Еврейский календарь

1914, 13 июля — (19 Таммуза 5674) В Петах-Тикве родился Иосиф Винниски (Winnicki) - израильский журналист, писатель, публицист, переводчик. Сотрудничал в газетах "Наблюдатель", "Едиот Ахронот", в период Мандата в 1944 году за симпатию к движению ЭЦЕЛ был арестован британскими властями, сослан В Эритрею. Вернулся в Израиль только после образования государства. Умер 6 сентября 1965 года.

1915, 3 марта — (17 Адара 5675) Родилась Ф. Вигдорова

50-60 годы она была как СКОРАЯ ПОМОЩЬ на просторах Советского Союза. Там, где надо было помочь конкретным вмешательством в неправое дело, походатайствовать, обратиться в строго выбранные, со знанием дела, нужные инстанции, забить в колокола, нажать на всяческие винтики в бюрократической исполнительной и партийной машине, написать статьи, письма протеста со сбором подписей видных уважаемых личностей, обращения к властьдержащим, да и просто по-человечески обогреть, накормить, успокоить, проявить участие и сострадание, помочь своими немногими деньгами, лекарствами, сиделками - везде возникала Фрида Абрамовна Вигдорова. В те годы имя её было на слуху, это сейчас оно основательно подзабыто - что тут поделаешь, жизнь так стремительно меняется... Всякое проявление несправедливости вызывало в этой маленькой женщине отклик, заставляло бороться, дать отпор негодяям, постоять за другого. Чужие беды становились её бедами, и в отстаивании правды она была твёрдой и настойчивой. Забегая вперёд в своём скромном повествовании о Фриде Вигдоровой, скажу, что от вселенских бед, проходивших через её сердце, она сгорела уже в 50 лет. Сгорела от рака, вызванного, мне кажется, перенапряжением душевных сил. А родилась педагог, писательница и журналистка Фрида Вигдорова в провинциальном городе Орша Смоленской губернии, в семье учителя. В 1937 году закончила Московский педагогический институт, работала учителем русского языка и литературы сначала в Магнитогорске, затем в Москве. С 1938 года начала заниматься журналистикой, в 1948 году вышла её первая повесть Черниговка. Потом появились повести Семейное счастье, Любимая улица. Все повести Фриды были светлы и печальны, порой сентиментальны. Скажу с сожалением, что сейчас её книги не востребованы. Ушло то послевоенное время, когда её повести были заметны и нужны и когда её яркие запоминающиеся статьи в Комсомольской правде, Известиях, Литературной газете - о судьбах людей, в отношении которых была допущена несправедливость, - становились моментально событиями в общественной жизни. При этом Вигдорова умело заботилась о ПРОХОДИМОСТИ статей, потому что важнее всего ей было именно напечатать статью, чтобы потом с помощью газеты выручить людей: подростка, отправленного в лагеря строгого режима, студентов, исключенных из института, заброшенных обитателей инвалидного дома, оклеветанную учительницу, стариков из тамбовской деревни, которым колхоз не дает соломы перекрыть крышу, и многих, многих других. Ей приходилось самой ходить по инстанциям, но она также заставляла сами центральные газеты и известных в стране людей хлопотать о её подопечных. А среди них были простые и совсем не простые граждане. Например, Надежда Яковлевна Мандельштам, которой Вигдорова помогла восстановить прописку в Москве. Помогла Фрида Абрамовна и Ирине Емельяновой, осужденной вместе с матерью Ольгой Ивинской (музой Бориса Пастернака) в 1961 году и благодаря усилиям Вигдоровой досрочно освобождённой. Ещё пример. 23 октября 1956 года Вигдорова была в Центральном Доме литератора в Москве на обсуждении нашумевшего романа Дудинцева Не хлебом единым и записала знаменитую речь Константина Георгиевича Паустовского. Тем самым она сохранила для потомков документ гражданского мужества писателя, настоящего русского интеллигента, одного из немногих, уцелевших в сталинской мясорубке. Тут же Фридина стенограмма речи широко распространилась в Самиздате. И сейчас, спустя полвека, текст поражает искренностью, неистовостью и презрением к погубителям интеллигенции и к невежеству властьдержащих. (см. 25 мая)Сама Надежда Яковлевна Мандельштам написала о Фриде, что борьба за чужую жизнь - ее образ жизни. Несправедливо обиженных -успокаивал и обнадёживал самый звук её имени - это слова Лидии Корнеевны Чуковской в её, отчаянных от боли утраты друга, воспоминаниях -Памяти Фриды-. Чуковская привела пример борьбы Фриды Вигдоровой за имя простой тульской жительницы, которая преподавала музыку в музучилище. Донос негодяя и злорадство коллег довели учительницу до попытки самоубийства. Несчастная от отчаяния написала письмо Фриде Вигдоровой. Ну, а Фрида кинулась на спасение судьбы незнакомого ей человека. Помощь её была всегда конкретной. Фрида поехала в Тулу. Явилась на заседание месткома училища. Воззвала к месткому: опомнитесь, вы же губите человека, свою коллегу... Нет, не одумались, травлю продолжили вплоть до выдачи позорной трудовой характеристики при увольнении. А это - пакость на прощание, чтобы учительница не смогла устроиться на другую работу. Что сделала Фрида Вигдорова? Она увезла музыкантшу к себе домой в Москву, выхаживала её как родную, так как боялась повторения попытки суицида. Написала статью в Литературную газету. С помощью газеты добилась отмены убийственной трудовой характеристики и нашла ей работу в другом городе. Так была спасена её подопечная. И таких дел -скорой помощи-, отмеченных сочетанием доброты и силы, уверенностью в своих действиях во спасение конкретного человека, у Фриды было много. Так что не только известным громким участием в ДЕЛЕ Иосифа Бродского славна короткая яркая жизнь Фриды Вигдоровой. Когда спасённый ею Бродский вернулся из места ссылки под чудным названием Коноша, Фриды уже не было полтора месяца в живых. И не она открыла ему дверь, и не она его накормила в Москве. Вместо неё это выпало сделать Лидии Корнеевне. Перед смертью Фрида повторяла: Ну, как там рыжий мальчик? Выпустили бы мальчика на волю! Это Фрида привлекла всякие разумные силы в стране к делу освобождения поэта. Создала целый конвейер обращений к правительству по пересмотру приговора опального ссыльного поэта. Сновала в хлопотах между Ленинградом и Москвой. На Запад стенографический отчёт Фриды о заседаниях суда над Иосифом Бродским ушёл вскоре после суда, после обработки Фридой её торопливых, ставших историческими, записей. Так Фрида привлекла вселенское внимание к судилищу над Поэтом. А в СССР весной 1964 года запись была распространена в несчётном количестве в виде самиздата. Стенограмма дала в руки защитников Бродского замечательное оружие борьбы против судебного преследования Поэта, направленного решением суда на ...психиатрическую экспертизу. Низкий поклон Фриде Абрамовне за гражданский её подвиг в деле Иосифа Бродского! Душок антисемитизма, цинизм власти, долго тянувшей с освобождением Бродского из ссылки, гнилая атмосфера ненависти к интеллигенции, круговая порука среди гебешного руководства творческих союзов - вот с чем боролась маленькая храбрая женщина! Лучше всех о Фриде Вигдоровой написала Лидия Корнеевна Чуковская. -Да, Фрида была работником добра и всех вокруг делала своими - и добра! - сотрудниками. Ступив в поле её излучения, каждый незаметно и естественно становился звеном в создаваемой ею цепи. Сколько мы помним рукописей, которые превратились в книги благодаря её редакторской работе, или её рецензии, или её добрым интригам внутри издательства. Сколько мы знаем случаев, когда она выручала людей деньгами, хотя сама зарабатывала деньги трудом тяжёлым и постоянным, и никаких денежных запасов у неё не было.... Сколько мы знаем больных, в чьё выздоровление Фрида внесла свою долю заботы, устроив дежурства у этой постели и дежуря чаще всех, щедрее всех, легко, умело, точно, весело. Сколько мы знаем людей, положенных жизнью на обе лопатки и поднявшихся благодаря её энергии, её заботе, выпрямившихся, нашедших для себя профессию, призвание, заработок, путь. Сколько мы знаем людей, убережённых ею от одиночества. Сколько она сделала не для других - для меня. Сколько я помню её целительных слов, прозвучавших издали, из телефонной трубки, или вблизи, при свете её глаз: сколько я помню её слов, необходимых, болеутоляющих, своевременных, как скорая помощь, написанных на почтовом листке Фридиным крупным, твёрдым и весёлым почерком. Сколько я помню её поступков, совершённых для меня, без меня, потихоньку в мою защиту или в моё утешение. Сколько раз она стучала в мою дверь - и всегда этот стук означал, что явилась подмога, пришёл совет, в дом вошла улыбка. Сколько я помню блага, подаренного мне Фридой, внедрившегося мне в душу так глубоко и прочно, что оно давно уже стало не памятью о Фридином даре, а мной самой. ...Уносят Фриду. Плечи опущены под тяжестью гроба и горя. У меня больше нет Фриды. Нет надежды, что тёмный лес, в который меня загнала жизнь, расступится, и я выйду на залитую солнцем поляну. - Прощай, моя скатерть-самобранка, моё наливное яблочко на серебряном блюдечке... Прощай!-

