арабски около 1080 г. трактат «Китаб ал-хидайя ила фараид ал-кулуб» («Книга наставлений об обязанностях сердца»). С небольшими сокращениями трактат был переведен на иврит Иехудой ибн Тиббоном в 1161 г. под названием «Ховот ха-левавот» («Обязанности сердца»). Трактат построен по образцу современных Ибн Пакуде трактатов мусульманских моралистов: подразделив во введении обязанности человека на телесные и духовные («обязанности сердца»), Ибн Пакуда восходит от низших духовных совершенств к высшим и в конечном счете к единству с Богом. В учении о душе Ибн Пакуда следует неоплатонической традиции: душа, временно помещаемая Богом в тело, подвергается риску забыть свое небесное происхождение и возложенную на нее Богом миссию, но находит помощь в разуме и Законе, полученном через Божественное откровение. Трактат Ибн Пакуды в переводе на иврит приобрел широкую известность и оказал значительное влияние на всю последующую еврейскую религиозно-мистическую литературу и еврейскую средневековую поэзию, а также веками служил практическим руководством для евреев в вопросах нравственного поведения. www.eleven.co.il

 , жившего в Сарагосе, "Руководство по обязанностям сердца" ("Аль Хидайах ila Faraid аль-Кulub"). Книга была написана по-арабски, переведена на иврит Иудой ибн Тиббоном в 1161-1180 годах под названием "Нobot га-Lebabot" (Инструкция по Обязанностям сердца). В книге предпринята попытка приведения в систему этики иудаизма.

1490, 3 декабря — (20 Кислева 5251) Людовико Сфорца - герцог Милана, изгнал евреев из города

1490, 12 декабря — (29 Кислева 5251) В Неаполе печатником Joshua Solomon Soncino (Йошуа Соломоном Сончино). (см. 2 февраля) изданы на иврите книга Псалмов и Притч.

1491, 9 сентября — (7 Кислева 5252) в Неаполе типографом Азриэлем Гунценхаузером напечатано полное еврейское издание главной медицинской энциклопедии средневековья "Большого Канона" Ибн Сины. Книга с арабского была переведена Иосефом Лорки и Натаном Хамеати.

1491, 9 ноября — (7 Кислева 5252) В Неаполе печатником Азриэлем Гунзенхауэрсом изданы "Каноны" Авицены. Азриэль Гунзенхаусер и его отец Иосиф - выходцы из Германии. Перебрались в Неаполь, где создали типографию.

1491, 15 ноября — (13 Кислева 5252 (или 16 ноября, 14 Кислева) Инквизицией вынесен смертный приговор

Протоколы этого процесса содержат любопытные детали того, как адвокатам поручалось шпионить за обвиняемыми и провоцировать их, а также различные приемы, вынуждавшие подсудимых выдвигать друг против друга тяжелейшие обвинения. Похоже, что через год после начала этого процесса все обвиняемые сделали требуемые признания за исключением неукротимого Бенито Гарсия, конверсо, который утверждал, что «он полностью отрекся от христианства после того, как ему стали заливать воду в ноздри». Он также соглашался, что евреи, обращавшиеся в христианство, были антихристами, но при этом громогласно заявлял в переполненном зале, что главный антихрист — это Торквемада. Инквизиторы прилагали все возможные усилия, чтобы добиться впечатляющих признаний, но при этом проявляли исключительное равнодушие к фактическим уликам: так называемая распятая жертва не имела ни имени, ни образа. Ни один свидетель не заявил об исчезновении ребенка, его тело не было обнаружено, хотя в признаниях содержались описания места, где его похоронили. Не было сделано ни малейшей попытки выяснить, кто это был. Так, в качестве безымянного «святого ребенка из Ла-Гуардии» этот фантом стал позднее объектом религиозного поклонения, воспетым многими поэтами и прозаиками, в том числе и Лопе де Вега. Поразительно, что и в наши дни некоторые испанские католические историки утверждают реальность этого преступления.

