Еврейский календарь

1895, 2 мая — Родился Вильгельм Хозенфельд - капитан немецкой армии, спасший во время Холокоста пианиста Владислава Шпильмана, когда тот смог уйти из Варшавского гетто. Из «Варшавских дневников» Владислава Шпильмана: "На этот раз я осмелился задать вопрос — он просто вырвался у меня: — Вы немец? - Он покраснел и чуть ли не крикнул запальчиво, будто я его обидел — Да, к сожалению, я немец. Я хорошо знаю, что творилось здесь, в Польше, и мне стыдно за мой народ". Хозенфельд попал в плен к Советской армии и умер в лагере 13 августа 1952 года. 25 ноября 2008 Яд Вашем признал Хозенфельда Праведником народов мира

1897, 19 мая — (17 Ияра 5657) Шоа. В Полоцке родился Герман «Гершель» Крук - библиотекарь, секретарь Варшавской «Культурной лиги», летописец и библиотекарь Вильнюсского гетто. Убит в 1944 году в городе Кейла в оккупированной немцами Эстонии в лагере-спутнике концлагеря Клоога. Три копии «Хроники гетто» были спрятаны Круком в разных местах. Один был передан польскому священнику. Один остался в библиотеке, а третий закопал в металлическом контейнере. Через несколько месяцев после освобождения Вильнюса Красной армией поэт Авраам Суцкевер смог собрать отдельные страницы Хроники и доставить их в безопасное место в Москве. До сих пор "Хроника" была опубликован на немецком языке небольшими частями. Полная публикация всех страниц хроники и дневника Германа Крука доступна на английском языке. Публикации всей хроники гетто и дневников Германа Крука на немецком языке нет

1900, 7 марта — (6 Адар-2 5660) Родился Иммануэль Рингельблюм - еврейский учёный-историк и общественный деятель, создатель архива исторических свидетельств о Варшавском гетто и летописец его судьбы. Личная судьба Рингельблюма сложилась трагически. Переправленный незадолго до ликвидации гетто в тайное убежище в одном из «арийских» районов Варшавы, он был летом 1943 г. схвачен и отправлен в концентрационный лагерь Травники. Попытка спасти его была предпринята с помощью польского антинацистского подполья, которое организовало побег Рингельблюма из лагеря и нашло для него и его семьи укрытие в Варшаве. Однако 7 марта 1944 г. он был схвачен гестаповцами и после жестоких пыток казнен вместе с женой и малолетним сыном.

1900, 2 ноября — (10 Хешвана 5661) Шоа. Родился Эммануэль Рингельблюм — польский историк, педагог, общественный деятель, создатель архива Варшавского гетто и организатор подпольной группы Онег Шабат. Онег Шабат (иврит), или Ойнег Шабос (идиш) - группа, действовавшая в Варшавском гетто, в которую вошли историки, писатели, раввины и социальные работники. Задачей группы было документирование жизни в гетто: сбор документов и свидетельств, эссе, дневников, рисунков, плакатов и других материалов о гетто. Работа началась в сентябре 1939 года и закончилась в январе 1943 года. Перед ликвидацией гетто материалы были спрятаны в трех молочных бидонах и десяти металлических контейнерах в трех различных местах в гетто. Два молочных бидона были найдены в 1946 году, десять контейнеров — в 1950 году. Третья часть архива еще не найдена. В двух найденных частях содержится около 6000 документов — все они теперь хранятся в Еврейском историческом институте в Варшаве. Рингельблюм расстрелян гестапо 10 марта 1944 года