 -советская писательница.

1915, 27 мая — (14 Сивана 5675) Родился Г. Вук - американский писатель.

1915, 23 июня — (11 Таммуза 5665) В Иерусалиме в семье Йехуды Бурла, известного ивритского писателя, родился детский писатель Одед Бурла. Герои его книг - это животные, попадающие в курьёзные, приключенческие ситуации. Одед Бурла сочетал детскую наивность с их мудростью, юмор с забавными словоcoчетаниями, уделял особое внимание деталям и передавал свою любовь к природе Израиля. Бурла написал 70 книг и сам их иллюстрировал. Его последняя книга вышла в свет в 1997 году. Умер писатель 26 июля 2009 от рака.

1920, 2 января — (11 Тевета 5680) Родился знаменитый американский писатель-фантаст А. Азимов

Произошло это в городке Петровичи под Смоленском, а потом его мать повздорила с родителями мужа и уехала с малолетним Исааком в Америку. Дата рождения знаменитого фантаста вызывает сомнения в ее достоверности, что не удивительно для того времени. Самой ранней датой его рождения называют 4 октября 1919 года, а мать изменила его день рождения на 7 сентября 1919 года, чтобы сын мог пойти в школу на год раньше. Когда Азимов спустя несколько лет узнал об этом, он настоял, чтобы в его документы была внесена официальная дата, и потом всегда отмечал свой день рождения в соответствии с нею. Химию Азимов изучал в Колумбийском университете, во время войны работал в оборонной промышленности, где его коллегами были не менее известные ныне писатели-фантасты Р. Хайнлайн и Л. Спрэг де Камп, потом служил в армии, преподавал, а в конце 50-х гг. окончательно избрал своей профессией литературный труд. Писать он начал еще в школе, его первый фантастический рассказ был опубликован в январе 1939 года. Он удостоен всех главных литературных наград в области фантастики, не меньшего признания добился как популяризатор науки, заметное место в его творчестве занимают и автобиографические произведения. В 1997 году Азимова посмертно избрали в Зал славы научной фантастики и фэнтези. Своим лучшим произведением автор считал роман САМИ БОГИ

.

1924, 13 апреля — (9 Нисана 5684) В Польше родился израильский писатель и журналист Дан Бен-Амоц. С 1937 г. в Израиле. Семья Бен-Амоца погибла в Холокосте. В 1943 году поступил на службу в британский флот, по окончании Второй мировой войны стал бойцом Пальям. Занимался сопровождением еврейских иммигрантов в Палестину, во время войны занимался доставкой оружия. Публиковался с 1946 г. Умер в 1989 году.

1924, 3 августа — (3 Ава 5684) Родился Леон Юрис - писатель.

1924, 23 августа — (23 Ава 5684) Родился писатель Эфраим Кишон, писатель-сатирик, классик израильской литературы. Репатриировался из Венгрии в 1949 году, научился писать на иврите в 26 лет. Умер 29.01.2005 года.

