Еврейский календарь

1451, 29 октября — (4 Кислева 5212) Родился Х. Колумб, о происхождении которого известно только то, что о нем ничего наверняка не известно Подробнее

Был ли он из марранов, как предполагает еврейская энциклопедия, и есть ли какие-нибудь основания доверять его сыну, убежденному, что он ведет свою родословную от царя Давида? Не знаю. Крупнейший специалист по испанской истории Сесил Рот считал, что семья Колумба удрала в Геную после погромов 1391 года, охристианилась там, но сохранила еврейские традиции и язык. Сам Колумб, несомненно, имел странное пристрастие к еврейскому мистицизму, а в своих письмах и отчетах всегда ссылался на факты из древней еврейской истории, - писал Рот. Сохранились письма Колумба сыну Диего. В уголках каждой страницы стоят буквы еврейского алфавита, а текст содержит странные, темные места, очень напоминающие Каббалу. Или чего стоит самая первая фраза официального отчета о первом путешествии в Америку: В тот месяц, в который Их Величества издали декрет, что все евреи должны покинуть королевство, в тот самый месяц они дали мне указ предпринять экспедицию... в поисках Индий. Есть многие вещи, связанные с четырьмя колумбовскими путешествиями в Америку, которые гораздо проще объяснить, предполагая так сказать еврейский заговор. Суть его могла быть в том, что после 12-ти лет жизни под инквизицией даже самые богатые и высокопоставленные marranos наконец поняли свою уязвимость и стали готовить пути отступления. Два факта говорят в пользу этой теории. Поскольку экспедиция финансировалась частным капиталом, а королю с королевой за моральную поддержку предлагались проценты (грубо говоря – взятка), то размер этих процентов был предметом торга. Колумб, рискуя своей головой и чужими деньгами, мог что-то потребовать, скажем, в счет увеличения этих самых процентов. Идя на прием в зал Послов, Колумб прекрасно знал, что он должен потребовать: на этот счет он получил жесткие инструкции от своих реальных начальников – Луиса де Сантангела и его близкого родственника Габриеля Санчеса, главных инвесторов предприятия. (Первый одолжил Колумбу 17 тысяч дукатов, а второй – 9 тысяч; в сумме это составляло примерно две трети стоимости экспедиции.) Требования Колумба были странные (это факт номер один): если в ходе путешествия ему посчастливиться открыть новые земли, то какая-то их часть должна быть ему дарована и – читайте внимательно! – управляться им и его наследниками как частное владение, по своим собственным законам. Для того чтобы увидеть, что из этого получилось, надо на время покинуть Испанию и перебраться на другой берег Атлантического Океана. Король свое слово сдержал. В 1494 году Колумб впервые высадился на Ямайке и в этом же году получил ее в подарок. Очень мало известно достоверно, что происходило на острове в первые сто лет обитания на нем -испанцев-. Известно, тем не менее, что Ямайка стала секретным убежищем для выгнанных из Испании и Португалии евреев, испанских marranos и еврейских пиратов (были и такие). Однако, официально население острова состояло из испанцев, португальцев и африканос (через остров проходила основная торговля рабами). До середины 17-го столетия никто за пределами Ямайки не знал, что на самом деле португалец - это кодовое слово, обозначающее - тайный еврей. В 1654 году англичане, лютые враги Испании, осадили остров. Но - странное дело! - вместо сопротивления их ждала, чуть ли не дружеская встреча. Якобы португалец капитан Кампо Саббата помог британскому флоту войти в Кингстонский залив. Два других -португальца- срочно составили и подписали мирный договор, по которому Ямайка стала принадлежать Британии. Высадившись на остров и присмотревшись к своим новым подданным, англичане совсем удивились: их командир в письме к Оливеру Кромвелю писал, что около половины европейского населения острова – тайные евреи. Много интересного происходило на Ямайке после прихода англичан. -Пиратские аттаки, организованные и финансируемые евреями..., сломали хребет Испанской Империи. Еврейские пираты, координируя свои действия с капитаном Морганом, помогли поставить Испанию на колени. В 1670 году Мадридский Договор передал Европе права на заселения Нового Света, и евреи, наконец, были свободны быть евреями, - отмечает историк Эдвард Критцлер. По приглашению Кромвеля, а после него короля Карла II, тысячи европейских евреев (в основном разбросанные по всему миру испанские и португальские изгнанники) переселяются на Ямайку и другие Карибские острова. В XVIII веке ямайские евреи занимают ведущие позиции в экономическом, а в следующем веке и в политическом мире Вест-Индии. К середине XIX века в ямайском Парламенте было так много евреев, что он закрывался на Йом-Киппур. Ямайская история – это факт номер два. Игорь Юдович ОТ СЕВИЛЬИ ДО ГРЕНАДЫ www.berkovich-zametki.com

1473, 14 марта — (14 Адар-2 5233) В Кордове (Испания) по религиозным мотивам убиты несколько марранов. Впрочем, главной причиной ненависти местного населения к новым христианам была ревность и зависть: те занимали многие высокие должности в суде и вообще в обществе. Процесс в Кордове стал предтечей преследований марранов и евреев инквизицией.

1473, 16 марта — (16 Адар-1 5233) Родился Франсиско Писарро - испанский конкистадор, завоеватель империи инков, основатель города Лима. Предполагается, происходил из семьи марранов, а название страны Перу связано с еврейским происхождением многих его первых завоевателей: Перу напоминает Офир, имя легендарной библейской страны, богатой золотом, возможно так же, что такое название имело происхождение от мессианских настроений среди тайных евреев, надеявшихся найти в Америке потерянные колена Израиля. Дэвид Ливингстон в книге «La Conspiraci?n Iluminati proviene de la expulsi?n de los marranos» утверждал, что трое марранов — Колумб, Кортес и Писсаро — отправились в Америку с целью найти там убежище для своих соплеменников, тайных евреев: "Col?n, Cort?s, Pizarro fueron todos marranos, que buscaron conquistar un nuevo territorio como refugio contra la expulsi?n". Завоеватель Мексики Эрнан Кортес с материнской стороны был троюродным братом Франсиско Писарро

1478, 1 ноября — (6 Кислева 5239) Издана булла папы Сикста IV о создании в Испании Святой инквизиции