1910, 15 февраля — (6 Адар-1 5670) Родилась Ирена Сендлер

Отец был врачом, заведуюшим больницей в г. Otwock. Дочь врача, она выросла в доме, который был открыт для любого больного или нуждаюшегося, неважно, еврея или нееврея. В лекционных залах Варшавского Университета, где она изучала польский язык и литературу, она и её единомышленники намеренно садились на скамьях "для евреев". В последних рядах Университетских аудиторий на территории Польши устанавливались в 1930-е годы особые скамьи для еврейских студентов (так называемое гетто лавкове - "скамеечное гетто"). В знак протеста они и поддерживавшие их неевреи слушали лекции стоя. (http://www.eleven.co.il/article/15411). Когда националистические головорезы избили её еврейскую подругу, Ирина перечеркнула в своём студенческом билете печать, которая позволяла ей сидеть на "арийских" местах. За это её отстранили от учёбы на три года. Такой была Ирина Сендлер к моменту, когда немцы вторглись в Польшу. Ирина была, как говорила её подруга, "самоотверженна по рождению, а не образованию". Конечно, она унаследовала хорошие гены. Её прадед, - польский повстанец, - был сослан в Сибирь. Ее отец умер от сыпного тифа в 1917, заразившись от пациентов, которых его коллеги избегали лечить Ирина впоминала напутственные слова отца, сказанные незадолго до смерти: "Если ты видишь, что кто-нибудь тонет, нужно броситься в воду спасать, даже если не умеешь плавать" Многие из них были евреями. Еврейская община предложила денежную помощь её испытывавшей нужду матери для оплаты образования молодой Ирины. Подобно многим социально активным людям в довоенной Польше, госпожа Сендлер была членом Социалистической партии, но не, как она говорила, из-за её политической убеждений, а потому что это соединяло для неё сострадание с неприятием власти денег. Её мотивация не была связана ни с какой религией. Она действовала "z potrzeby serca", по зову сердца. При нацистской оккупации евреев Варшавы загнали как стадо скота в городское гетто: четыре квадратных километра для приблизительно 400,000 душ. По другим данным (http://www.telegraph.co.uk/news/obituaries/1950450/Irena-Sendler.html), в Варшавском гетто на территории 1 кв. км было около 500.000 душ Даже до того, как началась депортация в лагерь смерти Треблинка, смерть в гетто была повседневным бытом. Но, парадоксально, была и щёлочка для надежды. Нищета и полуголодное существование (ежемесячная порция хлеба была два килограмма) создавали идеальные условия для распространения сыпного тифа, эпидемия которого могла бы угрожать и немцам. Поэтому нацисты разрешили госпоже Сендлер и ее коллегам доступ в плотно охраняемое гетто для распределения лекарства и прививок. И эта "законная" лазейка позволила ей спасти больше евреев, чем намного более известному Оскару Шиндлеру. Это было исключительно опасно. Некоторых детей удавалось тайком вывезти в грузовиках, или в трамваях, возвращавшихся порожняком на базу. Чаще, однако, их проводили тайными проходами от зданий в окружавших гетто. Детям давали новые имена и размещали в женских монастырях, в сочувствующих семьях, приютах и больницах. Тех, кто был постарше и умел говорить, учили креститься, так, чтобы не вызвать подозрений в их еврейском происхождении. Младенцам вводили седативные средства, чтобы они не плакали, когда их тайком выносили. Водитель медицинского фургона научил свою собаку громко лаять, чтобы заглушить плач младенцев, которых он вывозил под дном фургона. Операции были рассчитаны по секундам. Один спасённый мальчик рассказывал, как он, затаившись, ждал за углом дома, пока пройдёт немецкий патруль, потом досчитал до 30, стремглав выбежал на улицу к канализационному люку, который к этому моменту открыли снизу. Он туда спрыгнул и по канализационным трубам был выведен за пределы гутто. Ирина Сендлер вспоминала потом, перед каким страшым выбором ей приходилось ставить еврейских матерей, которым она предлагала расстаться и их детьми. Они спрашивали, можете ли она гарантировать, что дети будут спасены. Конечно, ни о каких гарантиях не могло быть и речи, не говоря уже о том, что каждый раз не было никакой уверенности, что вообще удастся выйти из гетто. Единственно, в чём была уверенность, так в том, что, если бы дети остались, они бы почти наверняка погибли. Ирина говорила: "Я была свидетельницей ужасных сцен, когда, например, отец соглашался расстаться с ребёнком, а мать нет. На следующий день часто оказывалось, что эту семью уже отправили в концлагерь." Она рассчитала, что, чтобы спасти одного ребёнка, требовалось 12 человек вне гетто, работающих в условиях полной конспирации: водителей транспортных средств, священников, выдававших поддельные свидетельства о крещении, служащих достававших продовольственные карточки, но больше всего это были семьи или религиозные приходы, которые могли бы приютить беглецов. А наказанием за помошь евреям был немедленный расстрел. Но что было еще более опасным, госпожа Сендлер старалась сохранить записи о происхождении детей, чтобы помочь им впоследствии отыскать свои семьи. Эти записи были сделаны на кусочках папиросной бумаги, пачку которых она держала на своём ночном столике, чтобы можно было быстро вышвырнуть их из окна, если бы нагрянуло гестапо. Нацисты действительно арестовали её. 11 гестаповцев нагрянули ночью 20 октября 1943. Ирина хотела быросить пачку из окна, но увидела, что дом был окружен немцами. Тогда она бросила пачку своей подруге и сама пошла открывать дверь, а та спрятала пачку подмышкой. Её не взяли. Но они, не сумев найти документы, которые прятала её подруга, сочли, что она была маленьким винтиком, а не центральной фигурой сети спасения из гетто. Под пытками она не раскрыла ничего Нацисты держали Ирину в тюрьме Pawiak, где её пытали, а потом приговорили к расстрелу. Рассказывают также, что в тюрьме она работала в тюремной прачечной и вместе с другими такими же заключёнными портила бельё немецких солдат, которое они стирала. Когда немцы обнаружили это, они выстроили женщин и расстреляли каждую вторую. Благодаря удачной взятке, Ирина Сендлер избежала казни, Её имя внесли в список казнённых; официально она была казнена в начале 1944 г. а все записи о происхождении детей были зарыты в землю в стеклянных банках. под яблоней в саду её подруги Остальную часть войны Госпожа Сендлер жила под вымышленным именем. Она никогда не хотела, чтобы её называли героиней. Она говорила: " Я до сих пор чувствую себя виноватой, что я не сделала больше,". Кроме того, она чувствовала, что она была плохой дочерью, рискуя жизнью своей пожилой матери, плохой женой и матерью. Ее дочери, чтобы иметь возможность видеться с ней, однажды пришлось даже просить, чтобы ей позволили посещать детский дом, где ее мать работала после войны. В послевоенной Польше ей также угрожал смертный приговор за то, что ее работа во время войны финансировалась польским Правительством в изгнании в Лондоне, и она помогала солдатам Армии Краёвой. И Польское Правительство в Лондоне, и Армия Краёва считались тогда империалистическими марионетками. В 1948, когда она была на последнем месяце беременности, допросы в тайной полиции стоили ей жизни её второго ребенка, рожденного преждевременно. Она была "невыездной", и ее детям не разрешали поступать на дневное отделение Университета. "Какие грехи Вы приняли на вашу совесть, Мама?"- спрашивала её дочь. В СССР и, повидимому, в странах "народной демократии", к которым принадлежала и послевоенная Польша, для поездки за границу требовалось разрешение "органов безопасности" при правящих коммунистических партиях. И там существовали чёрные списки тех, кому выезд не разрешался независимо ни от чего. Это были "невыездные" Только в 1983, польские власти сняли с неё запрет на выезд и разрешили приехать в Иерусалим, где в её честь в Мемориальном Музее катастрофы европейского еврейства в Иерусалиме "Yad Vashem" было посажено дерево В 1965 Ирина Сендлер стала одной из первых Праведников Мира, в честь которых в музее Холокоста "Yad Vashem" садят деревья. Там много деревьев в память Праведников из Польши и других стран Европы Многие из детей, которых она спасла, уже будучи пожилыми людьими, старались отыскать её, чтобы отблагодарить, а также чтобы попробовать узнать что-нибудь о своих утерянных родителях Последние годы Ирена Сендлер провела в Варшавском частном санатории Елизаветы Фиковской (Elzbieta Ficowska), которую она спасла из гетто в июле 1942 в возрасте в шести месяцев: её вынесли в ящике с плотницкими инструментами. В 2003 она получила самую высшую награду Польши, орден Белого Орла. По правде сказать, немного поздновато. Мир вообще мало знал о Ирине Сендлер до 1999 г., когда несколько девочек-подростков из штата Канзас в США, Лиз Камберс (Elizabeth Cambers), Меган Стюарт (Megan Stewart), Сабрина Кунс (Sabrina Coons) и Джанис Андервуд (Janice Underwood) открыли её историю. Эти школьницы из сельской средней школы г. Uniontown искали тему для Национального проекта "Дня Истории". Их преподаватель, Норман Конрад (Norman Conrad) дал им почитать заметку под названием "Другой Шиндлер" об Ирене Сендлер из газеты "US news and world report" за 1994. И девочки решили исследовать ее жизнь. Интернет-поиск открыл только один вебсайт, который упоминал Ирину Сендлер. (Теперь есть более чем 300 000) С помощью своего преподавателя они начали восстанавливать историю этого забытого героя Холокоста. Девочки думали, что Ирена Сендлер умерла и искали, где она похоронена. К своему удивлению и восторгу, они обнаружили, что она жива и живёт с родственниками в маленькой квартире в Варшаве. Они написали пьесу о ней по названием "Жизнь в банке" , которая с тех пор игралась больше 200 раз в США, Канаде и Польше. В мае 2001 они впервые посетили Ирину в Варшаве и через международную прессу. сделали историю Ирины известной миру. С тех пор они посетили Ирину в Варшаве ещё четыре раза. Последний раз 3 мая 2008 за 9 дней до её кончины. Ирена была номинирована на Нобелевскую премию Мира, но получил её, как известно, Эл Гор и вот за что: "за его усилия по собиранию и широкому распространению максимального количества знаний об изменениях климата, вызванных деятельностью людей, и закладке оснований для мер противодействия таким изменениям". Источник