1925, 18 августа — (28 Ава 5685) Родился Анатолий Кузнецов

Впервые я встретился с писателем, когда, будучи еще десятиклассником, прочел его роман ПРОДОЛЖЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ. Там он поставил под сомнение миф о том, что перед нами открыты все пути-дороги в большую жизнь. Второй раз услышал о нем в 66-м году, когда в журнале ЮНОСТЬ был опубликован роман БАБИЙ ЯР. Но в те годы мне не удалось его прочитать. В 69-ом я наткнулся на разносную статью главного редактора ЮНОСТИ Бориса Полевого о -проклятом отщепенце А. Кузнецове, сбежавшем на Запад-. Через какое-то время появились сообщения, что А. Кузнецов погиб в Лондоне в автокатастрофе. Еще в те времена, думая о нем, я задавался вопросом: какое отношение у русского Анатолия Кузнецова к Бабьему Яру, где было расстреляно сто тысяч евреев? И только через 20 с лишним лет он ответил мне сам: Вырос я на окраине Киева в Куреневке, недалеко от большого оврага, название которого в свое время было известно лишь местным жителям - Бабий яр. Как и прочие куреневские окрестности он был местом наших игр, местом моего детства. Потом сразу в один день он стал очень известен. В сентябре 41-го, когда немецкие войска захватили Киев, ему, 12-тилетне-му мальчишке, вместе с мамой-учительницей не удалось эвакуироваться и два долгих, нескончаемых года выживать под ярмом фашистской оккупации. Два года жизни рядом с Бабьим Яром. -Мы только слышали пулеметные очереди через разные промежутки: та-та-та, та-та... Два года изо дня в день я слышал, и это стоит в моих ушах сего дня-. Пепел десятков тысяч невинных стучал в его сердце, и маленький киевский Гаврош, начав писать свой роман - документ, стал Главным свидетелем преступления века: -...Первый вариант, можно сказать, написан, когда мне было 14 лет. В толстую самодельную тетрадь я, в те времена голодный, судорожный мальчишка, по горячим следам записал все, что видел, слышал о Бабьем Яре. Понятия не имел, зачем это делаю, но мне казалось, что так нужно. Чтобы ничего не забыть. Тетрадь эта называлась БАБИЙ ЯР, и я прятал ее от посторонних глаз. После войны в Советском Союзе был разгул антисемитизма и название БАБИЙ ЯР стало чуть ли не запретным. Однажды мою тетрадь нашла во время уборки мать, прочла, плакала над ней и посоветовала хранить. Она первая сказала, что когда-нибудь я должен написать книгу-. Прошли годы. Началась перестройка. Из спецхрана на свободу стали выходить книги, о которых мы слышали краем уха. Вот тогда, в 91-ом, я и встретился, наконец, с легендарным романом-документом. Он дошел до меня, как свет потухшей звезды, и теперь находится в моей библиотеке. Судьба романа необычна и трагична, судьба автора - того более. Роман резали, кромсали, калечили и увечили. Слово автору: -До неузнаваемости переделывались и все мои прежние работы, как и писателей, с которыми я был знаком. Мы старались читать произведения друг друга в рукописях, а не напечатанными, потому что разница – огромная. Перед писателем в СССР эта дилемма стоит всегда: либо вообще не печататься, либо печатать хотя бы то, что цензура позволила. Многие считают, что лучше донести до читателя хоть что-нибудь, чем ничего. Я тоже так считал... Когда я увидел, что из БАБЬЕГО ЯРА выбрасывается четверть особо важного текста, а смысл романа из-за этого переворачивается с ног на голову, я заявил, что в таком случае печатать отказываюсь, и потребовал рукопись обратно. Вот тут-то случилось нечто уж совсем неожиданное. Рукопись не отдавали... Дошло до дикой сцены в кабинете Б. Полевого, я требовал рукопись, я совсем ошалел, кричал: -Это же моя работа...-. А Полевой цинично, издеваясь, говорил: -...рукопись вам никто не отдаст, и напечатаем, как считаем нужным-. ... я тогда... не помня себя, кинулся в драку, выхватил рукопись, выбежал на улицу Воровского, рвал, набивал клочками мусорные урны вплоть до самой Арбатской площади, проклиная день, когда начал писать-. Но жизнь шла вперед, и автор не желал плыть по течению: -У меня, однако, оставалась главная рукопись. Я продолжал над ней работать, уже... для себя и для истины-... Летом 1969 года я бежал из СССР, взяв с собой пленки, в том числе и пленку с полным БАБЬИМ ЯРОМ. Вот его выпускаю, как первую свою книгу без всякой политической цензуры, - и прошу только данный текст БАБЬЕГО ЯРА считать действительным. Здесь сведено воедино и опубликованное, и выброшенное цензурой, и писавшееся после публикации, включая окончательную стилистическую шлифовку. ...Различия в настоящем издании сделаны так: обыкновенный шрифт – это было опубликовано журналом ЮНОСТЬ в 1966 года. Курсив – было вырезано цензурой тогда же. Взятое в скобки – дополнения, сделанные в 1967 – 69 годах. Социалистический реализм обязывает писать не столько так, как было, сколько так, как это должно было быть или, во всяком случае, могло быть. Ложный и лицемерный этот метод, собственно, и загубил великую в прошлом русскую литературу. Я отказываюсь от него навсегда. Я пишу эту книгу, не думая больше ни о каких методах, ни о каких властях, границах, цензурах или национальных предрассудках. Я пишу так, словно даю под присягой юридическое показание на самом высоком честном суде – и отвечаю за каждое свое слово. В этой книге рассказана только правда – ТАК, КАК ЭТО БЫЛО-. Те, кто читал роман, знают, о чем он. О гитлеровской оккупации Киева, о том, как на десятый день после захвата города, 29 сентября 1941 года, начала осуществляться акция БАБИЙ ЯР. А о том, что случилось перед акцией, знают только киевляне. Слово автору: -...И тут раздался первый взрыв. Это было 24 сентября, в четвертом часу дня... Дом немецкой комендатуры с ДЕТСКИМ МИРОМ на первом этаже взорвался. Взрыв был такой силы, что вылетели стекла не только на самом Крещатике, но и на параллельных ему улицах... Взрыв и пожар Крещатика... должны войти в историю войны принципиальной вехой... Никогда, ни в то время, ни после советские власти не признались во взрыве Крещатика, а наоборот, приписали этот взрыв... немцам... Весь Киев, вся Украина, весь народ прекрасно знали, что Крещатик разрушен советскими, а им вдалбливалось, что это сделали проклятые немцы... Только в 1963 году КГБ выдало для публикации... Справку... о диверсионно-разведывательной деятельности группы подпольщиков г.