Инквизиция Была ли испанская инквизиция воплощением абсолютной жестокости? Можно отметить, что тюрьмы инквизиции как правило не походили на легендарные каменные мешки in pace (одиночки). Богатые узники могли иметь при себе своих слуг, бедные заключенные сами готовили себе еду, а днем даже иногда могли работать в поле. И богатые, и бедные могли принимать посетителей, читать и писать, если они были грамотными. Если тюрьма оказывалась переполненной узниками, инквизиторы могли арендовать дом в городе, чтобы разместить там заключенных. Среди национальных институтов, восходящих к эпохе правления королевы Изабеллы Испанской (1474-1504), одним из самых характерных и самых известных стала инквизиция, призванная искоренять любые возможные формы инакомыслия. На протяжении последних пятидесяти лет историки ведут спор о том, являлась ли инквизиция орудием королевской власти или церкви. Она не была ни тем, ни другим, или и тем, и другим одновременно. Прежде всего это было чисто испанское явление. Это был своего рода плавильный котел амбиций и фанатизма. Инквизиция являлась инструментом власти и источником моральных установлений. Она внушала страх, но средний испанец считал, что это полезный и спасительный страх. Большие и маленькие, аристократы и нищие толпами собирались на аутодафе, и вскоре установился обычай совмещать эти драматические уроки истинности христианской веры с торжественными событиями королевского двора, восшествиями на престол или королевскими свадьбами. В этой связи необходимо заметить, что еретиков не сжигали непосредственно во время аутодафе: эта церемония, часто открывавшаяся самим королем, состояла в процессии из сотен осужденных ("кающихся грешников") с зажженными свечами в руках и гротескных колпаках sambenitos, направлявшейся к месту аутодафе (в Мадриде это была главная площадь, "Plaza Mayor"), где громко зачитывался приговор. Эта церемония длилась целый день с утра до вечера, а в случае необходимости продолжалась и на следующие дни. Костры сооружались в других местах, обычно в городских предместьях; эти места назывались quemadero (от глагола quemar - жечь). Казнь также была публичной, и на нее собирались толпы народа, стремящегося получить наставление в добродетели. Очень показательным является описание в одной из рукописей того времени глубокого огорчения, охватившего жителей Севильи в 1604 году, когда одно аутодафе было отменено по приказу короля в самый последний момент: "Общее чувство овладело всеми, глубокая внутренняя печаль, как если бы каждый был обижен и обделен; ибо дело Господа имеет такую силу, что каждый хотел встать на его защиту; это событие позволило понять какую любовь, уважение, но также и страх внушала инквизиция". Та любовь к своей инквизиции, которую испанский народ пронес через века, позволяет лучше понять, почему еще и в наши дни за Пиренеями находятся ее защитники. Конечно, даже самый ревностный христианин из их числа высказывает некоторое удивление в связи с тем, что процессы отдельных скрытых иудеев продолжались десятки лет. Еще больше удивления могут вызвать рассуждения одного епископа XVI века, полагавшего, что костер - это единственная подходящая кара для бедных еретиков, "поскольку они не имеют стыда, и у них ничего нельзя конфисковать". Это напоминает нам, что нельзя измерять торжествующую Европу эпохи Возрождения по меркам XX века. Была ли испанская инквизиция воплощением абсолютной жестокости? Можно отметить, что тюрьмы инквизиции как правило не походили на легендарные каменные мешки in pace (одиночки). Богатые узники могли иметь при себе своих слуг, бедные заключенные сами готовили себе еду, а днем даже иногда могли работать в поле. И богатые, и бедные могли принимать посетителей, читать и писать, если они были грамотными. Если тюрьма оказывалась переполненной узниками, инквизиторы могли арендовать дом в городе, чтобы разместить там заключенных. Приговоренные к бессрочному заключению чаще всего заключались в монастыри, если это были священники, а не имеющие духовного сана могли отбывать свой приговор на дому. В целом, строгость режима во многом зависела от серьезности обвинения или преступления. Обвиненные в соблюдении иудейских обрядов должны были готовиться к худшему - совсем как евреи в нацистских тюрьмах и лагерях XX века. Не все обвиняемые подвергались пыткам. Если же это происходило, то участь невинных была хуже, чем виновных, поскольку вся система инквизиции базировалась на свободных и естественных признаниях, что оказывалось гибельным для невинных, которым не в чем было признаваться. Мы уже упоминали ранее об этой специфической проблеме признания, теперь приведем конкретный пример. Ниже следуют отрывки из протокола допроса под пыткой Эльвиры дель Кампо, доброй христианки по заявлению всех свидетелей, которую тем не менее обвинили в том, что она не ела свинину и надевала чистое белье по субботам. Дело происходило в 1568 году в Толедо: "Ее отвели в комнату пыток и предложили во всем признаться. Она сказала, что ей не в чем признаваться. Ей приказали раздеться и еще раз сделали внушение, но она хранила молчание. Когда ее раздели, она сказала: "Сеньор, я делала все, в чем меня обвиняют, и я свидетельствую против самой себя ложной клятвой, потому что я не могу выносить то положение, в каком я оказалась; ради Бога, я ничего не сделала". Ей сказали, что она не должна свидетельствовать против себя, но сказать правду. Ей связали руки... Был сделан один оборот узла, и ее опять призвали сказать правду, но она говорила по-прежнему, что ей нечего сказать. Затем она застонала и сказала: "Скажите мне, что вы от меня хотите, потому что мне нечего сказать..." Бесстрастный и подробный протокол допроса под пыткой, представляющий собой акт, составленный нотариусом, продолжается; в соответствии с регламентом число оборотов узла, связывающего руки, могло доходить до шестнадцати: "Был сделан еще один оборот, и она сказала: "Развяжите меня, чтобы я могла вспомнить, что я должна сказать; я не знаю, в чем я виновата, я не ела свинину, потому что от нее мне становится плохо; я все сделала - развяжите меня, и я скажу "истину". Приказали сделать еще один оборот узла... ей велели рассказать во всех подробностях, что именно она совершила. Она сказала: "Что я должна сказать? Я все сделала - развяжите меня, потому что я не помню, что я сделала - разве вы не видите, что я слабая женщина - о, мои руки, мои руки!..." После шестнадцатого оборота приступили к новой пытке: "Ее посадили на кобылу (особое орудие для пыток). Она сказала: "Сеньоры, почему вы не говорите мне, что я должна сказать? Разве я не призналась вам во всем?" От нее потребовали подробностей. Она сказала: "Я не помню. Снимите меня. Я делала все, в чем меня обвиняют свидетели..." Она сказала: "Сеньоры, подскажите мне то, что я не знаю - пожалейте меня - отпустите меня". Она сказала: "Я не знаю, как это сказать - у меня пропала память - Бог мне свидетель, что если бы я могла сказать что-то еще, я бы это сказала - я не могу сказать ничего нового о том, что я сделала, и Бог это знает..." Она сказала: "Закон, о котором говорят свидетели, я не помню, что это был за закон, будь проклята мать, которая меня родила!... О! меня убивают, если бы только мне объяснили, что я должна сказать. О, сеньоры! О, мое сердце!" Она попросила, чтобы ее исповедали, говоря, что она умирает. Ей сказали, что пытка будет продолжаться до тех пор, пока она не скажет правду, и ее увещевали во всем признаться, но какие бы вопросы ей ни задавали, она продолжала хранить молчание. Инквизитор, увидев, что она обессилена пыткой, приказал снять ее". В ходе следующего допроса под пыткой несчастная призналась, что ее отвращение к свинине не было случайным, а отражало еврейские обряды. Инквизитор согласился, что она не знала ничего другого о еврейских обрядах. В результате для нее дело закончилось тем, что ей сохранили жизнь и наложили обычное покаяние. Главным символом инквизиции всегда были костры; тысячи человеческих существ, сожженных заживо, потому что они отрицали божественность Иисуса, или потому что они в чем-то отходили от католических догм, например, по поводу существования чистилища. То, что костры сооружались в городских предместьях, а не на центральной площади, не делало казнь менее жестокой. Довольно странным аргументом в моральном споре выглядит довод, что подавляющее большинство осужденных были задушены гарротой перед сожжением, - привилегия, которой они удостаивались за отречение в последний момент, - но здесь следует помнить, что для палачей речь шла о том, чтобы спасти их не только от пламени костра, но и от адского вечного огня, в который они искренне верили. Каково же было общее число сожженных за время существования инквизиции с 1480 по 1834 год, когда она была окончательно упразднена? Льоренте, инквизитор-отступник, который