  (Ирена Кржановска) - Праведник мира, она спасла из Варшавского гетто 2,5 тысячи детей. Умерла в Варшаве 12 мая 2009 года.

1911, 23 сентября — (1 Тишри 5762) Шоа. Родился Яаков Грояновский. Он работал в зондеркоманде в лагере смерти Хелмно. В начале 1942 года ему удалось сбежать — он добрался до Варшавского гетто, где подробно рассказал об увиденном Хершу Вассеру (Hersh Wasser), члену организации «Онег Шабат» (см. 2 ноября 1900 года). Грожановский сказал следующее: «Нам не пришлось долго ждать приезда следующего грузовика с новыми жертвами. У него была специальная конструкция. Он был похож на обычный большой грузовик серого цвета с двумя герметично закрытыми задними дверями. Внутренние стены были из стали. Сидений не было. На полу была деревянная решетка — как в общественных банях — с соломенными матами сверху. В перегородке между кабиной водителя и задним отсеком были два глазка — с помощью фонарика через них можно было проверить, мертвы ли жертвы. Под деревянной решеткой были две трубы около 15 см толщиной, которые шли в кабину. В них были небольшие отверстия, из которых выходил газ… Таких фургонов было два». Грожановский бежал из Варшавского гетто в Замосць (также в гетто). По-видимому, оттуда его повторно депортировали в Белжец, где он 11 апреля 1942 года был убит