Киева под руководством И. Д. Кудри... В городе... не прекращались пожары и взрывы, принявшие особенный размах в период с 24 по 28 сентября 1941 года. -Мины закладывались основательно, обдуманно, задолго до взятия немцами Киева... Живы свидетели, видевшие доставку взрывчатки на грузовиках НКВД за месяц-полтора до взрывов... Так зачем же все-таки был взорван Крещатик? Я выскажу мнение свое и мнение большинства киевлян, а вы судите сами. ... Взрывая мирный Крещатик, они, однако, действительно наносили немцам и ощутимый военный урон, а то, что при этом погибнет втрое больше мирных жителей, это советскую власть никогда не волновало. ... Был еще один, cамый зловещий аспект Крещатика: обозлить немцев для того, чтобы, озверев, они сняли чистые перчатки в обращении с народом... И немцы на это клюнули-. Ведя рассказ очевидца о том, что произошло в Киеве за два года оккупации, автор описывает соревнование двух систем, фашистской и советской, по уничтожению мирных жителей. И чем дальше, тем убедительней. И свою жизнь в этом пекле он называет сплошным Бабьим Яром. Сначала евреи, а потом люди и других национальностей пополняли этот жуткий список. За два с половиной месяца до освобождения Киева фашисты спохватились и начали лихорадочно заметать следы. Над Бабьим Яром поднялся черный и жирный дым. Десятки тысяч погибших стали превращать в пепел. Слово автору: -Работа закипела. Чтобы ее не было видно, немцы спешно строили щиты вокруг оврага и маскировали их ветками, в других местах делали искусственные насаждения... Так начался заключительный этап Бабьего Яра, первая попытка вычеркнуть его из истории-. Кончилась война. Прошли годы. Автор вспоминает: -И снова я приезжаю в Киев... Бабьего Яра нет. По мнению некоторых руководящих деятелей его и не было. Овраг засыпан, по нему проходит шоссе. С самой войны раздавались голоса (начал И. Эренбург), что в Бабьем Яре нужно поставить памятник. Но украинский ЦК партии, который тогда возглавлял Н. Хрущев, считал, что люди, расстрелянные в Бабьем Яре, памятника не заслуживают. Я не раз слышал такие разговоры киевских коммунистов: - Это в каком Бабьем Яре? Где жидов постреляли? А с чего это мы должны каким-то пархатым памятники ставить?-. В 1957 году, когда украинский ЦК возглавил Н. Подгорный, было принято решение уничтожить Бабий Яр и забыть о нем. При этом замыть его способом гидромеханизации. Слово автору: -Так началась вторая попытка вычеркнуть Бабий Яр из истории... Бабий Яр перегородили плотиной и стали в него качать по трубам пульпу... Пульпа – это смесь воды и грязи... Я ходил туда и потрясенно смотрел на озеро грязи, поглощающее пепел, кости, каменные осыпи могильных плит... Плотину подсыпали, она росла и к 1961 году стала высотой с шестиэтажный дом. В понедельник 13 марта 1961 года она рухнула... Широким своим устьем Бабий Яр выходил на улицу Фрунзе... прямо на трамвайный парк и густонаселенный район вокруг него... В 8 часов 45 минут утра раздался страшный рёв, из устья Бабьего Яра выкатился вал жидкой грязи высотой метров десять. Уцелевшие очевидцы... утверждают, что вал вылетел из оврага как курьерский поезд, никто убежать от него не мог, и крики сотен людей захлебнулись в полминуты... Раскопки длились два года. Было откопано множество трупов... Цифра погибших, естественно, никогда не была названа. Бабьему Яру не везет с цифрами. …В 1962 году началась третья попытка – и самая серьезная. На Бабий Яр было брошено огромное количество техники… Грунт был водворен обратно в Яр… Бабий Яр все-таки засыпан, через него проложили шоссе... На месте концлагеря выстроен новый жилой массив, можно сказать, на костях... И, наконец, уничтожено еврейское кладбище... Но в сентябре 1966 года в Бабий Яр потянулись люди со всего Киева… Возник стихийный митинг… и опять … говорили о памятнике… … Власти забеспокоились. Через несколько дней удивленные жители обнаружили немного в стороне от Яра гранитный камень с надписью, что здесь будет сооружен памятник жертвам немецкого фашизма... До последнего времени в кладбищенском доме над оврагом жила сторожиха М. С. Луценко – тетя Маша, которую в свое время немцы совершенно упустили из виду и не подозревали, что она подкрадывалась в зарослях и видела всё, что они делают. Мы ходили с ней, она еще и еще раз показывала, где начиналось, где подрывали склоны и как - вон там и там их клали на землю. А они ж кричат!.. О, матерь божья... Они их лопатами бьют, бьют-. При этом она указывала рукой под землю, вглубь, потому что мы стояли над оврагом несуществующим... Но улик от преступлений не осталось. Пепел был частью развеян, зола и кости теперь лежат глубоко-глубоко, так что от погибших не осталось ничего. Сколько их было - тоже никогда не узнать. Все официальные цифры – условны, их меняют в зависимости от ситуации. И всё же я думаю о том, что ни одно общественное преступление не остается тайным. Всегда найдется какая-нибудь тетя Маша, которая видит, или спасутся, пятнадцать, два, один, которые свидетельствуют. Можно сжечь, развеять, засыпать, затоптать – но ведь остается еще людская память. Историю нельзя обмануть, и что-нибудь навсегда скрыть от нее – невозможно... Этот роман я начинал писать в Киеве, в хате у матери. Но потом не смог продолжать и уехал: не мог спать. По ночам во сне я слышал крик: то я ложился, и меня расстреливали в лицо, в грудь, в затылок, то я стоял сбоку с тетрадкой в руках и ждал начала, а они не стреляли, у них был обеденный перерыв, они жгли из книг костер, качали какую-то пульпу, а я всё ждал, когда же это произойдет, чтобы я мог добросовестно всё записать. Этот кошмар преследовал меня, это был не сон и не явь, я вскакивал, слыша в ушах крик тысяч гибнущих людей. Мы не смеем забывать этот крик. Это не история. Это сегодня. А что завтра? ...Будем ли мы понимать когда-нибудь, что самое дорогое на свете - жизнь человека и его свобода? Или еще предстоит варварство?-. Людям, которые знакомы с романом, понятно, за что советская власть ненавидела и преследовала автора. Ведь, глядя в роман, как в зеркало, и видя в нем злодеяния фашистов, советская власть узнавала собственные черты. А потому зеркало требовалось разбить. И длинные щупальца КГБ это сделали. По свидетельству Е.Евтушенко: …Кузнецова не убили в Бабьем Яру - его убил собственный роман о Бабьем Яре. 28 лет (с 1941 по 1969 г.г.) писал он свою летопись, и роман – памятник остался, люди его читают, хотя с момента гибели А. Кузнецова прошло 26 лет. Марк Раковский. ЕВРЕЙСКИЙ МЕРИДИАН, 13.01.2006