  шести евреям и пяти обращенным из Ла-Гуардии близ Толедо, обвиненным в намерении погубить христианство с помощью средств черной магии с использованием освященной просфоры и сердца распятого ребенка (Кровавый навет). Все они были сожжены на следующий день. Копии приговора были разосланы во все испанские города. (см. 1 сентября)

1491, 16 ноября — (14 Кислева 5252) Этим числом помечен приговор инквизиции семерым «иудействующим еретикам» к сожжению за убийство христианского мальчика (Кровавый навет). Восьмой человек был осужден за это преступление позже. Двое евреев и шестеро «конверсос» — евреев-выкрестов под пытками признали, что похитили мальчика в Толедо и привезли его в Ла Гуардиа, чтобы распять. Легенда гласит, что они высекли мальчика, заставили его нести крест и подвергли тем же страданиям, какие описаны в Новом Завете применительно к Иисусу. В Ла Гуардиа осужденные якобы вырвали у ребенка сердце и с помощью облатки для причастия, украденной из церкви, исполнили ритуал, имевший целью отравить запасы воды христианского населения.

1492, 20 декабря — (30 Кислева 5253) Гражданнами Феррары официально стали евреи, изгнанные из Испании, 21 семья. По решению герцога Феррары Эрколе I (1471—1505) и по настоянию его жены Элеоноры Неаполитанской он разрешил евреям, высадившимся в Генуе, поселиться на его территории и покинуть ее в любое время. Им было позволено заниматься любой торговлей, собирать налоги и быть аптекарями; герцог даже пообещал добиться для них папского разрешения заниматься медициной среди христиан. Беженцы должны были пользоваться всеми привилегиями других евреев, за исключением открытия ссудных контор, хотя впоследствии были даны разрешения и на это. Среди тех, кто поселился в Ферраре, были члены известных семей, таких как Нахмии, Абулафии и Франко. Иммигранты были врачами, купцами и ремесленниками

1496, 4 декабря — (29 Кислева 5257) Ради брака с Избеллой, дочерью испанкой королевской четы Изабеллы и Фердинанда, король Португалии Мануэл Счастливый издал указ, предписывавший всем евреям Португалии в течение десяти месяцев креститься или покинуть страну. Стремясь по экономическим соображениям удержать часть еврейского населения в Португалии, король распорядился о насильственном крещении детей в возрасте от четырех до 14 лет (позднее было распространено на лиц до 20 лет). Однако это лишь ускорило бегство евреев из страны. Последовало указание о том, что изгнанники могут покидать Португалию только через лиссабонский порт. Около двадцати тысяч евреев, собравшихся в столице в ожидании кораблей, были 19 марта 1497 г. согнаны в один из дворцов и после многочисленных, но безуспешных попыток убедить их добровольно перейти в католичество подверглись насильственному крещению. Одновременно были крещены все оставшиеся евреи Португалии, включая беженцев из Испании. Руководители общины, включая последнего верховного раввина Португалии Шим'она Маими, предпочли отступничеству мученическую смерть под пытками. Лишь немногим (например, Аврахаму Закуто и Я'акову Ибн Хабибу) удалось избежать крещения и покинуть страну. (см. 5 декабря)

1496, 5 декабря — (30 Кислева 5257) Издан декрет короля Мануэла I об изгнании евреев и мусульман из Португалии. Он предписывал им покинуть страну не позже ноября следующего года, а вскоре последовал указ о крещении насильственном всех детей младше 14 лет (затем распространен на лиц до 20 лет), после чего началось повальное бегство евреев из страны. Лиссабон был объявлен единственным портом отправки изгоняемых, и им было приказано сосредоточиться в столице, где, по заявлению властей, их должны были ожидать корабли. 19 марта

1497, 16 ноября — (21 Кислева 5258) В итальянском городке Барко печатником Гершомом Сончино (см. 23 января) издан Вавилонский талмуд (Talmud Babli Sanhedrin)