располагал более полной информацией по этому поводу, чем кто-либо, поскольку в его распоряжении были сохранившиеся в неприкосновенности архивы инквизиции, называл число триста сорок одна тысяча двадцать один. Сама точность этого числа внушает сомнения. По сути, как это показал лютеранин Шефер, в чьей эрудиции и беспристрастности нет повода сомневаться, речь шла о довольно поверхностной и грубой экстраполяции. Согласно Шеферу необходимо уменьшить это число по крайней мере на две трети. Таким образом, реальное число замученных составляет порядка ста тысяч, причем после гекатомб начального периода, их количество постоянно сокращалось. Подавляющую часть осужденных, какова бы ни была их вина, составляли потомки добровольно или насильственно крестившихся евреев. "Преступление против веры", так же как и "политическое преступление" наших дней, оказалось весьма гибким понятием. Очень скоро инквизиция стала расследовать самые разнообразные дела. Прежде чем заняться этим вопросом, поговорим о некоторых других аспектах деятельности испанской полиции душ. Прежде всего обсудим приемы шпионажа и получения информации. Для этой цели инквизиция создала целую сеть "друзей" из уважаемых людей, иногда принадлежавших к самым громким именам испанской аристократии; их общее число в следующем столетии составляло по некоторым оценкам более двадцати тысяч человек. Эти люди не получали вознаграждения; в качестве знака признательности они носили особую медаль или бляху. Это отличие считалось очень почетным, поскольку одновременно оно служило свидетельством "чистоты испанской расы"; более того, "друзья" стояли над обычным правосудием и обычной полицией, каковы бы ни были их злодеяния, они подлежали только суду инквизиции. Но самым важным инструментом были архивы инквизиции. Разумеется, тогда не было картотек с приметами, досье и компьютеров, которыми располагают современные полицейские службы. Но помимо протоколов своих допросов и докладов информаторов инквизиция пользовалась генеалогическими таблицами семей конверсо и связанных с ними, которые являлись подозреваемыми a priori. В принципе каждый год совершался обход района. В сопровождении нотариуса инквизитор должен был посетить каждое домовладение, провозгласить "эдикт милосердия", дополнить генеалогические таблицы и проверить состояние sambenito. Это позорное одеяние наряду со своей функцией назидания масс превратилось в своего рода рабочий инструмент, а именно в специфический архивный документ. Sambenito делали из грубой прочной ткани, украшенной различными эмблемами, чаще всего это был крест Святого Андрея, но в случае приговоренных к смерти на нем были изображены черти из преисподней. Раскаявшиеся грешники должны были надевать его по особым дням или носить всю жизнь в зависимости от приговора, что служило знаком для бдительности окружающих и иногда лишало его возможности получить работу и хлеб. После кончины своего хозяина sambenito выставляли в церкви квартала, где он жил, в качестве постоянного предупреждения, чтобы все дети окрестностей и их дети знали о его позоре и о том, что все его потомки всегда будут отверженными и подозреваемыми. Иногда эта выставка была не постоянной, а передвижной; sambenito должны были выставить во всех церквях епархии. Нужно отметить, что были деревни, которые обращались с просьбой остановить эту церемонию или разрешить выбросить sambenito вместо того, чтобы постоянно обновлять его, ибо на протяжении столетий целые семьи терпели последствия еретических взглядов одного из своих предков. Но эти выставленные sambenito существовали еще в конце XVIII века; англичанин Кларк видел их выставленными в галерее собора Сеговии. Языковая практика привела к тому, что обозначая первоначально позорную одежду, слово sambenito стало обозначать и человека, который носил эту одежду, а также его детей. И если они были добрыми испанцами в этой стране, столь озабоченной проблемами чести (а мы приближаемся к страницам, на которых обсудим связь между испанской гордостью и бесчестьем, состоявшим в том, чтобы быть в этой стране евреем), то горе этих отверженных оказывалось безграничным. "Sambenito, - сообщал в 1602 году венецианский посол Сорранцо, - это особый тип людей, которые питают невыразимую личную ненависть к королю, к короне, к правительству, к правосудию и ко всем без разбора. Это те, кто ведет свое происхождение от лиц, осужденных инквизицией... Это осуждение касается их потомков независимо от их личной вины, но лишь из-за греха другого человека, так что они оказываются не только лишенными привилегий и преимуществ, распространяющихся на остальных, но и отмеченными знаком вечного бесчестья. Они живут в мире отчаяния и бешенства; подобно марранам и морискам их возмущают эти бедствия, которые даже в низких и подлых душах возбуждают дух ярости и мужества; они оказываются готовыми на любой бунт, но очень жесткая строгость правосудия и инквизиции исключают любую возможность для проявления какого бы то ни было недовольства". Напротив, настоящий тайный иудей, например, португальский марран мог с презрением относиться к тому, что было для него лишь христианской комедией. Один свидетель с возмущением сообщал, как во время аутодафе в Вальядолиде некий "португалец", облаченный в sambenito, украшенный андреевским крестом, "ровным и бодрым голосом" громко повторял: "Разве святой Андрей менее уважаем, чем святой Иаков? Почему эта ноша должна быть для меня тяжелее, чем другая?" Иудей по крайней мере мог во всеуслышание провозглашать свою истину. Среди жертв инквизиции отнюдь не хулителям Христа было суждено испытать всю гамму пыток, которая была у нее в запасе; от некоторых особенно изощренных разновидностей моральных страданий они были избавлены. В самом деле, если добрый католик, обвиненный в ереси, до самого конца настаивал на чистоте своей веры и отрицал свою вину, то он рассматривался как неисправимый и попадал на костер. Но если он уступал и признавался в вымышленных грехах, то он спасал свою жизнь ценой клятвопреступления и бесчестья для его семьи. В соответствии с богословскими принципами только первый выбор обеспечивал спасение его души. В архивах инквизиции сохранились списки подобных жертв, как и многочисленные признания в вымышленных грехах марранов, сфабрикованных ею. "Нужно найти эффективное средство, - писал один смелый инквизитор, - против ловушки в которую, вовсе не желая того, попала инквизиция, ибо множество заслуживающих осуждения оказываются оправданными и множество добродетельных осужденными из-за злобы свидетелей, а иные в больших количествах вынуждены спасаться бегством, потому что они знают, что против них дали показания или потому что они боятся, что это произойдет..." Признания обвиняемых должным образом регистрировались в присутствии нотариуса, и безукоризненность формы сочеталась с ошибками, переполнявшими содержание. Необходимо подчеркнуть, прежде чем покончить с этой темой, что процедуры испанской инквизиции, жесткий формализм инструкций, точность и скрупулезность протоколов заставляют вспомнить о бюрократическом педантизме полиции тоталитарных государств нашего времени. Можно было бы сказать: "Summa injuria, summum jus" ("Высшая несправедливость есть высшее право" - перефразировка известного латинского изречения "summum jus, summa injuria" - "высшее право есть высшая несправедливость", т. е. право, доведенное до крайнего формализма, приводит к бесправию,- прим. ред.). Террор порождает исключительную пунктуальность. Перейдем теперь к врагам и жертвам инквизиции. На протяжении около половины столетия активность инквизиции почти полностью была направлена на борьбу с иудаизмом. Было совершенно очевидно, что изгнания евреев недостаточно для превращения всех конверсо в добрых христиан. К 1500 году в Андалусии вопреки террору инквизиции или вследствие этого террора распространились мессианистические движения. Подобные проявления марранизма лишь облегчали репрессии. В Кордове инквизитор Люсеро воспользовался этим, чтобы удесятерить террор и чтобы приняться за морисков и за потомственных христиан, у которых он конфисковывал имущество и на чьих друзей возводил обвинения. В конце концов он предъявил обвинение самому архиепископу Гранады преподобному Эрнандо да Талавера. Андалусское дворянство стало угрожать восстанием; наконец, после многочисленных интриг великий инквизитор кардинал Сиснерос сместил Люсеро с его поста в 1508 году. Времена неподкупного Торквемады были уже далеко; за несколько лет андалусская инквизиция превратилась в рассадник шантажа и грабежей. Тем не менее крайние меры инквизиции нанесли тайному иудаизму серьезные удары. К 1530 году аутодафе стали редкостью из-за отсутствия практикующих иудаизм. Во второй четверти этого столетия новые категории врагов веры стали все больше привлекать внимание инквизиции. Среди них