- русский писатель, автор романа "Бабий яр".

1928, 8 марта — (16 Адара 5688) Родился Э. Севела - израильский писатель.

1928, 26 июля — (9 Ава 5688) В Тель-Авиве родилась Нетива Бен Иехуда - израильская писательница. В молодости служила в ПАЛМАХе.

1928, 30 сентября — (16 Тишри 5689) Родился Эли Визель - писатель, лауреат Нобелевской премии мира, "охотник" за нацистами. Подробнее

Родился в Сигете (Румыния). Получил религиозное образование. В 1944 евреи его города были депортированы в концентрационные лагеря, где большинство из них погибло. Визель спасся и жил сначала в Париже - в 1948-1951 гг. учился в Сорбонне, а в 1956-м переехал в Нью-Йорк. Эли Визель - автор книг: Нищий из Иерусалима, Все реки текут к морю, Море никогда не переполняется, Хасидский праздник. Наиболее известна его трилогия Ночь, Рассвет и День. Самый популярный лектор в США. Его лекции посвящены не только Катастрофе, но и еврейской культуре, миру хасидизма. В 1986 был удостоен Нобелевской премии. Именно Эли Визель ввел в обиход термин Холокост и продолжает активно отстаивать, казалось бы, неоспоримую истину: шесть миллионов евреев уничтожены нацистами - преднамеренно. Следует отметить, что и теперь само понятие Холокоста подвергается критике и даже - отрицается. Причем, не только антисемитами, но и так называемыми учеными. Совершим в этой связи небольшой экскурс в историю. Свидетельство очевидца: Люди молча, без криков и плача, раздевались, стараясь держаться семьями, прощались друг с другом в ожидании сигнала эсэссовца, стоявшего с хлыстом в руке у ямы. Я в течении пятнадцати минут был рядом. Никто не жаловался, не просил пощады. Я наблюдал за одной семьей. Седая старуха держала на руках годовалого ребенка. Она ласкала его, тихо напевая. Младенец мирно ворковал в ответ на ее ласки. Родители смотрели на них глазами, полными слез. Отец держал за руку мальчика лет десяти и что-то тихо и мягко говорил ему. Мальчик едва сдерживал слезы. Отец указывал на небо и гладил сына по голове. Герман Грабе, немецкий дорожный инженер Несколько примеров, свидетельствующих об отношения союзников антигитлеровской коалиции к массовому уничтожению нацистами европейских евреев в годы Второй мировой войны. Лауреат Нобелевской премии мира Эли Визель, подростком, чудом уцелевший в лагере смерти Биркенау, писал: Обе воюющие стороны заранее обрекли евреев на смерть. Холокост - не только на совести Гитлера и нацистов. Его молчаливые соучастники - Соединенные Штаты Америки и Великобритания, не говоря уже о России. Как известно, в канун войны, 6 июля 1938 года, во французском курортном городке Эвиане состоялась международная конференция, посвященная проблеме беженцев. Точнее, речь на ней шла о спасении евреев Германии из аннексированной немцами Австрии. Из 32-х государств, принявших участие в конференции, готовность принять еврейских беженцев выразила только маленькая Доминиканская республика. Президент Всемирной сионистской организации Хаим Вейцман заметил по этому поводу: Мир разделился на два лагеря: на страны, не желающие иметь у себя евреев, и страны, не желающие впускать их в свою страну. Нацистский план полного и окончательного решения еврейского вопроса, принятый Ванзейской конференцией в Берлине, касавшийся судьбы 22 миллионов европейских евреев, не был секретом для руководителей стран коалиции. Когда началась Вторая мировая война, Адольф Гитлер приступил к физическому уничтожению евреев в оккупированных странах. Что делали в этот момент страны коалиции? Некоторые факты. Британские власти в Палестине отказались принять 769 евреев, бежавших из Румынии. Корабль Струма был вынужден вернуться в Черное море, где был торпедирован советской подводной лодкой. Все беженцы погибли. Безуспешными оказались и попытки британской еврейской общины приютить детей французских евреев, депортированных в концентрационные лагеря. Их просьбу правительственные чиновники отвергли, и дети погибли. Если лидеры западных демократий проявили полное равнодушие к судьбе евреев, то Иосифа Сталина, величайшего преступника 20-го века, вполне можно назвать соавтором окончательного решения еврейского вопроса. Трудно поверить, но в начале ноября 1942 года Москва направила радиограмму подпольным партийным органам и командирам партизанских формирований, запрещающую принимать в отряды спасшихся из гетто евреев. Из эксклюзивного интервью Эли Визеля: Сейчас основная проблема антисемитизма в Европе состоит в том, что многие голоса, звучащие против Израиля - еврейские голоса. На мой взгляд, если кто-то в течение многих лет посвящал свои публикации Израилю, а сейчас говорит, что настроен против еврейской страны, это еще может иметь какое-то объяснение. Но если некто никогда не касался израильской темы, а теперь использует свое еврейство как повод, чтобы критиковать Израиль, это уже представляется совершенно безосновательным. Почему я не слышал их голосов доселе? Что Вы можете сказать об арабском антисемитизме? Во Франции - стране, наиболее хорошо мне известной, мусульманский антисемитизм растет. Здесь он находит свои корни в исламском фанатизме. Когда вы читаете арабские газеты, вы просто видите перед собой страницы Дер Штурмера". Эли Визель скончался 2 июля 2016 года. Использованы материалы: http://www.peoples.ru/; http://www.ijc.ru/; http://physfac.bspu.secna.ru/; http://history.pedclub.ru/

1930, 18 апреля — (30 Нисана 5690) Родился Н. Эйдельман - писатель, историк, литературовед. Темой его работ была русская история 18-19 веков и история русской литературы того же времени. Был блестящим профессионалом. Еврейской литературой и историей не интересовался. Помимо книг, которые пользовались успехом, стал известен благодаря своей Переписке