1503, 14 декабря — (26 Кислева 5264) Родился М. Нострдамус

Полтысячелетия - срок немалый даже для истории цивилизации. И если за это время из памяти человечества не изгладилось чьё-то имя, значит его обладатель действительно велик. Но что же совершил Мишель Нострдавус. родившийся 14 декабря 1503 года? Удивительно, но исходя из распространённого современного о нём мнения - ничего. Нострдамус в нашем понимании - провидец, астролог, предсказатель будущего. А об ином, гораздо более полезном для людей его занятии, известно мало. Евреи говорят: "Спасший одного человека сохранил целый мир". Нострдамус, чья семья под угрозой гонений перешла из иудаизма в христианство лишь за год до его рождения, спас не одну, а сотни человеческих жизней. Оба деда Мишеля Пьер Нострдам и Жан де Сент-Реми были занимавшими высококое положение врачами, лечившими французскую знать (Жан де Сент-Реми был одно время леб-медиком Рене Доброго, графа Прованса). В возрасте 26 лет закончил медицинский факультет университета в Монпелье и иих внук. Однако ещё до этого события жители Южной Франции часто встречали на своих дорогах путника, ведущего под узцы мула, гружённого медицинскими книгами и инструментами. Уже тогда, юношей, Мишель решил, что призванием его является борьба с эпидемиями. Ла-Рошель, Бордо, Тулуза, нарбонн, Кракассон - он, бакалавр, а потом доктор медицины, появлялся повсюду, где возникала угроза вспышек лёгочной и чёрной чумы, холеры, дизентерии. Для лечения использовал невиданные прежде методы фитотерапии и неожиданным сочетанием трав нередко побеждал болезнь. Нередко, но не всегда: в 1538 году не смог уберечь от смерти собственую жену и двоих детей. Но не только магические отвары растений применял Нострдамус. В своей деятельности он предвосхитил профилактические и санитарные мероприятия, вошедшие в обиход медиков в более позднее время. Остановка эпидемии в Марселе принесла Нострдамусу славу ещё при жизни. Благодарные жители Экса наградили его пожизненой пенсией. В 1547 году Нострдамус закончил, наконец, свои скитания, осел в городке салон де Кро, что между Авиньоном и Марселем (брат его был там бургомистром), занялся врачебной практикой, женился. В 1550 году начал издавать астрологический льманах, а через 5 лет в сборнике "Центурии" ("Столетия") опубликовал свои знаменитые пророчества. "Центурии" - это вображаемое путешествие автора в будущее с предсказаниями всего того, что ожидает человечество вплоть до 2199 года. "Столетия" или "Апокалипсис" принесли Нострдамусу бессмертную славу. Парадоксально, однако, то, что до сих пор нет ни одного пророчества Нострдамуса, понятого людьми до случившегося события. Во-первых, старофранцузским мало кто владеет, во-вторых, Нострдамус зашифровал свои четверостишия каким-то особенно хитрым способом. Поэтому переводчики и аналитики его текстов старются кто во что горазд в зависимости от таланта и воображения. "Иная династия будет в России. Страна за свободу свою восстаёт. Народ, став от горя единным "Месиией", К расцвету и славе всё царство ведёт" Речь, видимо, идёт о революции. И в лет 30 назад было даже ясно - какой. Сегодня - нет. В таком случае какой в этом гадании толк? Народ ведь желает знать будущее, чтобы, так сказать, "соломку подстелить", а когда рухнул уже без задних ног, а тебе вдогонку объясняю, что Нострдамус всё это давно предсказал, настроение и вовсе портится и по поводу этого пророка появляются нехорошие мысли. Впрочем, есть отдельные личности и целые слои населения, которым произведение старинного французского врача любо и полезно. Это те, кто паразитирует на общественном мнении. Здесь в ход идёт всё - и интерпретация какя нужно, и фальсификация, если потребуется. Например, первая подделка "Центурий" случилась уже в 1649 году. Тогда партия королевы Анны Австрийской боролась против кардинала Мазарини (см. "20 лет спустя" А. Дюма). И вот, чтобы этого хитрого итальянца уесть, появились фальшивые четверостишия Нострдамуса о скором его поражении. В 1781 году "Пророчества" были включены церковью в список запрещённых книг. Но уже через 8 лет на сборник ссылались, когда штурмовали Бастилию: Нострдамус, мол, предвидел успех революции. Гитлер поручил соему астрологу Крафту найти в "Центуриях" подтверждение будущих побед Гармании, что и было сделано. Зато когда Гесс сбежал в Англию, агументируя тем, что вычитал у Нострдамуса о поражении нацизма, книгу в Рейхе тут же запретили. Черчилль тоже не прошёл мимо предсказаний француза. И в Великобритании изготовили материалы о видении Нострдамусом конечного превосходства союзников. Говорят, даже линия Можино была построена из-за прорчеств Нострдамуса. Французский министр прочёл трактовку одного из катранов о нападении Германии на Францию и решил спешно укрепить границу. А вот свежий пример нечестного использования наследия великого астролога. После 11 сентября появились сообщения о предсказании им этого события. "На 11 день 9 месяца две птицы столкнутся с двумя высокими статуями в Новом городе и вскоре после этого наступит конец света". Все, конечно, ахнули, хотя, как оказалось, таких строк Нострдамус никогда не писал. Великий учёный, врач, астролог, писатель Мишель Нострдамус прожил 62 года. Рассказывают, прощаясь ночью, слуга сказал ему: "До завтра, мастер". "Завтра меня не будет" - ответил тот. Так и случилось. Нострдамус умер 17 июля 1566 года от разрыва сердца.

