Еврейский календарь

1490, 22 апреля — (1 Ияра 5250) В Москве казнён Леон Мистро, еврей, врач из Венеции, за то, что взялся, но не смог спасти от смерти тяжело больного сына Великого князя Ивана Третьего.

1676, 12 сентября — (15 Тишри 5437) Указ, запрещающий записывать в Большой таможне Москвы товары евреев, приехавших туда "утайкой", а самих евреев препровождать в Посольский приказ "для того, что по указу Великого Государя России евреям с товары и без товаров из Смоленска пропускати не велено"

1813, 20 февраля — (20 Адар-1 5573) По представлению генерал-фельдмаршала армии России Кутузова ковенскому жителю Берке (Борису) Нейману, приказчику российского купца и поставщика русской армии с 1807 года Натана Мееровича, за то, что в 1812 году состоял «агентом при высшей военной полиции... в Москве во время нахождения французов» «всемилостивейше пожалована» серебряная медаль с надписью «За усердие» на Анненской ленте.

1831, 13 августа — (4 Элула 5591) Служебная записка московского обер-полицмейстера генерал-губернатору: "Еврейка Анна Беркова находится в Глебовском подворье. По Высочайшему повелению следует быть отправлена в Могилёв". Анна Беркова из Могилёва пыталась попасть к царю по какому-то частному вопросу, но т. к. евреям России в Москву приезжать запрещалась, попала под надзор полиции (см. 21 августа ).

1831, 18 августа — (9 Элула 5591) В первой трети 19 века евреям России в Москве по личным делам находиться было запрещено. 13 августа 1831 года обер-полицмейстер сообщил генерал-губернатору о некой Анне Берковой, пытавшейся пробиться на приём к государю, и добавил, что её из Москвы высылают "с жандармом в Могилёв". 18 числа рапортовал "Еврейка Анна Беркова во исполнение Высочайшей воли отправлена на родину в Могилёв".

1844, 19 декабря — (9 Тевета 5644) Предписание московского генерал-губернатора князя Щербатова о том, что приезд евреев в Москву для лечения их детей не разрешается. Предписание служило напоминанием чиновникам России соответствующего закона 1842 года. Причиной стало пребывание в Москве могилёвского купца Шайна, чей парализованный сын лечился в Ново-Екатерининской больнице.

1845, 30 сентября — (28 Элула 5605) Служебная записка обер-полицмейстера Лужина генерал-губернатору Щербакову: "Постоянно живущих евреев в Москве, находящихся на службе в полиции - 207, карабинерском полку - 326, кантонистов - 82, гарнизонном батальоне - 18, инвалидной роте 18, всего 657". И далее следовала просьба учредить должность раввина. Им был назначен Абель Козинец из Орши.

1856, 5 июня — (2 Сивана 5616) Евреям России разрешено селиться в Москве повсеместно. До того - только в Глебовском подворье.

1870, 1 июля — (2 Таммуза 5630) Торжественное освящение первого в Москове молитвенного дома, который находился на перекрёстке Большого Спасоглинищевского переулка и Соляного проезда в двухэтажном здании, принадлежавшем домовладельцу Рыженкову. Правление общины взяло этот дом у Рыженкова в аренду.

1871, 16 сентября — (1 Тишри 5632) Приказ обер-полицмейстера Москвы, разрешающий открытие в городе училища для еврейских детей-сирот "Талмуд-тора". В нём изучался Закон Б-жий, русский язык, арифметика, география, история России, чистописание, пение.

1871, 8 октября — (23 Тишри 5632) В Москве открылось училище "Талмуд-Тора" для еврейских детей-сирот.

1872, 8 октября — (6 Тишри 5633) В Москве открылось ремесленое училище для евреев.

1872, 7 ноября — В возрасте 60 лет умер московский обер-полицмейстер и вице-губернатор Алексей Александрович Тимашёв-Беринг

Необузданный самодур Тимашев-Беринг сам по себе являлся олицетворением «николаевской» эпохи, когда малейшая тень сомнения в правильности действий начальства являлась тягчайшим преступлением. Главным же средством пресечения любого «непослушания» была грубая сила. Однако один из случаев проявления обер-полицмейстером беспредельной жестокости всколыхнул всю Москву.