были находящиеся в самом низу социальной лестницы мориски Гранады, которые к тому же изначально приняли крещение под угрозой силы. Среди социальных верхов это были лютеране и другие сторонники Реформации. Эти последние, несмотря на свою малочисленность, рассматривались как источник особой опасности. Испания превратилась в эту эпоху в бастион воинствующего католицизма, и в глазах инквизиции сторонники Реформации были близки к чему-то подобному евреям, спрятанным под новой маской. Этот пункт заслуживает более подробного рассмотрения. Нельзя забывать связь Реформации с гуманистическим движением, с возвратом к античным источникам, с первым расцветом философии и переводами Библии. До протестантского раскола интеллектуальная элита Испании приняла страстное участие в этом движении. Никто иной как великий инквизитор Сиснерос собрал команду знатоков иврита и греческого, которые в 1515 году представили текст знаменитой Biblia Polyglotta. Речь шла, по словам самого Сиснероса, о необходимости "исправить книги Ветхого Завета по еврейскому тексту, а книги Нового Завета по греческому тексту, чтобы каждый богослов мог обращаться непосредственно к источникам", или, как более кратко формулировали некоторые гуманисты, "постичь еврейские истины". Но уже вскоре Лютер продемонстрировал миру, какие выводы можно было извлечь из анализа этих истин. Кроме того выяснилось, что некоторые тайные иудаисты пользовались кастильскими переводами Библии, чтобы обучать своих детей Закону Моисея. В результате эти переводы были осуждены и включены в перечень запретной литературы. С этого времени жесткая книжная цензура стала одной из основных задач инквизиции, причем в этой области ей удалось добиться таких успехов, что по словам одного инквизитора конца XVIII века Библия (т.е. собственно книга как предмет) превратилась для испанцев в вещь, внушающую ужас и отвращение. Этот инквизитор, Вильянуэва, писал в 1791 году: "То рвение, с которым Святой Престол старался изъять текст Библии из рук простого народа, хорошо известно. В результате тот же самый народ, который раньше стремился к ней, теперь смотрит на нее с ужасом и отвращением; многим она безразлична, большинство ее не знает". В этих условиях любые самостоятельные рассуждения по поводу священных текстов были запрещены, и даже простое стремление читать эти тексты могло с полным правом рассматриваться как знак принадлежности к еврейству, поскольку эти тексты были еврейскими. Таким образом, можно видеть, как откровение на Синае, ставшее общим достоянием всего Запада, способствовало преследованиям евреев и их уничижению. В результате, когда в Испании начались гонения на гуманистов, сын великого инквизитора Манрике писал своему знаменитому другу Луису Вивесу: "Отныне стало само собой разумеющимся, что в Испании невозможно быть сколько-нибудь культурным человеком без того, чтобы преисполниться ересями, преступлениями и пороками иудаизма. Итак, ученых людей заставляют хранить молчание, внушая им ужас..." Ситуация особенно ухудшилась после восшествия на престол в 1558 году Филиппа II, когда Испания превратилась в своего рода тоталитарное государство. Жесточайшие репрессии обрушились на головы протестантов: были обнаружены две небольшие общины в Севилье и Вальядолиде. Архиепископ Толедо Карранса подвергся преследованиям и умер в тюрьме за то, что он опубликовал "комментарий к Катехизису", некоторые фрагменты которого показались сомнительными. Ввоз и хранение запрещенных книг стало преступлением, за которое грозила смертная казнь. Все испанские студенты были отозваны из иностранных университетов и должны были предстать перед инквизицией. На инквизицию была также возложена обязанность осуществлять надзор за всеми иностранцами, проживающими в Испании и следить, посещают ли они мессу, ходят ли к исповеди, знают ли они молитвы и ведут ли себя как добрые католики. "Можно сказать, - писал Марсель Батайон, - что вся Испания спасается за своего рода санитарным кордоном, чтобы отгородиться от какой-то ужасной эпидемии", - и основным вирусом этой эпидемии был еврейский вирус. Знаменитый богослов Сантотис защищал как раз в это время на Тридентском соборе свой тезис о том, что протестантство является ничем иным, как возвратом к иудаизму. Другие теологи заходили еще дальше и утверждали, что иудаизм лежит в основе всех ересей, включая ислам. Инквизиторы извлекали отсюда свои выводы и занимались поисками еврейских корней у последователей Лютера и других еретиков и включали это в обвинительное заключение в качестве отягчающего обстоятельства. Достаточно прочитать следующий отрывок из приговора к смертной казни, вынесенного Педро де Касалья, главе лютеранской общины Вальядолида: "...упомянутый Педро де Касалья, потомок рода обращенных евреев со стороны отца по всем линиям и по линии матери, донны Леоноры де Виверо, по линии ее матери, пребывал в убеждении, что благодаря страданиям и достоинствам Спасителя нашего Иисуса Христа все грешники будут спасены, для чего не потребуется никаких усилий и никакого покаяния и т. д.". Богослов Луис де Леон, один из тех, кто составляет бессмертную славу Испании, вступил в конфликт с инквизицией из-за того, что он выразил сомнения по поводу безупречности текста Вульгаты св. Иеронима (латинский перевод Библии, осуществленный Иеронимом на рубеже IV-V веков и канонизированный в 1548 году Тридентским собором,- прим. ред.). Один из следователей инквизиции, занимавшихся делом Луиса де Леона, писал по этому поводу: "Пусть обвиняемый не осмеливается утверждать..., что Святой Дух открыл ему, который не столь свят и даже не является потомственным христианином." то, что Он скрыл от достопочтенного святого Иеронима". История жизни и смерти Луиса де Леона такова: он был еврейского происхождения по трем генеалогическим линиям, родился в 1375 году и умер восьмидесятилетним стариком; христианство принял в 1415 году. В 1491 году инквизиция установила, что после своего обращения он продолжал соблюдать иудейские обряды, предала его посмертному суду и сожгла его останки. В результате у его детей было множество неприятностей, отразившихся на судьбе самого дона Луиса, уже ничего об этом не узнавшего. Но инквизиция тщательно обновляла свои генеалогические досье. Этот пример хорошо показывает сложность и запутанность испанской ситуации, на которую существенно повлияли евреи и мавры, и где было общепринятым мнением, как мы это вскоре увидим, что вирус еврейства передавался по наследству (в современных терминах речь могла бы идти об особом патологическом гене). Само это убеждение, это подозрение, висевшее над головами новообращенных христиан, даже если они не являлись sambeniti в прямом смысле этого слова, вызывало в них горечь и сомнения, в результате их правоверность оказывалась менее твердой, чем у потомственных христиан. Горожане, как правило, хорошо образованные, они оказывались вдвойне открытыми для новых идей; таким образом возникал своего рода замкнутый круг, который подкреплял общепринятую идею о вредоносности еврейской крови. Что же касается настоящих тайных иудеев, т. е. испанских марранов, то террор инквизиции истребил их до такой степени, что к 1570-1575 годам их уже практически не осталось. Но в 1580 году превратности истории способствовали тому, чтобы борьба с марранизмом вышла на первый план в задачах кастильской инквизиции и к тому же усилила испанскую манию по поводу евреев. В 1580 году после поражения и смерти в Марокко короля Себастьяна Португалия была присоединена к Испании. Португальская инквизиция, существовавшая уже около тридцати лет, удвоила свои усилия. В то же время переход через испанскую границу оказался сильно упрощен, в результате чего португальские марраны, гораздо больше утвердившиеся в традициях тайного иудаизма, чем испанские новообращенные, в больших количествах распространились по всему полуострову. Вовлеченные в борьбу с инквизицией, они содержали в Риме что-то вроде постоянного лобби, с помощью значительных взносов в папскую казну добивавшееся коллективных помилований, которыми в основном пользовались богатые марраны, в то время как бедные и неудачники попадали на костер. В результате всего этого испанское население пришло к убеждению, что португалец и еврей - это одно и то же. Что касается других народов, то они легко распространили аналогичное подозрение на всех жителей Иберийского полуострова, чему имеется бесчисленное количество свидетельств от Рабле до Мартина Лютера. В "Гаргантюа и Пантагрюэле" Пантагрюэль не принимает испанское оружие, потому что "его отец ненавидел всех этих идальго, марранизированных как сам Дьявол". Что же касается Лютера, то он восклицал: "Я предпочитаю иметь дело с турками как с врагами, чем с испанцами как с сюзеренами, большинство из них марраны, обращенные евреи". ЛЕОН ПОЛЯКОВ - ИСТОРИЯ АНТИСЕМИТИЗМА - ЭПОХА ВЕРЫ