Письмо Эйдельмана Астафьеву, 24 августа 1986г. Уважаемый Виктор Петрович! Прочитав все, или почти все Ваши труды, хотел бы высказаться, но прежде представлюсь. Эйдельман Натан Яковлевич, историк, литератор (член СП), 1930г. рождения, еврей, москвич. Отец в 1910г. исключен из гимназии за пощечину учителю-черносотенцу, затем журналист (писал о театре), участник I мировой Отечественной войны, в 1950-55гг. сидел в лагерях; мать – учительница; сам же автор письма окончил МГУ, работал много лет в музее, школе, специалист русской истории XVII-XIX веков (Павел I, Пушкин, декабристы, Герцен). Ряд пунктов приведенной "анкеты" Вам, мягко говоря, не близок – да ведь читателя не выбирают. Теперь же позволю себе высказать несколько суждений о писателе Астафьеве. Ему, думаю, принадлежат лучшие за многие десятилетия описания природы ("Царь-рыба"), в "Правде" сказал о войне, как никто не говорит. Главное же – писатель честен, не циничен, печален, его боль за Россию – настоящая и сильная: картины гибели, распада, бездуховности – самые беспощадные. Не скрывает Астафьев и наиболее ненавистных, тех, кого прямо или косвенно считает виноватыми. Это – интеллигенты-дармоеды, "туристы", те, кто орут "по-басурмански", москвичи, восклицающие "вот когда я был в Варне, в Баден-Бадене", наконец, инородцы. На это скажут, что Астафьев не ласкает также и своих русских крестьян, городских обывателей. Как доходит дело до "корня зла", обязательно все же появляется зловещий Гога Герцев (имя и фамилия более чем сомнительные: похоже на Герцен, а Гога после подвергнется осмеянию в связи с Грузией). Страшна жизнь и душа героев ("Царь-рыба"), но все же Гога куда хуже всех пьяниц и убийц вместе взятых, ибо от него вся беда… Или по-другому: голод, распад, русская беда – а тут "было что-то неприятное в облике и поведении Отара. Когда, где он научился барственности? Или на курсе он был один, а в Грузии другой, похожий на того, всем надоевшего типа, которого и грузином-то не поворачивается язык назвать. Как обломанный, занозистый сучок на дереве человеческом, торчит он по всем российским базарам, вплоть до Мурманска и Норильска, с пренебрежением обдирая доверчивый северный народ подгнившим фруктом или мятыми полумертвыми цветами. Жадный, безграмотный, из тех, кого в России уничижительно зовут "копеечная душа", везде он распоясался, везде с оттопыренными карманами, везде он швыряет деньги, но дома усчитывает жену, детей, родителей в медяках, развел он автомобилемание, пресмыкание перед импортом, зачем-то, видать, для соблюдения моды, возит за собой жирных детей, и в гостиницах можно видеть одышливого Гогию, восьми лет отроду, всунутого в джинсы, с сонными глазками, утонувшими среди лоснящихся щек (рассказ "Ловля пескарей в Грузии", ж-л "Наш современник", 1986, №5, с.125) Слова, мною подчеркнутые, несут большую нагрузку: всем надоели кавказские торгаши, "копеечные души", т.е., иначе говоря, у всех у нас этого нет, только у них: за счет бедных ("доверчивых") северян жиреет отвратительный Гогия (почему Гогия, а не Гоги?) Сила ненавидящего слова так велика, что у читателей не должно возникнуть сомнений: именно эти немногие грузины (хорошо известно, что торгует не более 1 процента народа) – в них особое зло и, пожалуй, если бы не они, доверчивый северный народ ел бы много отнюдь не подгнивших фруктов и не испытывал бы недостатка в прекрасных цветах. "Но ведь тут нет правды" – воскликнет иной простак,- есть на свете такие Гоги, и Астафьев не против грузинского народа, что хорошо видно из всего рассказа о пескарях в Грузии. Разумеется, не против: но вдруг забыл (такому мастеру не простительно), что крупица правды, использованная для ложной цели в ложном контексте – это уже кривда и, может быть, худшая. В наш век, при наших обстоятельствах, только грузины и могут так о себе писать, или еще жестче (да, кстати, и пишут – их литература, театр, искусство, кино не хуже российского), подобное же лирическое отступление, написанное русским пером, та самая ложка дегтя, которую не уравновесят целые бочки русско-грузинского застольного меда. Пушкин сказал: "Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног, но мне досадно, если иностранец разделит со мной это чувство". Стоит же задуматься: кто же презирает, кто же иностранец? Однако продолжим. Почему-то многие толкуют о "грузинских обидах" по поводу цитированного рассказа: ведь в нем находится одна из самых дурных безнравственных страниц нашей словесности: "По дикому своему обычаю, монголы в превосходных церквах устраивали конюшни. И этот длинный и суровый храм (Гелати) они тоже решили осквернить: загнали в него мохнатых лошадей, развели костры и стали жрать недожаренную, кровавую конину, обдирая лошадей тут же, в храме, и пьяные от кровавого разгула, они посваливались раскосыми мордами в вонючее конское дерьмо, еще не зная, что созидатели на земле для вечности строят храмы вечные" (там же, стр.136). Что тут скажешь? Удивляюсь молчанию казахов, бурятов. И кстати бы тут вспомнить других монголоидов-калмыков, крымских татар, как их в 1944 году из родных домов, степей, гор "раскосыми мордами в дерьмо"… Чего тут рассуждать? Расистские строки. Сказать по правде, такой текст, вставленный в рассказ о благородной красоте христианского храма Гелати, выглядит не меньшим кощунством, чем описанные в нем надругательства. 170 лет назад монархист, горячий патриот-государственник Николай Михайлович Карамзин, совершенно не думавший о чувствах монголов и других "инородцев", иначе описал Батыево нашествие, перечислив ужасы завоевания (растоптанные конями дети, изнасилованные девушки, свободные люди, ставшие рабами у варваров, "живые завидуют спокойствию мертвых"), ярко обрисовав это, историк-писатель, мы угадываем, задумался о том, что, в сущности, нет дурных народов, а есть трагические обстоятельства, и прибавил удивительно честную фразу: "Россия испытала тогда все бедствия, претерпенные Римской империей… когда северные дикие народы… громили ее цветущие области. Варвары действуют по одним правилам и разнствуют между собой только в силе". Карамзин, горюющий о страшном несчастье, постигшем его родину, даже тут опасается изменить своему обычному широкому взгляду на вещи, высокой объективности: ведь ужас татарского бедствия он сравнивает с набегами на Рим "северных варваров", среди которых важнейшую роль играли древние славяне, прямые предки тех, кого громил и убивал Батый. Мало этого примера, вот еще один! Вы, Виктор Петрович, конечно, помните строки из "Хаджи-Мурата", где описывается горская деревня, разрушенная русской армией: "Фонтан был загажен, очевидно, нарочно, так, чтобы воды нельзя было брать из него. Также загажена была мечеть… старики-хозяева собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали свое положение. О ненависти к русским никто не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы, от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми, и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их было таким естественным чувством, как чувство самосохранения". Сильно написал Лев Николаевич. Ну, а если вообразить эти строки, написанные горцем, грузином, "иностранцем"? С грустью приходится констатировать, что в наши дни меняется понятие народного писателя: в прошлом – это, прежде всего, выразитель высоких идей, стремлений, ведущий народ за собой; ныне это может быть и глашатай народной