По свидетельству современника, началось все с разноса, учиненного обер-полицмейстером брандмейстеру Воробьеву: на тушение пожара не прибыл обоз из Главного депо. По регламенту, его должен был привести сам Воробьев, но, загуляв в гостях, он не явился по тревоге, а пожарные не имели права тронуться с места без командира. Чтобы избежать начальственного гнева, брандмейстер обвинил в нерадении дежурившего на вышке служителя – он, мол, не вывесил сигнал о пожаре. Тогда Тимашев-Беринг приказал выпороть солдата, но тот не дал себя подвергнуть экзекуции. Во-первых, он не считал себя виноватым – все видели, что сигнал был поднят вовремя; во-вторых – за непорочную службу был награжден знаком ордена Св. Анны (медалью), что по закону освобождало его от телесных наказаний.

Весть об этом происшествии разнеслась в тот же день по Москве. Беринг, впрочем, поспешил вечером явиться в театр, чтобы своим наружным спокойствием рассеять неблагоприятные слухи, – однако неудачно. Во всем обществе только и говорили, что об этом происшествии, даже извозчики толковали об нем на улицах с своими седоками. Между прочим, наши правительственные власти переполошились; понятно, что Закревский должен был употребить всевозможные усилия, чтобы замять эту историю: он ссадил с места Лужина, нарочно для того, чтобы оставить это место Берингу, представил его государю как человека благородного и надежного во всех отношениях; Беринг был избранником его сердца, вернейшею опорою его власти, и вдруг теперь публично признаться, что этот избранник – негодяй! Во что бы то ни стало нужно было извратить дело. Сначала обратились к самому солдату – стали убеждать его, чтобы он показал, что не бил Беринга и не срывал с него эполет, а только «схватился» за них и был принужден их тотчас же оставить. Обещали солдату значительное уменьшение наказания, и несчастный, опомнившись от своего лихорадочного пыла, согласился под этим условием показать именно так, как хотелось чиновникам аудиториата. Дело было представлено в таком виде государю. Между прочим, все родственники Беринга – Норов, графиня Разумовская, княжна Вяземская и т. д. – пустили в Петербурге в ход все пружины, чтобы поддержать этого благородного сановника. С одной стороны – сам Закревский, целая толпа петербургских вельмож, толпа людей, близких к государю и готовых уверить его во всем, чего им хотелось, с другой – бедный солдат, голос которого никуда не мог достигнуть из его душной тюрьмы, не имевший никого, кто решился бы сказать слово в его защиту! Можно ли было сомневаться в результате? Несчастный был приговорен к 3000 ударам сквозь строй. Наказание было исполнено в Москве, в Крутицких казармах; он прошел только 2000 и упал замертво. Его отвезли в больницу, – но, к счастию, он не вылечился; на третий день после своей пытки он умер, а Беринг считает за ним 1000 палок на том свете.

Вот вам рассказ, который может повернуть душу каждого честного человека. Клянусь, что в нем нет ни слова преувеличенного и каждый житель Москвы подтвердит его вам до последней подробности. Происшествие случилось так гласно, в присутствии стольких людей, что, повторяю, невозможно было скрыть его».

Профессор Московского университета О.М. Бодянский отметил в дневнике хождение по рукам сатирических виршей, сочиненных чиновником по особым поручениям при генерал-губернаторе Горсткиным:

«Бывши всегда не в ладах с обер-полицеймейстером Тимашевым-Берингом, Горсткин написал на него стихи, после известного с ним случая, т. е. когда жид пожарной команды (депо) сорвал с него эполеты, и пустил их по Москве из-под руки:

Не дивитесь днем, квартальные,
По ночам фонарные,
Что не видать обирачей,
Им все чудится еврей.
Не дивитесь, частные,
Что дворники несчастные
У ворот храпят сильней:
Руки нам связал еврей.
Не дивитесь, Депо и Дума,
Что дела текут без шума,
Без обычных «гей!» да «бей!»,
Много спеси сбил еврей.
Не дивись, простолюдин,
<…> неважный чин,
Что вас чтут уж за людей:
Все еврей, еврей, еврей!»

Слово «обирач» следует понимать как «вымогатель», а смысл этого стихотворения в целом – констатация факта: отчаянный поступок солдата привел к сбою в работе всей московской полиции. Обер-полицмейстер, прячась от позора, перестал разъезжать по городу и наводить трепет на подчиненных. Приставы и квартальные также притихли, ожидая смены начальства, а в результате упала дисциплина среди рядовых служителей. Возможно, вид «притихшей» полиции настолько был непривычен, что в среде обывателей возникло некое брожение умов.