 , дававшая испанским правителям право назначать трех епископов или других подходящих лиц в возрасте не ниже сорока лет для преследования еретиков и их пособников.

1481, 6 января — (6 Швата 5241) Первое аутодафе. В Севилье сожжены 6 марранов.

1481, 26 марта — (26 Нисана 5241) В Севилье сожжены 17 марранов.

1484, 10 мая — (15 Ияра 5244) В Сарагосе во время первого аутодафе были сожжены четыре маррана. Трибунал инквизиции начал действовать в городе в мае.

1485, 14 сентября — (5 Тишри 5246) В кафедральном соборе Сарагосы убит инквизитор П. де Арбузе. Убийство послужило поводом для возобновления преследований инквизицией "новых христиан" (марранов) города, которые занимали высокие посты, были связаны семейными узами со многими представителями знати и на время по желанию короля Арагона Фернандо оставлены инквизицией в покое. На аутодафе, проводившихся с декабря 1485 г. ежемесячно, многие из них (включая высших государственных чиновников и членов влиятельных семейств) были сожжены.

1487, 19 августа — (30 Ава 5247) Малага отвоёвана кастильскими войсками у мавров, казнь 12 иудействующих (марранов).

1492, 3 августа — (10 Ава 5252) Начало плавания Колумба

Многие биографы утверждают, что Колумб в юности был неграмотен. Читать и писать научился уже в зрелом возрасте. Будь это так, тут бы и пришлось закончить наше исследование. Неграмотный еврей – это еще более невероятно, чем пресловутый еврей-оленевод. Но вот профессор Томас Тирадо, известный колумбовед, пишет, что Колумб получил образование, типичное для мальчика из зажиточной генуэзской семьи. И было то образование весьма изрядным. Более того, молодой Кристофоро Коломбо (именно так звали его в Генуе) служил писцом в книжной лавке! Это вполне согласуется с тем фактом, что как раз в ту пору, вослед за великим изобретением Гуттенберга, начала расцветать в Европе бойкая книжная торговля. А уж рассуждать о длине окружности земного шара в те времена, когда и понятия такого практически не существовало?!.. Откуда же эта легенда о неграмотности? Да очень просто: Колумб в зрелом возрасте научился читать и писать по-испански! И писал только на этом языке. Он никогда и не считал себя генуэзцем, даже воевал против Генуи при мысе Св.Винсента в 1497 году. Кто были колумбовы родители? Здесь он избегал этой темы. Отец, мол, - суконщик. То ли ткач, то ли торговец сукном – понять трудно. К каким родам зачастую принадлежали эти европейские суконщики, мы знаем по картинам другого великого юдофила – Рембрандта ван Рейна. Конечно, то Амстердам, где среди торговцев - и католики, и протестанты, и евреи. Но и в средневековой Генуе евреи занимались суконной торговлей. В Испании Колумба звали Колон. Был, кстати, такой известный итальянский раввин, рабби Джозеф Колон (1420 – 1480)... Итак, фамилия у нашего героя какая-то подозрительная. Генуэзцем он себя не считает, происхождение свое тщательно скрывает. Кто вел себя подобным образом в Испании 15-го века? – Верно! Мараны! «Мараны – в средние века в Испании неуважительное название евреев, принявших христианство, но тайно продолжавших исповедовать веру отцов. Находились под надзором инквизиции, подвергавшей их жестоким преследованиям...» (словарь Брокгауза и Ефрона). «Вот мы выпили второй бокал, совершили омовение рук, благословили мацу, а затем отведали марор... Вдруг у входа в пещеру послышался топот солдатских ног. Дрогнула тайная дверь и отлетела прочь. И тут же, сжимая в руках шпаги, ворвалась в пещеру стража, а позади ее кто-то крикнул: - Вот тут проклятые евреи празднуют и пьют!.. Нас уже крепко держали. Теперь оставалось только ждать суровой расправы» («Воспоминания Дома Давидова»). Преследования преследованиями, но куда ж без умных и расторопных евреев денешься? И таковые случались даже возле трона короля-антисемита Фердинанда... Картинка из книжки моего детства. Колумб, смиренно преклонив голову перед королем и его женой Изабеллой Кастильской, убеждает правителей отправить экспедицию на поиски морского пути в Индию. Супружеская чета благосклонно выслушивает просителя и велит снарядить три каравеллы... Согласились бы они на это, не будь звук колумбовых речей подкреплен звоном дублонов? Еще чего!.. Луи де Сантанель, канцлер Фердинанда, маран, поручился за Колумба перед королевским двором и перевел 1400000 мараведи епископу Авилы на обеспечение экспедиции. Габриель Санчес, казначей Арагона, и Хуан Кабреро, королевский камергер (оба – мараны), поддержали Колумба. Словом, экспедиция снаряжалась на еврейские деньги. И немало маранов, уставших от преследований инквизиции, отправилось с Колумбом в опасное плавание. Есть сведения, что Колумб явно им благоволил. Кто из европейцев первым ступил на американскую землю? (Мы не говорим сейчас о Лейве Эриксоне, чье плавание в Америку в 1000 году не оставило заметного следа в истории). «Первым американцем» стал еврей Луи де Торрес. Именно его, марана, великий мореплаватель отправил на берег. Ведь тот знал множество языков, включая иврит, и Колумб надеялся... И надеялся не напрасно! Пусть де Торрес не смог заговорить с индейцами на их языке, но он нашел-таки с ними общий язык! Именно де Торресу принадлежит сомнительная честь привоза табака в Европу. Радуйтесь, юдофобы: теперь у вас есть повод приписать миллионы смертей от последствий курения еврею! Лишь одно маленькое но: де Торрес никого силком курить не заставлял (как это делал православный государь Петр I), да и табак было кому завезти и без него. Все вышесказанное никоим образом не подтверждает еврейства адмирала, скорее говорит о том, что Колумб мог быть евреем. Такой непредвзятый автор, как Мауризио Талиаттини (Maurizio Tagliattini), также этого не отрицает. В его книге «The Discovery of North America» я наткнулся на кажущуюся невероятной (но косвенно подтверждаемую некоторыми документами) версию, что мореплаватель был внебрачным сыном некоего Пеллегрино. При этом добросовестный историк отмечает, что и Пеллегрино... еврейская фамилия. И все-таки не отыщутся ли, кроме свидетельств «не против», еще и свидетельства «за»? В 1984 году в Мадриде вышла книга историка Сальвадора де Мадариага (Salvador de Madariaga), где еврейское происхождение Колумба обосновывается довольно солидно. А другой историк, д-р Фредерик Лахман в 1975 писал о каком-то документе, из которого ясно, что Колумб происходил из евреев Майорки. Впрочем, происхождение документа туманно. Сын мореплавателя Фердинанд в жизнеописании своего отца указывает: «прародители его происходили от царей иерусалимских». Мы должны с сомнением отнестись к этому свидетельству. Как известно, и Христос происходил «из царей иерусалимских». Почему бы не сделать своего папу, а заодно и себя, христовым родственником? Но вот вам еще факты. «Санта-Мария», «Нинья» и «Пинта» были полностью готовы к отплытию 2 августа 1492 года. В этот день Колумб в море не вышел, задержав отплытие (казалось бы, без всякой причины!) на один день. Причина задержки станет ясной, если мы вспомним, что в тот год на 2 августа пришлось Девятое Ава – день скорби еврейского народа, день разрушения Храма. С Девятым Ава связаны самые трагические события еврейской истории. Пускаться в путь в такой день было просто немыслимо! Но немыслимо – только для еврея. Идем дальше. С какой фразы начинает мореплаватель судовой журнал – дневник великого путешествия? «После того, как монархи изгнали евреев из всех своих земель... в тот же месяц они поручили мне предпринять это путешествие в Индию». Будь Колумб обычным католиком, стал бы он упоминать о таком событии, как изгнание евреев? С чего это вдруг? Почему это событие кажется ему столь значимым? Колумб очень часто ссылался на еврейскую историю, отдавая явное предпочтение Ветхому Завету перед Новым. Сдается мне, что для средневековой схоластики это не вполне типично. Больше ссылались на отцов церкви, Блаженного Августина, Фому Аквинского... При этом, говоря о Втором Храме, адмирал употреблял испанское слово casa, что значит «дом», в то время как «храм» по испански будет templo. Да ведь casa – это калька с ивритского байт! Именно так называли храм евреи... Однажды – и тому есть документальное подтверждение – Колумб указал какую-то дату не по христианскому, а по еврейскому календарю. Перепутал. С кем не бывает? Странная однако ошибочка! Да и подпись его, как отмечалось некоторыми исследователями, выглядела тоже несколько странно. Закорючки, да не латинские! Уж больно иврит напоминают! «Пусть называют меня как им угодно. Ведь Давид, благоразумнейший из царей, будучи простым пастухом, стал царем Израиля. А я служу тому самому Богу, который возвысил его». Ни больше, ни меньше. «Тому самому Богу». Это для вас, уважаемый читатель, христианский и еврейский боги идентичны по определению. Попробовали бы заявить такое в средневековой Испании! Это знаете чем пахло? Так что вряд ли Колумб имеет здесь в виду христианского Бога. А вот это – из колумбова завещания: «... половину серебряной марки - тому еврею, что живет у ворот Лиссабонского гетто». Вот вам еще загадка. Словом, перед нами много свидетельств, каждое из которых само по себе еще ничего не доказывает, но вместе эти кусочки головоломки представляют картину довольно убедительную. Полные и достоверные факты о происхождении нашего героя вряд ли будут когда-либо добыты. А посему каждый читатель этого краткого экскурса вправе сам сделать выводы. Sapienti sat - “Разумному достаточно”. http://www.newcanada.com/187/segelevich.htm