злобы, предрассудков, не понимающий людей, а спускающийся вместе с ним. На этом фоне уже не пустяк фраза из повести "Печальный детектив", что герой в пединституте изучает Лермонтовские переводы с немецкого вместе с "десятком еврейчат". Любопытно было бы только понять, к чему они в рассказе, если ни до, ни после больше не появляются? К тому, может быть, что вот где в городе развивается странный печальный детектив. Десяток инородцев (отчего десяток?), видно, все в пединститут сконцентрировались? Как видно, конкурс для них особенно благоприятный? Эти люди заняты своей ненужной деятельностью? И тут обычная Астафьевская злая ирония насчет литературоведения: "Вот де "еврейчата" доказывают, что Лермонтов портил немецкую словесность, а сами-то хороши?" Итак, интеллигенты, москвичи, туристы, толстые ноги, Гоги, Герцевы, косомордые, "еврейчата", наконец, дамы и господа из литфондовских домов, на них обрушивается ливень злобы, презрения, отрицания, как ни на кого иного. Они хуже всех. А если всерьез, то Вам, Виктор Петрович, замечу, как читатель, специалист по русской истории, Вы (да и не Вы один!) нарушаете, вернее, очень хотите нарушить, да не всегда удается – собственный дар мешает – главный закон российской словесности и российской мысли. Закон, завещанный величайшими мастерами, состоит в том, чтобы, размышляя о плохом, ужасном, прежде всего, до сторонних объяснений, винить себя, брать на себя, помнить, что нельзя освободить народ внешне более чем он свободен изнутри. Любимое Л.Толстым изречение Герцена. Что касается всех личных общественных и народных несчастий, то, чем сильнее и страшнее они, тем в большей степени их первоистоки находятся внутри, а не снаружи. Только подобный нравственный подход ведет к истинному высокому мастерству. Иной взгляд – самоубийство для художника, ибо обрекает его на злое бесплодие. Простите за резкие слова – но вы сами своими сочинениями учите подходить без прикрас. С уважением, Н.Эйдельман. 24 августа 1986г. В.П.Астафьев – Н.Я.Эйдельману "Не напоивши, не накормивши, добра не сделавши, врага не наживешь". Русская пословица Натан Яковлевич! Вы представить себе не можете, сколько радости доставило мне Ваше письмо. Кругом говорят, отовсюду пишут о национальном возрождении русского народа. Но говорить и писать одно, а возрождаться не на словах, не на бумаге – совсем другое. У всякого национального возрождения, тем более у русского, должны быть противники и враги. Возрождаясь, мы можем дойти до того, что станем петь свои песни и танцевать свои танцы, писать на родном языке, а не на навязанном нам "Эсперанто", "тонко названном литературным языком". В своих шовинистических устремлениях мы может дойти до того, что пушкиноведы и лермонтоведы у нас будут русские тоже. И жутко подумать – собрания сочинений и всякого рода редакции, театры, кино тоже "приберем к рукам". И, о ужас! О кошмар! Сами прокомментируем "Дневники" Достоевского. Нынче летом умерла под Загорском тетушка моей жены, бывшая вместо матери. Пред смертью она сказала мне, услышав о комедии, разыгранной грузинами на съезде: "Не отвечай на зло злом, оно и не прибавится". Последую ее совету. На Ваше черное письмо, переполненное не только злом, а перекипевшим гноем еврейского, высокоинтеллектуального высокомерия, вашего, привычного уже "трунения", не отвечу злом. Хотя мог бы, кстати, привести цитаты, и в первую голову из Стасова, насчет клопа, укус которого не смертелен. Но… Лучше я разрешу Ваше недоумение, недоумение русских евреев по поводу слова "еврейчата", откуда, мол, оно взялось, мы его слыхом не слыхали?! "…Этот Уликовский был из числа тех панов, которых мой отец вывез маленькими из Польши и присвоил себе в собственность, между ними было несколько и жиденят…" (Н.Эйдельман "История и современность в художественном сознании поэта", с.339). На этом я кончу, пожалуй, хотя цитировать мог бы многое. Полагаю, что память у меня не хуже Вашей, а вот глаз зрячий один, от того я пишу на клетчатой бумаге, по возможности кратко. Более всего меня в Вашем письме поразило скопище зла. Что же Вы, старый человек, в душе то носите?! Какой груз зла и ненависти клубится в Вашем чреве? Хорошо, что хоть фамилией своей подписываетесь, не предаете своего отца. А то вон, не менее чем Вы, злой, но совершенно ссученный атеист – Иосиф Аронович Крывелев – и фамилию украл, и ворованной моральной падалью питается. Жрет со стола лжи и глазки невинно закатывает, считая всех вокруг людьми бесчестными и лживыми. Пожелаю Вам то же, что пожелала дочь нашего последнего царя, стихи которой были вложены в "Евангелие" - "Господь! Прости нашим врагам. Господь, прими их в объятия". И она, и сестры ее, обезноженные окончательно в ссылке, и отец с матерью, расстрелянные евреями и латышами, которых возглавлял отпетый махровый сионист Юрковский. Так что Вам, в минуты утешения души, стоит подумать и над тем, что в лагерях Вы находились за преступления Юрковского и иже с ним, маялись по велению "Высшего сердца", а не по развязности одного Ежова. Как видите, мы, русские, еще не потеряли памяти, и мы еще народ "Большой" и нас еще мало убить, но надо и повалить… За сим кланяюсь. И просвети Вашу душу всемилостивейший Бог! 14.09.1986г. с.Овсянка. За почерк прощения не прошу – война виновата. Н.Я.Эйдельман – В.П.Астафьеву Виктор Петрович! Желая оскорбить – удручили. В диких снах не мог вообразить в одном из "властителей душ" столь примитивного, животного шовинизма, столь элементарного невежества. Дело не в том, что расстрелом царской семьи (давно установлено, что большая часть исполнителей была екатерининбургские рабочие) руководил не "сионист Юрковский", а большевик Юрковский (сионисты преследовали, как Вам, очевидно, известно, совсем иные цели – создание отдельного еврейского государства в Палестине); но дело не в том, что ничтожный Крывелев носит, представьте, собственную фамилию (как и множество столь же симпатичных "воинствующих безбожников" разных национальностей), дело даже не в логике "Майн Кампф" о "наследственном национальном грехе" (хотя если мой отец сидел за "грех Юрковского", тогда Ваши личные беды, выходит, плата за разделы Польши, унижение инородцев, еврейские погромы и прочее). Наконец, дело не в том, что Вы оказались неспособны прочесть мое письмо, ибо не ответили ни на одну его строчку (филологического запроса о происхождении слова "еврейчата" я не делал, да Вы, кстати, ведь заменили его в отдельном издании на "вейчата" – неужели цензуры забоялись?) Главное: найти в моем письме много зла можно было лишь в цитатах – Ваших цитатах, Виктор Петрович, быть может, обознавшись, на них обрушились? Несколько раз, елейно толкуя о христианском добре, Вы постоянно выступаете неистовым "око за око" ветхозаветным иудеем. Подобный тип мышления и чувствования – уже есть ответ о причинах русских и российских бед: "Нельзя освободить народ внешне более, нежели он свободен изнутри". Спор наш (если это спор) разрешится очень просто: если сможете еще писать хорошо, лучше, сохранив в неприкосновенности нынешний строй мыслей, тогда – Ваша правда! Но ведь не сможете, последуете примеру Белова, одолевшего-таки злобностью свой дар и научившегося писать вполне бездарную прозу (см. его роман "Все впереди"- "Наш современник", 1986, №7-8). Прощайте, говорить, к сожалению, не о чем. Главный Ваш ответ – собственный текст, копию которого – чтоб не забыли! – возвращаю. 28 сентября 1986г.