1914, 24 апреля — (28 Нисана 5674) В Лодзи родился Ян Карский (Козелевский)

После окончания факультета права и дипломатии львовского университета в 1935 году, был отличником в артиллерийском училище подхорунжих во Владимире-Волынском. В январе 1939 года начал работу в Министерстве иностранных дел Польши. Осенью 1939 г. был пленён советскими войсками и в результате обмена военнопленными оказался уже в немецком плену. В ноябре 1939 года бежал из немецкого эшелона для военнопленных и в Варшаве присоединился к подпольной организации. С января 1940 года участвовал в тайных поездках во Францию с рапортами для эмиграционного польского правительства тогда располагавшегося во Франции. В июне 1940 года попал в руки Гестапо в Словакии, но в результате штурма Союза вооружённой борьбы был освобождён из больницы в г. Новы-Сонч. Позднее он работал в Бюро пропаганды и информации Главного штаба партизанской Армии Крайовой. Во время Холокоста осенью 1942 года Карский отправился в поездку на Запад чтобы передать польскому эмиграционному правительству доклад о положении в оккупированной Польше. Перед поездкой он дважды тайно посетил Варшавское гетто и, переодевшись немецким солдатом, один из пересыльных концлагерей, из которого заключённых направляли в лагеря уничтожения Белжец и Собибор. Генерал Владислав Сикорский, глава правительства Польши в изгнании решил передать доклад Карского правительствам Великобритании и США. В июле 1943 года Карский был принят президентом США Франклином Рузвельтом и рассказал ему о судьбе жертв Холокоста. Карский умолял об оказании помощи гибнущим. Президент США продемонстрировал недоверие и равнодушие. Позднее Карский встретился с многими лицами из мира политики и культуры – но все они оказались неспособны поверить ему. В 1944 году Карский написал книгу «Курьер из Польши: История тайного государства» («Courier from Poland: Story of a Secret State») напечатанную тиражом 360 тыс. экз. После войны Карский остался в Америке и стал профессором Джорджтаунского университета. в 1978 г. он принял участие в фильме Шоа, что способствовало осознанию мировой общественностью его усилий с целью остановить Холокост. В 1982 году получил звание Праведника мира института Яд ва-Шем, в 1994 году почётное гражданство государства Израиль. В 1995 году был награждён польским орденом Белого Орла. Он почётный доктор восьми университетов США и Польши. В 1996 г. в Польше о нём был снят документальный фильм "Моя миссия". В 1998 г. он был номинирован на Нобелевскую премию мира. На похороны Карского прибыли президент США Клинтон и президент Польши Квасьневский. Памятники Карскому в виде его фигуры в натуральный рост сидящей на скамейке находятся напротив польского консульства в Нью-Йорке, в кампусе Джорджтаунского университета, а также в польских городах Кельце и Лодзь и в кампусе Тель-Авивского университета.

  - праведник народов мира, человек, который ещё в 1942 году пытался донести до международного сообщества правду о геноциде евреев в Европе. Умер 13 июля 2000 года.

1914, 9 ноября — (20 Хешвана 5675) В Белоруссии родилась Цывия (Цвия) Любеткин — участница восстания Варшавского гетто, единственная женщина в руководстве Еврейской боевой организации, участница еврейского сопротивления во время Второй мировой войны. Умерла 14 июля 1976 года

1915, 13 декабря — (6 Тевета 5676) В Литве родился Ицхак Цукерман — один из лидеров восстания в Варшавском гетто в 1943 году, член Еврейской боевой организации, основатель в Западной Галилее кибуца Лохамей-ха-Гетаот. Умер там 17 июня 1981 года

1917, 4 февраля — (12 Швата 5677) Шоа. В Варшаве родилась Франческа Ман (Розенберг) - балерина, узница Варшавского гетто. В Освенциме перед дверьми газовой камеры она сумелу выхватить револьвер у охранника, застрелить его и ранить другого. Другие женщины, увидев происходящее, тоже набросились на фашистов. Шансов спастись не было, но они били, кусали и царапали нацистов. Те насилу выбежали из раздевалки, закрыли двери и расстреляли через тонкие стены всех, кто был в комнате. Это было 23 октября 1943 года