.

1497, 30 мая — (29 Сивана 5257) Указ короля Испании Фердинанда, воспрещавший всякое преследование инквизицией семьи Луиса Сантанхеля

Луис Асариас де Сантанхель или Луис де Сантандер — министр финансов и казначей короля Испании Фердинанда II, юрист, марран. Убедил королеву Изабеллу I оказать финансовую поддержку предприятию Христофора Колумба, в ходе которого в 1492 году была открыта Америка. В дальнейшем служил посредником в официальной переписке между католическими королями и Колумбом. Один источник утверждает, что Сантанхель обеспечил большую часть финансирования путешествия Колумба, жертвуя множество средств из собственного кармана (беспроцентная ссуда в 5 миллионов мараведи). Это было сделано для того, чтобы не вынуждать королеву закладывать драгоценности из короны. Другой источник утверждает, что, наоборот, Сантанхель мало что выделял из собственного капитала, зато много брал из казны. Сантанхель был первым, кто получил от Колумба подробное сообщение о его путешествии и открытиях

  за религиозные верования

1499, 20 марта — (10 Адара 5259) Король Португалии Мануэл I Счастливый издал указ, запрещающий евреям и новым христианам (марранам) эмигрировать в Африку, на территорию, подвластную маврам. Некий Гонсало из Луле был оштрафован за то, что тайно перевозил неохристиан из Алгарве в Аль-Араиш на побережье Марокко. Арабы разрешали маранам вернуться в иудаизм, а евреям - его исповедовать (второй указ по этому же поводу Мануэл издал 24 апреля того же года)

1499, 14 августа — (8 Элула 5259) Совет инквизиции распорядился, что крещеные евреи (марраны) обязаны доказать, что они крещены и живут вперемежку со старинными христианами; чтобы бывшие ранее раввинами или учителями веры, перенесли свое жилье в места, удаленные от тех, где они жили раньше; чтобы по праздникам и воскресеньям они бывали в церкви и получали старательные наставления в христианском учении.

1501, 22 февраля — (4 Адар-2 5261) Аутодафе в Толедо. Среди 22 сожжённых, которые жили в местечках Эррера и Пуэбла-де-Алькосер, находилась молодая девушка; ее признание, подтвержденное некоторыми из обвиняемых, доказывало, что, по совету своего отца и одного из дядей, она выдавала себя за пророчицу. Она вложила столько искусства в свою игру, что все евреи из окрестностей Толедо признали ее вдохновленной, а это повело к тому, что множество крещеных (марранов) отступили от веры. Она выявляла притворные восторги, видения, экстазы; утверждала, будто видела Моисея и ангелов, которые сказали ей, что Христос не был истинным Мессией, обещанным в законе; говорила, что, когда явится истинный Мессия, он поведет в обетованную землю тех, кто потерпит гонение, одинаковое с теперешним.

1505, 10 декабря — (13 Тевета 5266) Умер Санчес Габриэль - испанский государственный деятель, казначей короля Фердинанда II, марран, вместе с Луисом Сантанхелем участвовал в лоббировании и финансировании экспедиции Колумба в Западные Индии 1492 года

1510, 20 июня — (12 Таммуза 5270) В семье марранов, происходившей, по-видимому, от старинного испанского рода Наси родилась Грация Мендес Наси

получила христианское имя Беатриса де Луна. В 1528 г. вышла замуж за маррана Франсишку (Франсиско) Мендеса, который вместе с братом Диогу основал банкирский дом в Лиссабоне с отделением в Антверпене (вскоре превзошедшем лиссабонский центр). В 1537 г., после смерти мужа, Грация с семьей и с племянником Жоао Мигесом (в будущем — Иосефом Наси), переселилась во Фландрию. Здесь она была вхожа в аристократические круги. Совместно с Диогу помогала марранам, стремившимся покинуть Португалию, и боролась за прекращение деятельности португальской инквизиции. После смерти Диогу (1543) Грация была вынуждена покинуть Фландрию (1545), оставив там значительную часть имущества, и поселилась в Венеции. Здесь по доносу ее сестры, вдовы Диогу, она была обвинена в тайном исповедании иудаизма. Племянник Грации добился дипломатического вмешательства турецкого султана, в результате чего она была освобождена. Поселившись в Ферраре, Грация стала открыто исповедовать иудаизм и приняла еврейское родовое имя Наси, она продолжала свою деятельность по организации эмиграции марранов из Португалии.

В 1553 году переселилась в Стамбул. В Турции и ее владениях Грация не только помогала марранам, но и оказывала покровительство еврейским ученым, основывала иешивы и синагоги, в частности, в Стамбуле и Салониках. В 1555–57 гг. пыталась организовать бойкот Анконы (см. Наси Иосеф). В 1558–59 гг. за плату одной тысячи дукатов в год получила от султана концессию на Тверию, лежавшую тогда в развалинах. Она открыла там иешиву. Благотворительная деятельность принесла Грации широкое признание и уважение. Ее называли Ласиньора (на иврите ха-гве?рет), в ее честь так называли синагогу, долгие годы действовавшую в Стамбуле.

Вопрос о наследстве Грации вызвал споры среди крупнейших галахистов того времени, в числе которых были И. Каро, Моше бен Иосеф из Трани (1500–80) и Шмуэль де Медина (1506–89); их респонсы содержат немало сведений о семье Наси.