  (или 23-го).

1532, 7 ноября — (9 Кислева 5293) Погиб каббалист и мистик Соломон Молхо.

1543, 6 ноября — (9 Кислева 5304) Запись в конце одной из книг, принадлежавших ученому-филологу, автору многих грамматических сочинений и словарей, типографскому корректору Элии Левите (Элияху Ашер Ха-Леви Ашкенази (Элия Бахур, Медакдек, Тишби): "Во вторник, шестого ноября, 304 года я начал преподавать в доме дона Франциско одному гою по имени сеньор Иоанн Мария, по одному уроку в день за плату в одну лиру. 30 в месяц, и если с нами в то же время будет занимться другой нееврей, то они увеличат плату"

1570, 16 ноября — (18 Кислева 5331) Землетрясение в Ферраре, во время которого частично был разрушен дом Азарии бен Моисея деи Росси - врача, раввина, ученого, историографа, основателя исторической критики. Происходил из старинной еврейской семьи Мин ха-Адуммим Далее

Получил широкое светское и богословское образование

По профессии был врачом; жил в Мантуе; в 1543 году переселился в Феррару, затем жил в Анконе, Болонье и Саббионетте. В 1569 году, после изгнания евреев Пием V из Папской области, вернулся в Феррару. В 1571 году в Ферраре разразилось землетрясение, от которого погибло ~200 человек, но он с женой и дочерью избежал гибели.

Главный труд — «Меор эйнаим» («Свет очей») состоит из трех книг. 1-я — «Кол Элохим» («Kol Elohim», «Глас Божий», ??? ?????) описывает пережитое им в Ферраре землетрясение, длившееся 10 дней. Росси приводит здесь и объяснения землетрясений, даваемые разными авторами: у евреев — теологические («кара Бога»), а у неевреев — также и научные. 2-я книга — «Хадрат зкеним» («Hadrat Zekenim», «Величие старцев») — перевод на иврит послания Аристея. Наиболее важна и объемна 3-я книга — «Имрей бина» («Imre Binah», «Разумные речи»), поделённая на 60 глав. Она посвящена новому, революционному для еврейского общества той эпохи рассмотрению еврейской истории и, в частности, её хронологии. Затрагивает историю еврейских поселений в Александрии и Кирене, восстание Бар-Кохбы, переводил Иосифа Флавия. Знакомство Росси с нееврейскими источниками (свыше 100 имён упомянуты в книге) было небывалым. Не ограничиваясь трудами историков и философов, Росси обращался даже к трудам отцов церкви. Он свободно владел латинским; сочинения греков читал в переводах на латинский и итальянский.

Сравнивая многие утверждения законоучителей Талмуда с мнениями авторов-неевреев, Росси нередко считает правыми последних. Доказал, что период персидского владычества в Иудее был намного длиннее, чем это отражено в Талмуде, и имел важное значение в истории евреев. Указал на то, что еврейский календарь «от сотворения мира» возник лишь после эпохи гаонов, а до этого евреи пользовались другими системами летосчисления. Выявил поздний, средневековый характер Иосиппона и его недостоверность.