1918, 14 марта — (1 Нисана 5678) В Севастополе родился Абба Ковнер

В 1926 году семья переехала в Литву. Там Абба вступил в еврейскую организацию Ха-шомер ха-цаир. В январе 1942 года в гетто Вильнюса была создана «Объединенная партизанская организация» (Fareinikte Partisaner Organizatzie), возглавлявшаяся Ицхаком Виттенбергом, Иосифом Глазманом и Аббой Ковнером. Её целями были провозглашены организация массовой самообороны гетто, саботаж, присоединение к партизанам и Красной армии. После того 15 июля 1943 года как Ицхак Витенберг был вынужден сдаться немцам под угрозой уничтожения всего гетто, Абба Ковнер стал руководителем подполья. В сентябре 1943 года при ликвидации гетто Ковнер с несколькими бойцами ушел в леса, где создал под своим командованием еврейский партизанский отряд «Некама» («Месть»). После войны организовал группу мстителей, которая уничтожала нацистов в Европе, этой группой было убито около 400 человек. Работал в организации «Бриха», которая занималась отправкой евреев в Палестину. В конце 1945 года нелегально приехал в Палестину, но был арестован британскими властями и заключён в тюрьму в Каире. После освобождения вновь приехал в Палестину и вступил в кибуц Эйн-ха-Хореш. Во время Войны за независимость воевал в составе бригады Гивати, редактировал ежедневный боевой листок бригады. В 1961 году Абба Ковнер выступал свидетелем на суде по делу нацистского преступника Адольфа Эйхмана. Он сказал, что впервые узнал о роли Эйхмана в уничтожении евреев в 1941 году от казнённого впоследствии за помощь евреям фельдфебеля вермахта Антона Шмида. Поэзия Ковнера посвящена Катастрофе и борьбе еврейского народа за независимость в Эрец-Исраэль. Сборник прозы «Книга свидетельств» рассказывает о судьбе партизан на территории Литвы. Абба Ковнер — лауреат Государственной премии Израиля за 1970 год.

 - командир подпольной организации Вильнюского гетто еврейский поэт и писатель, двоюродный брат израильского политика-коммуниста Меира Вильнера.

1922, 5 октября — (13 Тишри 5683) В Кельце (Польша) родилась Жута Хартман - участница Восстания Варшавского гетто, подпольщица, член Еврейского воинского союза. Умерла в Тель-Авиве 19 мая 2015 года. источник

1939, 2 января — (11 Тевета 5699) Шоа. Правительственный германский циркуляр сообщил, что караимы произошли от хазар и потому в расовом отношении ничего общего с евреями не имеют. Подробнее