 - выдающийся общественный деятель европейской еврейской общины периода европейского ренессанса. Умерла 3 ноября 1569 года

1524, 2 февраля — (28 Швата 5284) Давид Реувени

Давид ха-Р’увени (1480-е гг.? – 1538, Льерена, Испания), авантюрист, возбудивший мессианские чаяния в 1520–30-х гг. О его происхождении существуют различные мнения. Неясно, был ли он восточным евреем (как он утверждал) или ашкеназом, долго прожившим на Востоке. Высказывалось даже предположение, что он был эфиопом, евреем-фалаша. Есть свидетельства, что он был смуглым и невысокого роста. Основные сведения о Реувени содержатся в дневнике на иврите (неясно, написан ли он им самим) и в переписке или воспоминаниях его современников. Первое достоверное сведение о появлении Реувени в Европе относится к концу 1523 г., когда он прибыл в Венецию и просил местных евреев помочь устроить ему встречу с папой римским. Реувени утверждал, что он — посол и главнокомандующий армии своего брата — царя Иосефа, правящего далекой страной на Востоке, где проживают колена Реувен (откуда имя Реувени), Гад и половина колена Менашше. Реувени называл эту страну Хавор; скорее всего название взято из Библии: «И увел [царь ассирийский] Реувена, Гада и половину колена Менашше, и привел их в Халах и в Хавор [или Хабор]... до сего дня» (I Хр. 5:26; ср. II Ц. 17:6 и 18:11). Возможно, лишь ввиду сходства звучания, бытовало мнение (по меньшей мере, еще со времен Биньямина из Туделы), что эти колена обитают в оазисе Хайбар в Центральной Аравии. Реувени утверждал также, что близ его государства протекает река Самбатион (в действительности, легендарная). По свидетельству дневника, в начале 1524 г. Реувени въехал в Рим «на белом коне». Здесь он пользовался особым покровительством кардинала Эгидия (Эджидио) да Витербо. Вскоре Реувени получил аудиенцию у папы Климента VII и предложил ему союз против мусульман и, видимо, торговый договор, по которому в Европу ввозились бы восточные специи. Кроме того, он просил у папы рекомендательные письма к императору «Священной Римской империи» Карлу (он же — испанский король Карлос I), французскому королю Франциску I и правителю Эфиопии. Лишь спустя год папа дал ему два письма: к португальскому королю и к эфиопскому императору, где, однако, просил обоих монархов проверить достоверность слов Реувени, прежде чем пойти на союз с его государством. У итальянских евреев в то время Реувени также не пользовался особым доверием. Были у него, однако, и горячие сторонники; одна дама из семьи Абраванель подарила ему шелковое знамя с вышитыми на нем Десятью заповедями; оно, вместе с другими знаменами, в дальнейшем сопровождало свиту Реувени в его поездках. В 1525 г. через Испанию Реувени прибыл в Португалию, где получил от короля Жуана (Жоао) III грамоту, признающую его послом. Он прожил здесь почти полтора года и объездил многие города страны. Поскольку положение Реувени было теперь официальным, его присутствие вызывало чрезвычайный подъем духа у местных марранов; многие из них целовали Реувени руку. Рост мессианских настроений был связан не только с самим Реувени, но и с недавним открытием Нового света (Америки), где якобы также обнаружились потомки исчезнувших колен Израиля. Реувени вел себя смело с вельможами и послами и даже сказал посланцу султана города Фес (Марокко), что евреи намерены отнять Эрец-Исраэль у мусульман. Однако вскоре его популярность среди марранов, которых и без того подозревали в тайной приверженности к иудаизму, стала вызывать опасения властей. Когда в 1527 году молодой марран Диогу Пириш, занимавший важный пост при дворе, сделал себе обрезание и вернулся к еврейской вере под именем Шломо Молхо, Реувени было приказано покинуть страну. Реувени отбыл из Португалии морем. Возле берегов Испании он был задержан местными властями, но по приказу Карла V освобожден. На этом кончается дневник. О дальнейших похождениях Реувени известно из других источников. В Провансе он был арестован и провел в тюрьме два года, но затем был освобожден по приказу французского короля, получившего выкуп от еврейских общин городов Авиньон и Карпантра. В конце 1530 г. Реувени вернулся в Венецию. На этот раз и итальянские евреи встретили его как провозвестника Мессии. Венецианский сенат назначил комиссию для рассмотрения его предложений. В сопровождении пышной свиты Реувени посетил ряд городов Италии, встречаясь с еврейскими общинами и обещая им скорое возвращение в Эрец-Исраэль. В Италии он вновь встретился с Молхо, бежавшим из Португалии; здесь между ними обнаружился ряд разногласий. Тем временем папа и император Карл V получили некоторые сведения, усилившие их подозрения относительно «посла с Востока». Летом 1532 г., когда Реувени и Молхо отправились на прием к императору, они были схвачены; их привезли в Мантую, где судили. Молхо был сожжен на костре. Реувени доставили в Испанию и заключили в тюрьму, где он умер спустя несколько лет.

 начал свою карьеру лжепророка.

1531, 6 марта — В возрасте 63 умер Педро Ариас де Авила (исп. Pedrarias Dаvila) — испанский государственный деятель, конкистадор, управлявший первыми европейскими колониями в Америке, исследователь Центральной Америки, марран. Его отец — Педро Ариас Давила имел еврейское происхождение, как и мать, Мария Ортис де Кота, также принадлежавшая семье новых христиан из Толедо: её отец — королевский казначей Алонсо Кота. В 1492 году отличился при завоевании Гранады, участвовал в войнах с Португалией и Францией, в 1508?1511 годах воевал в Африке: в 1509 году участвовал в битве за Оран, в 1510 году — в битве за Беджаю; в которой он командовал 400 солдатами. В 1514 году отплыл из Испании с 19 судами и 1500 солдатами. В течении 12 лет был губернатором в Панаме, ещё 4 года — в Никарагуа: в 1513 году был назначен губернатором Мексики, занимал эту должность до 1526 года, затем был отозван в связи со злоупотреблениями, с 1528 года и до смерти — губернатор Никарагуа. В 1519 году казнил своего соперника Нуньеса де Бальбоа и основал город Панама на тихоокеанском побережье

1532, 13 декабря — (15 Тевета 5293) В возрасте 32 лет сожжён на костре Шломо Молхо

Родился в семье марранов и носил имя Диогу Пириш; получил светское образование; в возрасте 21 года был назначен секретарем королевского совета Португалии. В результате встречи с Давидом Реувени в 1525 г. и вопреки советам последнего, Молхо совершил над собой акт обрезания и принял еврейское имя, из-за чего оба были вынуждены бежать из страны. Позднее Молхо объяснял свое бегство открывшимся ему божественным повелением. В Салониках Молхо изучал Каббалу под руководством Иосефа Тайтацака и познакомился с Иосефом Каро, восторженно отзывавшемся о Молхо.

Здесь образовался круг учеников и последователей Молхо, убедивших его опубликовать сборник его проповедей («Драшот», 1529), проникнутых мессианскими чаяниями. В разгроме Рима императором Карлом V (1527) Молхо увидел признаки скорого избавления и в 1529 г. начал читать мессианские проповеди в Анконе, привлекавшие множество слушателей, включая христиан. Из-за доноса, в котором говорилось, что он вернувшийся к иудаизму марран, Молхо был вынужден бежать в Пезаро, а затем в Рим. К этому времени Молхо уверовал в свое мессианское призвание. Вдохновленный талмудической легендой о страданиях Мессии, Молхо в нищенской одежде постился 30 дней на мосту над Тибром возле папского дворца, среди больных и калек.

Молхо вошел в доверие папы Климента VII, и его положение еще более упрочилось, когда сбылись его предсказания о наводнении в Риме (1530) и землетрясении в Португалии (1531). Проповеди Молхо были очень популярны. От преследований инквизиции Молхо спасло покровительство двух кардиналов и самого папы, который выдал ему охранную грамоту. Благодаря влиянию Молхо было даже предотвращено распространение деятельности инквизиции на Португалию. В конце 1530 г. в Венеции Молхо вновь встретился с Реувени, посланцам которого он себя называл. Разойдясь с Реувени по некоторым вопросам, Молхо объявил, что к своей миссии он призван самим Богом. Опасаясь последствий мессианского движения, враги Молхо, особенно папский врач Я. Мантино (умер в 1549 г.), вели против него интриги, не гнушаясь и доносами. Обвиненный инквизицией в проповеди иудаизма христианам, Молхо был приговорен к сожжению, однако спасся благодаря вмешательству папы: сожжен был другой приговоренный, а Молхо покинул Рим.