Довольно скоро весть о «подвиге» Тимашева-Беринга достигла Петербурга. Житель столицы А.А. Пеликан писал в воспоминаниях: «Случай этот […] возмутил общество, но для главных виновников прошел бесследно, и даже не воспрепятствовал дарованию им высоких монарших милостей к ближайшему наградному дню». Не исключено, что обер-полицмейстер действительно получил какую-то очередную награду, но относительно того, что для него эта история не имела других последствий, мемуарист ошибся. Тимашеву-Берингу пришлось отправиться в отставку «по болезни» (А. Кокорев "Московский городовой, или Очерки уличной жизни")

 

1887, 28 мая — (5 Сивана 5647) Состоялась закладка Спасо-галинищеского молитвенного дома, сейчас московская хоральная синагога

1 июля 1870 года состоялось освящение первой московской хоральной синагоги, которая находилась на перекрёстке Большого Спасоглинищевского переулка и Соляного проезда в двухэтажном здании, принадлежавшем домовладельцу Рыженкову. Правление общины взяло этот дом у Рыженкова в аренду. В середине 80-х лет, когда материальное положение общины улучшилось, а срок аренды подошёл к концу, решено было построить новое здание синагоги. Для этого Л. С. Поляков выкупил землю по тому же переулку, но чуть выше. Проект синагоги разработал австрийский подданый архитектор Эйбушиц. Это было торжественное здание с коллонадой и большим куполом. В 1892 году синагога была почти построена, однако к этому времени евреев (примерно 25000-30000 человек) из Москвы выселили, осталось около 7 тысяч. Поэтому синагога властям тоже стала нежелательна. Сначала сняли купол, а 23 июня, в день, назначенный и согласованный с обер-полицмейстером Москвы Власовским для открытия синагоги (в тот день в ней должна была состояться свадьба одного московского врача), и вовсе открывать запретили. Когда хоральной синагоге московские власти даже не разрешили открыться, лишь один пытался протестовать - престарелый раввин Минор. Он и староста синагоги Шнейдер решились отправить Императору прошение, в котором, в частности, была ссылка на закон Российского государства, где было сказано: "Свобода веры присвояется не токмо христианам..., но и евреям, магометанам и язычникам". В ответ 23 сентября 1892 года пришло Высочайшее распоряжение: раввина Минора отрешить от должности и выслать из Москвы в черту оседлости с воспрещением жить вне её. Старосту Шнейдера выслать из Москвы на 2 года. И в тот же день последовало Высочайшее распоряжение Общине до 1 января здание продать или обратить под благотворительное заведение. Кое-как руководителям московского еврейства удалось здание синагоги сохранить и лишь 1 июня 1906 года после многочисленных перестроек и переписки с властью, а так же в результате происшедших в стране революционных перемен, синагога была открыта. Памятные события синагоги. В мае 1945 года в ней состоялся траурный молебен в память о погибших в годы войны евреях. Собралось более 20000 человек, служба транслировалась по радио. 4 июня 1948 года состоялось торжественное богослужение, посвящённое созданию Государства Израиль. 25 сентября 1948 богослужение, посвящённое наступлению Еврейского нового года, знаменитое присутствием на нём посла Израиля Голды Меир. В начале 50-х при синагоге открылась иешива. В 2001 у главного входа возведена "импрвизированная" Стена плача, напоминающая о святыне Иерусалима. Восстановлен купол, снесённый в 1892 году

.

1891, 28 марта — (18 Адар-2 5651) Указ Императора об изгнании

По докладу министра внутренних дел России последовало высочайшее повеление, по которому впредь до пересмотра закона 28 июня 1865 г. воспрещено поименованным в этом законе евреям переселяться из черты еврейской оседлости, а равно переходить из других местностей империи в Москву и Московскую губ., а евреи, там находящиеся, должны выехать оттуда в местности постоянной еврейской оседлости. Начались гонения на евреев. Творилось такое, что глазам не верилось и не описать. Ни один еврей уже не мог чувствовать себя в безопасности. По ночам в дома врывалась полиция, вытаскивала из постели спящих, требуя предъявить право на жительство. Петрункевич рассказывает о вдове с маленьким ребенком, не успевшей еще похоронить скончавшегося после тяжелой болезни мужа: покойный имел университетское образование, поэтому мог проживать в Москве, где и работал банковским чиновником, но его вдова с сиротой с момента смерти главы семьи лишилась права жительства, и их выслали. И это всего лишь один из бесчисленных случаев, слезами и кровью запечатленных в хронике еврейства. Жуткую атмосферу высылки описал еврейский литератор М. М. Долицкий - один из участников Хибат Цион. На евреев устраивали облавы, как на травимых собаками лесных зверей. Многочисленные подручные российского самодержца настигали свои жертвы в любых укрытиях и тайниках, даже в закупоренных бочках и на кладбищах среди могил. Евреи всех слоев и сословий - ремесленники, интеллигенты, ученые талмудисты, торговцы, - унижая свое человеческое достоинство, были вынуждены пресмыкаться перед каждым будочником и дворником, которые выжимали из них все соки, отбирали имущество до последнего гроша, не брезгуя и скарбом бедняков. А когда уже больше нечем было поживиться, выдавали евреев полиции, и та обращалась с ними, как с опасными уголовниками, взломщиками или убийцами: заковывала в кандалы и тысячами отправляла в этап, гнала пешком сотни километров. Немало их погибло в пути. И как водится в таких случаях, еврейская беда отягощалась еще и позором: деморализация охватывала самих преследуемых, начинались наговоры и доносы друг на друга в тщетных попытках спасти собственную шкуру. М. М. Долицкий не обходит молчанием и жестокосердие многих еврейских богачей, обладателей царских ПРИВЕЛЕГИЙ, отвернувшихся от своих несчастных соплеменников и не протянувших им руку помощи