Дождливым осенним вечером 1941 года в дверь каморки в полуподвале дома номер восемь по Шорной улице громко постучали. Еще недавно здесь жил дворник, но с 16 июля, когда по приказу германских властей евреи оккупированного Минска были переселены в специально отведенный для них район, в каморке оказался профессор Иоффе с женой.Громкий стук в дверь обычно не сулил обитателям гетто ничего хорошего...Профессор переглянулся с женой и приблизился к двери. Прихожей не было, дверь открывалась прямо на улицу.- Кто там? - спросил профессор, на всякий случай по-немецки.Вежливый голос ответил на безукоризненном немецком:- Могу ли я поговорить с господином профессором Иоффе?Профессор с трудом отодвинул засов, явно рассчитанный на силу дворника, приоткрыл дверь, пропуская в комнату высокую фигуру в мокром черном плаще.Вошедший стянул с головы капюшон, пригладил ладонями растрепавшиеся волосы и посмотрел на профессора. Его молодое румяное лицо со светлыми глазами кого-то напоминало.- Чем могу быть полезен? - спросил профессор по-немецки и поклонился - такой вопрос следовало задавать с поклоном, он усвоил это в юности, в Берлинском университете.Молодой человек развел руками и сказал по-русски:- Неужели я так здорово изменился? Семен Евсеевич, это же я, Раухе, не узнаете?- Господи! - скорбно выдохнул профессор. - Алик! Ну как я мог не узнать вас сразу? Входите, входите!Входить было некуда, Раухе и так был в комнате. Он снял мокрый плащ и, свернув, положил его на пол у двери. Рядом с плащом он поставил толстый портфель.- Позвольте представить вас моей супруге. Ева, это Алик Раухе, ты слышала о нем тысячу раз. Ну, диссертация по хазарам... Помнишь, его статья в ВЕСНИКЕ наделала шуму?Раухе покраснел и замотал головой:- Что вы, Семен Евсеевич!..Представляясь Еве Исаевне, он шаркнул ногой:- Альберт Раухе. Очень приятно.Его отглаженный костюм странно контрастировал со всей обстановкой.Ева Исаевна освободила для него единственный табурет, а сама села на кровать, покрытую стеганым одеялом.- Садитесь, прошу. Видите, как живем?..Она повела рукой, словно приглашая осмотреть закопченные стены, расшатанный деревянный стол, железную печурку в углу.- Это не самое страшное, - сказал профессор, присаживаясь на кровать рядом с женой. Он сильно похудел за то время, что Раухе его не видел, лицо потемнело, но длинные седые волосы не поредели, и голубые глаза все так же ясно смотрели из-под густых бровей.- А что самое страшное? Каждый день ждешь... - ее голос прервался, она плотно сжала губы и закрыла глаза.- Ладно, Ева, - профессор дотронулся до ее руки. - Не надо опять об этом... Давай лучше послушаем Алика.Он повернулся к Раухе:- Как вы очутились здесь? Вы ведь в гетто не живете, верно?- Нет, нет, я живу в Берлине. Собственно, вся моя семья живет в Берлине: мой отец получил назначение на довольно большую должность.- В Берлине? - переспросила Ева Исаевна.- Да в Берлине. Я служу в Министерстве по делам восточных территорий. Мы переехали еще в начале августа... - Он смущенно улыбнулся. - И знаете, с тех пор я ни разу не говорил по-русски.- Значит, в министерстве? - перебил его профессор.Раухе пожал плечами:- Я научный консультант по истории и этнографии южной России - это, собственно, и есть моя специальность. Люди в министерстве, между нами говоря, не особенно разбираются во всем этом. - Он вдруг рассмеялся. - Простите, я вспомнил, как один коллега на днях перепутал грузин с гуннами, а другой всерьез утверждал, что цыгане - потомки скифов. Так что, видите, с какой публикой приходится иметь дело.- Вижу, - неопределенно отозвался Семен Евсеевич.- Я это рассказываю не без умысла. Я ведь к вам по делу: как раз с одним из вопросов.- Насчет грузин и гуннов?Раухе вежливо улыбнулся шутке профессора:- Нет, гораздо хуже - насчет караимов. Вы не представляете, что творится в министерстве из-за этих караимов. Прямо война междоусобная...Раухе встал с табуретки и попытался пройтись по комнате, но тут же натолкнулся на стену и сел на место:- Они просто одержимы хазарской теорией! Столько серьезных работ написано - взять хоть ваши! Казалось бы, камня на камне не осталось от этих выдумок, ан нет - поговорите с моими коллегами, они вам скажут, что это точно: караимы происходят от хазар. А какие доказательства? А вот, караимы говорят на тюркском языке. Простите, я им возражаю, восточноевропейские евреи говорят на идиш, то есть на германском диалекте. Но не станете же вы утверждать, что они произошли от немцев?Раухе сокрушенно всплеснул руками.- Знаете, Семен Евсеевич, по-моему, хазарская теория сродни мифотворчеству. Жили когда-то хазары... Пушкин их упомянул... А тут вдруг перед тобой - живой потомок хазар. Романтично, что ли? А последователь еврейской секты - не романтично.- Да нет, Алик, - профессор Иоффе вздохнул. - Я думаю, все гораздо проще: сами караимы в России настаивали на этой теории... правильнее сказать - гипотезе. Соображения у них были сугубо практические: отмежеваться от еврейства, чтобы к ним не применяли антиеврейских законов. Все это носило чисто конъюнктурный характер поначалу. А потом - пожалуйста - ТЕОРИЯ... В других странах, в Египте, скажем, тамошним караимам и в голову не приходило отмежевываться от еврейского происхождения. Наоборот, на каждом углу кричали, что они-то и есть подлинные евреи!- Господи, да я все эти доводы тысячу раз... - Раухе вскочил, схватил с пола свой портфель, открыл его и начал копаться в бумагах. Потом махнул рукой: - Я вам лучше так все расскажу, без этих докладных.