  с писателем Астафьевым.

1930, 9 августа — Родился А. Бовин - журналист, писатель, первый посол СССР в Израиле после восстановления отношений.

1932, 9 октября — (9 Тишри 5693) В кибуце Маоз Хаим родилась Дебора Омар - израильская писательница для детей и юношества.

1932, 21 октября — (21 Тишри 5693) Родился писатель Ф. Кандель («Очерки времен и событий», «Земля под ногами. Из истории заселения и освоения Эрец Исраэл», «История евреев Советского Союза. 1917–1939 гг.», «Зона отдыха, или Пятнадцать суток на размышление», «Врата исхода нашего», «Коридор», «Слово за слово»).

1933, 10 апреля — (14 Нисана 5693) Дневник писателя Томаса Манна, комментирующий принятый 7 апреля закон «О восстановлении профессионального чиновничества»: «Евреи... В том, чтобы прекратились высокомерные и ядовитые картавые наскоки Керра на Ницше, большой беды не вижу; равно как и в удалении евреев из сферы права — скрытное, беспокойное, натужное мышление. Отвратительная враждебность, подлость, отсутствие немецкого духа в высоком смысле этого слова присутствуют здесь наверняка. Но я начинаю предчувствовать, что этот процесс все-таки — палка о двух концах».

1933, 10 апреля — (14 Нисана 5693) В возрасте 72 лет в Тель-Авиве умер Барух Шварц - писатель, сионист. Его самым большим вкладом была работа по модернизации иврита и разработка упрощенных методов обучения тому, что считалось «мертвым языком»

1934, 6 марта — (19 Адара 5694) Родился М. Жванецкий - писатель

ОХ, КАК ХОЧЕТСЯ НАКАЗАТЬ. Ох, как хочется наказать льва за когти, за pычание, за пасть стpашную, опасную, за то, что кpадется, охотясь, выслеживает, меpзавец. Ох, как его нужно наказать, наказать... Ох, как нужно наказать белого медведя за то, что на белом не виден, за то, что на мужественных людей нападает, скальп с них снимает, живот выедает, наказать, наказать, наказать... Лису за хитpость, за pыжесть, за низость, за манеpу жpать, за саму жpатву. Все их покаление наказать, все их потомство... Что значит?.. А пусть не будут! А пусть не смеют! Змею наказать. Знаем за что! За ползучесть! За гадость, за стpашность, за меpзость, за внезапность, за глаза остолбенелые, за тело меpзкое-длинноеползучее... Шакала за дpожание. За слюни, за вой ночной пpоклятый. Все потомство. Hичего, что там пpиличные есть. Все поколение. А чтоб вообще! Всю тваpь мелкую чеpномоpдую, чеpнотелую, чеpнолапую, чеpнопастную,отвpатную. Бить, бить, наказывая. Объяснений не пpини-мать их! Извинений не пpини-мать их! Они будут говоpить, что они такие. Такие-такие! За то их и наказываем. А пока не покается! В чем? Hе должен был жить, и все! Hе должен был! Потому что пpотивный, отвpатный, ихний. Кто сюда пустил. Кто запах его не почуствовал. И его наказать. Взять его и pвануть к низу. В следующий pаз умpет - не пpопустит, и пpопустит - умpет. Смеpть укpашает каждого. Только надо, чтоб на глазах. М. Жванецкий. "Известия". 2.11.1996 год

 .

1935, 22 января — (18 Швата 5695) В Герцлии родилась Ли Наор - израильская детская писатель-ница.

1936, 7 июля — (17 Таммуза 5696) Родился Игорь Губерман - израильский писатель

1938, 30 января — (8 Швата 5698) Родился М. Бар-Зоар - израильский писатель, историк, автор книги о Бен-Гурионе.

1939, 4 мая — (15 Ияра 5699) В Иерусалиме родился Амос Оз, популярный израильский писатель. Тиражи его книг на родине и еще в 26 странах достигли рекордных для литературы на иврите масштабов. Оз — лауреат множества наград: израильских, английских, французских, американских, испанских, немецких. Поднимается вопрос о выдвижении его на Нобелевскую премию. Амос Оз — псевдоним. Настоящее имя писателя — Клаузнер. Имя Амос — название иерусалимской улицы, где прошло детство прозаика (так звали и одного из библейских пророков), фамилия Оз переводится как «сила». В XXI веке соотечественники единодушно признают мастера самым влиятельным в стране интеллектуалом — и это, несмотря на его непопулярные для Израиля взгляды. Еще с конца 1960-х он отстаивает идею мирного решения палестинского конфликта, а в 1978 году основал политическое движение «Шалом ахшав» («Мир сейчас»). www.vokrugsveta.ru

1940, 27 января — (17 Швата 5700) Расстрелян И. Бабель. "До недавних пор датой смерти писателя считалось 17 марта 1941 года. Но исследования показали, что заседание Военной коллеги Верховного суда СССР под председательством В. Ульриха по рассмотрению дела по обвинению Бабеля И. Э. в преступлениях, предусмотренных ст. 58-1а, 58-8 и 58-11 УК РСФСР, состоялось 26 января 1940 года. И хотя знаменитый писатель не признал себя виновным, он был приговорен к высшей мере наказания - расстрелу с конфискацией всего ему лично принадлежащего имущества. 27 января в 1 час 3 минуты ночи приговор над Бабелем и другими 16 невинными был приведен в исполнение главным прокурором РККА А. Фетисовым, помощником начальника 1-й спецчасти НКВД старшим лейтенантом А. Калининым и комендантом капитаном НКВД В. Блохиным. В тот же день все семнадцать трупов были кремированы". (В. Алексеев "День в истории" www.citycat.ru)

1940, 12 августа — (8 Ава 5700) Письмо английского хирурга, биографа Р. Киплинга, сэра Альфреда Уэбб-Джонсона Британскому музею с неопубликованной поэмой писателя Р. Киплинга "Бремя Иерусалима". Подробнее

После смерти Киплинга в начале 1936 года его вдова обнаружила две неопубликованные поэмы. Одна из них – «Бремя Иерусалима» — была сочтена ею абсолютно не годящейся для печати. Своими сомнениями вдова поделилась с лордом Альфредом Вебб-Джонсоном, врачом и литературным душеприказчиком поэта, и тот вполне согласился с нею. По прошествии нескольких лет, в разгар Второй мировой войны, сэр Альфред решил посвятить в тайну поэмы самого Уинстона Черчилля (по случаю приема того в почетные члены Королевского хирургического колледжа). Черчилль пришел в восторг, но подтвердил, что поэма непечатна. При этом он вспомнил, что среди пылких почитателей Киплинга числится и президент США Франклин Делано Рузвельт. Премьер попросил сэра Альфреда изготовить еще одну копию и послал ее ФДР, присовокупив сопроводительное письмо, где, среди прочего, было написано буквально следующее: «…важно, чтобы факт существования поэмы остался неизвестным и чтобы не было никаких публичных упоминаний об этом подарке». Рузвельт был настолько тронут, что в тот же день (немедленно после получения копии) ответил и Черчиллю, и Вебб-Джонсону. «Я понимаю, почему миссис Киплинг решила не публиковать поэму, — написал он сэру Альфреду. – Так и или иначе, это драгоценность». Послание Черчиллю носило более политический оттенок: «Мне совершенно ясно, почему это не может быть опубликовано сейчас, — констатировал ФДР. – Возможно, «Бремя Ерусалима» должно подождать, пока я буду достаточно силен, чтобы притащить Ибн-Сауда в Ерусалим, а д-ра Вейцмана – в Мекку»

 Читать