В 1532 г. Молхо отправился в Северную Италию, где снова встретился с Реувени, и оба явились в Регенсбург к императору Карлу V. Относительно цели визита существуют различные предположения. Иосеф из Росгейма утверждает в своих мемуарах, что Молхо призывал Карла V поднять евреев на войну с турками. По приказу императора Молхо был арестован и отправлен на суд в Мантую; за отказ отречься от своих убеждений и принять христианство он был сожжен на костре. Известие о казни Молхо было воспринято с недоверием евреями и марранами Италии, считавшими, что Молхо сумел в очередной раз спастись от инквизиции.

Личность Молхо оказала огромное влияние на современников. Пробужденное им мессианское движение в 1531 г. достигло Польши. Много лет спустя после его смерти демонстрировались некоторые личные вещи Молхо, сохраненные евреями Праги. Идеи Молхо оказали значительное влияние на саббатианство. источник

  - авантюрист, каббалист, инициатор мессианского движения.

1550, 8 июля — (24 Таммуза 5310) Всем марранам Венеции в двухмесячный срок приказано было покинуть город. Венецианским гражданам отныне запрещалось вступать с ними в торговые отношения

1556, 13 апреля — (или в 1555 - 22 Нисана 5315) (3 Ияра 5316) В Анконе (Италия) сожжены на костре 25 марранов. В ответ на это дона Грация Мендес

Грация Наси (около 1510 г., Португалия, – 1569 г., Стамбул или Эрец-Исраэль), общественная деятельница и филантроп. Родилась в марранской семье, происходившей, по-видимому, от старинного испанского рода Наси; получила христианское имя Беатриса де Луна. В 1528 г. вышла замуж за маррана Франсишку (Франсиско) Мендеса, который вместе с братом Диогу основал банкирский дом в Лиссабоне с отделением в Антверпене (вскоре превзошедшем лиссабонский центр). В 1537 г., после смерти мужа, Грация с семьей и с племянником Ж. Мигесом (в будущем — Иосефом Наси), переселилась во Фландрию. Здесь она была вхожа в аристократические круги. Совместно с Диогу помогала марранам, стремившимся покинуть Португалию, и боролась за прекращение деятельности португальской инквизиции. После смерти Диогу (1543) Грация была вынуждена покинуть Фландрию (1545), оставив там значительную часть имущества, и поселилась в Венеции. Здесь по доносу ее сестры, вдовы Диогу, она была обвинена в тайном исповедании иудаизма. Племянник Грации добился дипломатического вмешательства турецкого султана, в результате чего она была освобождена. Поселившись в Ферраре, Грация стала открыто исповедовать иудаизм и приняла еврейское родовое имя Наси, она продолжала свою деятельность по организации эмиграции марранов из Португалии. В 1553 г. переселилась в Стамбул. В Турции и ее владениях Грация не только помогала марранам, но и оказывала покровительство еврейским ученым, основывала иешивы и синагоги, в частности, в Стамбуле и Салониках. В 1555–57 гг. пыталась организовать бойкот Анконы (см. выше). В 1558–59 гг. за плату одной тысячи дукатов в год получила от султана концессию на Тверию, лежавшую тогда в развалинах. Она открыла там иешиву. Благотворительная деятельность принесла Грации широкое признание и уважение. Ее называли Ласиньора (на иврите Ха-гверет), в ее честь так называли синагогу, долгие годы действовавшую в Стамбуле. Вопрос о наследстве Грации вызвал споры среди крупнейших галахистов того времени, в числе которых были И. Каро, Моше бен Иосеф из Трани (1500–80) и Шмуэль де Медина (1506–89); их респонсы содержат немало сведений о семье Наси www.eleven.co.il

  организовала бойкот порта Анконы. Первый случай еврейского экономического нажима на власти в христианской стране.

1563, 10 апреля — (17 Нисана 5323) В Гоа опубликована книга португальского маррана Гарсии ди Орта

Родился предположительно в 1501 году, в городе Каштелу-ди-Види. Его родителями были испанские евреи Фернандо (Исаак) де Орта и Леонор Гомес. В 1492 году, после издания Альгамбрского эдикта, они переехали из Валенсия-де-Алькантара в Португалию, где, в 1497 году, были вынуждены принять христианство.

Гарсия изучал медицину и философию в университетах Алькала-де-Энарес и Саламанки. Вернулся в Португалию в 1525 году, через два года после смерти отца. Преподавал медицину в университете Лиссабона и был доктором при дворе короля Жуана III. В 1534 году он был назначен главным врачом во флоте Мартина Афонсу де Соуза, навсегда покинув Португалию и отправившись в Индию. Возможно, это было связано с преследованиями «новых христиан» в метрополии.

В Индии Гарсия де Орта приобрел большую известность благодаря своей медицинской практике. Он был придворным лекарем у ахмаднагарского султана Бурхан Низам-шаха I и у португальских вице-королей в Гоа. В 1554 году вице-король Педру ди Машкареньяш подарил де Орте в личное владение один из бомбейских островов. В 1543 году де Орта женился на своей кузине Брианде де Солис. В 1549 году к нему из Португалии переехали родственники, опасавшиеся преследований со стороны инквизиции. По многим свидетельствам, Гарсия де Орта тайно придерживался иудаизма. В 1565 году инквизиция была введена и в португальских владениях в Индии, но де Орту защищал от возможных преследований его покровитель Мартин Афонсу де Соуза. Однако в 1569 году, его сестра Катарина де Соуза была сожжена за исповедание иудаизма. Гарсия посмертно был признан еретиком, в 1580 году его останки были эксгумированы и сожжены, а пепел развеян над Индийским океаном.

Помимо сочинения «Беседы о лечебных травах и лекарствах Индии», ди Орта дал первое научное описание холеры. Книга была написана по-португальски в форме диалога. Она получила разрешение инквизиции и рекомендацию официального врача вице-короля. Труд ди Орты нередко рассматривается как одно из главных достижений европейской мысли 16 в., он был переведен на латинский, испанский, французский, итальянский и английский языки.

В 1991 и 1992 годах Португалия выпустила двухцветную монету (200 эскудо) с портретом учёного.

  «Беседы о лечебных травах и лекарствах Индии» - первый европейский труд по тропической медицине и новое слово в области фармакологии

1577, 21 мая — (5 Сивана 5337) Португальский инфант Дон Энрике издал указ, согласно которому марраны получили возможность селиться в Бразилии и им даровались равные со всеми остальными выходцами из Португалии права. Указ Дон Энрике подписал за большую взятку, так как в 1567 и в 1568 годах он же издавал эдикты, запрещавшие марранам жить в Бразилии.

1583, 19 февраля — (7 Адара 5343) В Италии по приказу папы Григория XIII сожжен на костре Иосиф Саральбо, обвиннённом в возвращении к иудаизму и в попытке убедить других марранов в Ферраре присоединиться к нему. Саральбо с гордостью признался, что помог 800 марранам вернуться в иудаизм и попросил евреев Рима не оплакивать его, заявив: «Я иду к бессмертию»

1586, 4 декабря — (3 Тевета 5347) Английская королева Елизавета созвала в Уйтхолле советников и ведущих политиков по вопросу легализации в Лондоне общины марранов. При Генрихе VIII и Эдуарде VI в Лондоне имелась небольшая община марранов, но при вступлении на престол Марии Тюдор (1553) она распалась. В правление Елизаветы в Лондоне и Бристоле вновь несколько лет существовала полулегальная конгрегация марранов. Один из ее членов, Родриго Лопес, был медиком королевы