Он сделал паузу и продолжил:- Не знаю, каким образом, но еще до войны, в циркуляре от второго января тридцать девятого года было записано, что караимы произошли от хазар и потому в расовом отношении ничего общего с евреями не имеют. Затем начинается война, наши вступают в Польшу, Литву; на восточных территориях оказываются тысячи караимов - и никто их евреями не считает. Наконец, наши приходят в Крым, и вот там начинается!.. Кто такие крымчаки? Евреи? Но они неотличимы от караимов! Значит, и караимы - евреи? И вот уже в Киеве каких-то караимов хватают как евреев. А из Трокая, от главы караимов идут отчаянные жалобы. Появляются ходатаи: караимы-де - не евреи. К этому времени я уже работал в министерстве, и мне предложили написать объяснительную записку. Я пишу как есть: что крымчаки - евреи, что караимы - тоже евреи, но имеют некоторые религиозные отличия: не признают Талмуд, не верят в приход Мессии, не едят горячей пищи по субботам... Ну, вы знаете. И вот эта записка с сопроводительным письмом моего непосредственного начальника попадает к самому министру, к Розенбергу... Все это строго между нами, Семен Евсеевич, вы должны понять...Раухе понизил голос:- Тот, говорят, прямо рассвирепел. Что же получается? Циркуляр от тридцать девятого года неверен - и вся политика в этом вопросе ошибочная? А люди, которые все это делали, они здесь, в министерстве, и они, конечно, насмерть бьются за свою правоту. Ох, Семен Евсеевич, если бы вы только знали! До научной истины никому дела нет - у каждого своя чиновничья амбиция. Ну и пошло! Пишут опровержения на мою докладную, цитируют Фирковича, вытащили книжки советских ученых. Хазары - и все тут!..Раухе перевел дух. Иоффе тоже молчал. Ева Исаевна сидела сосредоточенная, с закрытыми глазами, и невозможно было понять, слушает ли она разговор или прислушивается к звукам, доносящимся снаружи.- Вот тогда я и придумал ход.Раухе торжествующе посмотрел на супругов:- Я сказал им: давайте проведем экспертизу. Давайте выслушаем мнение по этому вопросу крупных еврейских историков. Кто же может знать предмет лучше?- Еврейских историков? - переспросил профессор. - Это, собственно, как понимать? Имеются в виду историки - евреи по национальности или специалисты по истории евреев?- Ну, это значит: евреи - специалисты в данном вопросе. Там, в министерстве, меня отлично поняли. И согласились! Можете себе представить?- Согласились, - проговорил профессор. - Ну, и кто же эти ЕВРЕЙСКИЕ ИСТОРИКИ?Раухе хлопнул себя ладонями по коленям:- А уж кандидатуры подсказал я... Вы знаете, откуда я сейчас приехал?- Из Берлина. По-моему, вы сказали - из Берлина.- Я живу в Берлине. А сюда я приехал непосредственно из Варшавы. А там я виделся... догадайтесь, с кем? С профессором Балабаном!- С Меиром? - оживился Семен Евсеевич. - Как он там?Раухе покачал головой:- Нельзя сказать, что хорошо... В общем, так же, как вы.- В гетто?- Да, но... Я сказал профессору Балабану, кое-что можно изменить... в известных пределах, конечно. Я никакой административной власти не имею, но я получил заверения своего непосредственного начальника, а он человек влиятельный и очень заинтересован в результатах этой экспертизы. В двух словах я могу объяснить ситуацию. Он в министерстве человек новый, и с большим будущим, как все говорят. Он не связан ошибками прошлого руководства и сразу поддержал мою докладную. Для меня это вопрос научной истины, а для него - карьеры...- Если я догадался правильно, меня тоже привлекают для экспертизы?- Конечно! Господи, разве я до сих пор этого не сказал? Вот же, вот же...Он опять схватил свой портфель и извлек плотную коричневую папку. Из нее он бережно вынул документ на бланке, украшенном орлом со свастикой в когтях.- Вот, пожалуйста, официальная рекомендация привлечь вас в качестве эксперта.Он положил бумагу на одеяло рядом с профессором. Тот, не притрагиваясь, разглядывал ее с интересом. Через некоторое время он проговорил без всякого выражения:- Чуть ли не все мои работы перечислены...- А как же, - с гордостью отозвался Раухе, - я целый день провел в библиотеке. Это было не просто: в общем фонде их нет. Ну, вы знаете государственную политику в отношении неарийских ученых... Но в специальном хранилище я разыскал. Да! Можете себе представить, я держал в руках даже рукопись вашей диссертации! С вашими поправками - можете представить?..Это замечание не произвело на Иоффе впечатления. Все тем же бесцветным голосом он сказал:- Вы говорите - научная истина. А привлекли для экспертизы только противников хазарской теории: Балабана, меня... кого еще?- И что из того? - Раухе искренне недоумевал. - Вы же сами говорите, что это никакая не теория, а просто политическая спекуляция...- Да они их убьют! Они их будут убивать, как нас, ты что - не понимаешь? - вдруг прокричала срывающимся голосом Ева Исаевна. Лицо ее стало пунцовым. - Этих людей надо спасти, слышишь, Семен? Иначе их будут убивать, как евреев!- Ева, ради Бога, успокойся! - Иоффе взял жену за руку. - Почему ты кричишь? Мы же только обсуждаем...- Как ты можешь это обсуждать? Он предлагает уничтожить еще один народ - ты это будешь обсуждать?- Почему же уничтожить? - запротестовал Раухе. - Караимы - евреи и должны разделять судьбу всего еврейского народа.- Это значит - погибнуть! Вы, молодой человек, не знаете, что происходит? Нас заперли в гетто, сказали - чтобы охранить от толпы, но людей все время убивают. Уже два раза были погромы - власти ничего не сделали. На прошлой неделе опять расстреляли заложников... Люди мрут на этих принудительных работах... Неужели не ясно, чем это кончится?