Изучал позабытую евреями еврейско-эллинистическую литературу. Доказал, в частности, что Филон Александрийский пользовался Септуагинтой, а не Библией на иврите.

Интересовался еврейской археологией, нумизматикой, развитием иврита и поэзии на нём, арамейским и т. д. Клерикалы с тревогой смотрели на деятельность учёного. В Риме, Венеции и ряде других городов на его книгу был наложен херем. В Цфате Иосиф Каро приказал члену цфатского раввината р. Элише Галлико составить проект акта об анафеме на эту книгу. Смерть помешала р. Иосифу Каро подписать проект, тем не менее акт об анафеме был опубликован цфатским раввинатом.

Видными среди его критиков были Моисей Провансаль из Мантуи, Исаак Финци из Пезаро и Давид Провансаль. Росси ответил своим критикам в работе «Мацреф ла-кесеф» («Горнило для серебра»), посвящённом вопросам календаря и хронологии, которое он написал незадолго до смерти.

Был автором сборника стихов, среди которых есть несколько литургического характера. Скончался в 1578 году в Мантуе.

 

1571, 14 декабря — (27 Кислева 5332) В Венеции издали указ об изгнании из города через два года всех евреев. В течение полутора лет угроза изгнания омрачала жизнь венецианских евреев. Многие из них действительно уехали – одни в города на материке, другие в мусульманские страны Средиземноморского побережья, где могли надеяться хотя бы на передышку. Оставшиеся распродавали имущество, готовясь к отъезду.

1572, 26 ноября — (20 Кислева 5333) Император Священной Римской империи и эрцгерцог Австрии с 25 июля 1564 года Максимилиан II приказал изгнать евреев из Пресбурга (совр. Братислава), но приказ остался на бумаге

1573, 7 ноября — (12 Кислева 5234) Умер Шломо бен Иехиэль Лурия - комментатор Талмуда. Уже в молодости прославился ученостью, и многие раввины, в том числе и из-за рубежа, с той поры стали обращаться к нему за решением вопросов в области Галахи. В 1539 г. занимал пост раввина в Брест-Литовске, но, по некоторым сведениям, и до этого был раввином в разных общинах Литвы. Далее

В 1550 г. был приглашен в Острог занять должность тестя, переселившегося в Брест-Литовск. Затем переехал в Люблин, где оставался до конца жизни, возглавлял основанную Шаломом Шахной бен Иосефом иешиву. Из-за разногласий с сыном последнего покинул эту иешиву и в 1567 г. основал с особого разрешения властей свою собственную иешиву, в которой вел преподавание по особой методике. Лурия выделялся уникальной для своего времени независимостью в толковании галахических постановлений и своеобразием методов критического сопоставления комментаторского и галахического материала с талмудическими источниками.Его решения признавались большинством авторитетов, с которыми он переписывался и обменивался респонсами. Однако необычайной твердостью в отстаивании своего мнения, резкими суждениями как о современниках, так и о предшественниках, а также публичным порицанием ученых-ригористов, которые, по его мнению, слишком строго толковали Галаху из корыстных побуждений, Лурия нажил много врагов. Огромная эрудиция и широта интересов Лурии отразились в составленных им глоссах, комментариях и уточнениях текста к первым тогда печатным изданиям Талмуда, в исследованиях постановлений галахических сводов (от Маймонида до И. Каро), вопросов литургии, проблем иврит языка и каббалы, к которой он склонялся.www.eleven.co.il

1596, 8 декабря — (27 Кислева 5357) На центральной площади Мехико Сити состоялся "праздник огня" - аутодафе, самое большое к тому времени в истории Новой Испании. Луис Карвахал-Младший, его мать, донна Франциска и его три сестры, донны Изабелла, Каталина, Элеонор были сожжены на кострах. Некоторые источники утверждают, что всего за несколько приёмов было сожжено около 20 членов семьи бывшего губернатора Нового Леона, основателя мексиканского города Монтерей, третьего по величине в стране, дона Луиса Карвахала.