  еврейских ремесленников из Москвы.

1892, 14 января — (14 Тевета 5652) Последний день изгнания евреев из Москвы (см. 28 марта). Высылка сопровождалась такими жестокостями, что даже власти России постарались скрыть правду об этом: газеты молчали, одни по идейным соображениям, другим мешала цензура, зато остались впечатления современника. Русский либерал И. Петрункевич писал: " Творилось такое, что ни описать. Ни один еврей не мог чувствовать себя в безопасности. По ночам в дома врывалась полиция, вытаскивала из постели спящих, требовала вид на жительство". Евреев тысячами отправляли в этап, гнали пешком сотни километров.

1892, 23 июня — (28 Сивана 5652) Закрыта синагога, построенная вместо той, что была с 1870 года на перекрёстке Большого Спасоглинищевского переулка и Соляного проезда в двухэтажном здании, принадлежавшем домовладельцу Рыженкову. Правление общины взяло этот дом у Рыженкова в аренду. В середине 80-х лет, когда материальное положение общины улучшилось, а срок аренды подошёл к концу, решено было построить новое здание синагоги. Для этого Л. С. Поляков выкупил землю по тому же переулку, но чуть выше. Проект синагоги разработал австрийский подданый архитектор Эйбушиц. Это было торжественное здание с коллонадой и большим куполом. В 1892 году синагога была почти построена, однако к этому времени евреев (примерно 25000-30000 человек) из Москвы выселили, осталось около 7 тысяч. Поэтому синагога властям тоже стала нежелательна. Сначала сняли купол, а 23 июня, в день, назначенный и согласованный с обер-полицмейстером Москвы Власовским для открытия синагоги (в тот день в ней должна была состояться свадьба одного московского врача), и вовсе открывать запретили.

1892, 14 июля — (19 таммуза 5652) Последний срок пребывания евреев в Москве по указу от 28.3.1891. По еврейскому календарю это было 9 ава, то же, что и 1492 году. Из Москвы были изгнаны около 25000 евреев.

1892, 23 сентября — (2 Тишри 5653) Первый раввин Москвы Минор по высочайшему повелению изгнан навсегда в черту оседлости за выражение неудовольствия запретом открытия хоральной синагоги.

1892, 15 октября — (24 Тишри 5653) Высочайшим повелением действие закона России от 25 июня 1867 г. отменено по отношению к Москве и Московской губернии, за исключением евреев, уже приписанных к мещанским обществам г. Москвы и Московской губернии, а также вступивших в вечные ремесленные цехи.

1892, 15 ноября — (25 Хешвана 5653) Указ о выселении из Москвы евреев - нижних чинов николаевских рекрутских наборов, то есть бывших солдат армии России. (см. 15 октября 1892 года, возможно, речь идёт об одном и том же указе)

1895, 27 мая — (4 Сивана 5655) Министр внутренних дел России закрыл московские ремесленное еврейское училище и училище Талмуд-Тора за ненадобностью, т. к. после изгнания евреев в Москве их осталось около 8 тысяч.

1897, 27 октября — (1 Хешвана 5658) В Москве закрыто училище для еврейских дете-сирот "Талмуд-Тора" по распоряжению МВД.

1897, 13 ноября — (18 Хешвана 5658) В Москве запрещено жить евреям, изучающим фармацию, фельдшерское и повивальное искусства.

1906, 1 июня — (8 Сивана 5666) В Москве разрешено открыть синагогу, закрытую 23 июня 1892 года.