- Ева, зачем ты все это говоришь?- Как это ЗАЧЕМ? Он приезжает из Берлина, от тех, кто все это сделал, и рассуждает с тобой о научной истине... А на самом деле они - убийцы, а он - с ними!..Табуретка с грохотом отлетела в сторону. Раухе вскочил на ноги, лицо его было искажено. Он пытался что-то сказать, но не мог. Иоффе сжал руку Евы Исаевны, и она замолчала.Тяжелая пауза длилась несколько секунд; наконец Раухе произнес:- Я должен был... мне с самого начала следовало... - Он перевел дух. - Я вполне понимаю ваше положение, оно, действительно ужасно. Наверное, я должен был начать с того, что не одобряю многого... Зачем нужно запирать в гетто таких людей, как вы? Или профессор Балабан? Все эти жестокости мне неприятны. Но от меня ничего не зависит. Мое дело - история, а этим занимаются другие люди. Если бы вы знали - какие... Но все же решения принимают не эти люди, они лишь исполнители. А такого решения - намеренно истребить целый народ - не существует. Я это могу сказать определенно, я бы сказал, если бы такое решение где-то приняли. - Голос его окреп, он говорил уже спокойно. - А что касается караимов, то, Ева Исаевна, стоит ли за них так беспокоиться? Вы знаете, сколько они причинили вреда остальным евреям? Сколько гадостей о евреях написали караимские хахамы? Один Фиркович чего стоит! Это он в 1859 году написал в Петербург, в сенат: -Караимам не присущи те пороки, которыми обладают евреи-. Потому что-де, когда евреи распяли Христа, караимы жили в Крыму. А караимы как еврейская секта только появились через восемь веков после Христа... И вот эту чушь надо терпеть? Семен Евсеевич, неужели истории больше не существует?Ева Исаевна хотела что-то сказать, но профессор опять сжал ее руку - она только покачала головой.- Не знаю, Алик, что случилось с историей, - проговорил Иоффе. - Я больше ничего не понимаю...- Но мы говорим о происхождении караимов, о том, что к хазарам они отношения не имеют. Хотя бы потому, что хазары исповедовали иудаизм в его обычном виде - с Талмудом, Мессией, раввинами, а караимы - нет! Это же исторические факты!Профессор Иоффе покосился на лежавший рядом с ним на кровати документ - имперский орел со свастикой в когтях хищно смотрел по сторонам.- Не знаю, Алик. Все это совсем не просто...- Но позвольте! Не согласитесь же вы с хазарской теорией?- А почему нет? - сказал профессор, твердо глядя в глаза Раухе. - Вполне возможно... Караимы говорят по-тюрк­ски, как хазары...Раухе дернулся, как от удара. Он хотел что-то сказать, затем резко повернулся к стенке, схватил с пола свой плащ и начал его надевать. Рука застряла в рукаве. Он высвободил руку, бросил плащ на пол. Затем повернулся к профессору:- Как вы можете, Семен Евсеевич?! Слышать такое от вас... от вас! Вы для меня были всегда воплощением ученого... если угодно - идеалом. - На глазах у Раухе выступили слезы. - Господи, вы, наверное, и не помните... Однажды на семинаре по скифам... вы еще, помню, запоздали. И вдруг заговорили не о скифах, а о науке - о ее великой истине, которая выше всякой конъюнктуры. Это ваши слова! Вы очень горячо говорили, и тогда, в тридцать седьмом году, они звучали потрясающе... Я нашел в них опору, смысл своей жизни. Посудите: в университете мне вбивали в голову, что главное - интересы пролетарской революции; дома отец шепотом объяснял историческую роль германской расы. А я знал, что на свете есть одна истина - наука! Как вы можете, Семен Евсеевич!..Профессор тяжело вздохнул:- Семинар по скифам? Я очень хорошо помню тот день. Это было девятнадцатого февраля, в тот день арестовали Якова, моего брата. И то, что я говорил вам, предназначалось не вам, студентам, а ему... Это были мои последние слова в нашем долгом споре. Он был младшим, я его очень любил, но мы спорили... Он был предан им, как... Он был героем Гражданской войны, командовал округом. Даже перед расстрелом - нам потом сказали - он кричал -Да здравствует Сталин!-. Когда я говорил об исторической правде, он смеялся. Он повторял, что правда - это то, что в интересах партии. Я его очень любил. Меня не радовало, что в нашем споре я оказался прав. Я, в самом деле, был тогда убежден, что выше науки правды быть не может.- Тогда?.. А теперь?Профессор покачал головой:- Не знаю, Алик, это очень сложно... - Он подумал и, показав на документ, сказал уже другим тоном:- Хорошо, я принимаю предложение. Свое заключение я отправлю по почте. Ничего, если оно будет написано от руки? У меня нет машинки.Раухе поклонился и надел плащ. Застегивая пуговицы, он сказал:- Если вам безразлична наука, подумайте о жене.Когда он распахнул дверь, Семен Евсеевич окликнул:- Постойте! Я хочу вам объяснить. Я искренне так считал - тогда. Но с тех пор я многое понял...Раухе стоял, придерживая дверь, и вопросительно смотрел на профессора, но тот больше ничего не сказал - он опустил голову и задумался. Тяжелые седые пряди закрывали его лицо.Раухе пожал плечами и вышел. В основе этого рассказа лежит исторический факт: три историка-еврея по запросу германского министерства дали заключение о происхождении караимов от хазар. Имена этих историков известны - никто из них до тех пор не был приверженцем хазарской теории, скорее наоборот... Считают, что благодаря этим трем заключениям караимы были объявлены неевреями и уцелели. Все три историка погибли в гетто. В. МАТЛИН. НАУЧНАЯ ИСТИНА www.berkovich-zametki.com

1940, 30 апреля — (22 Нисана 5700) Холокост. Ворота гетто Лодзи заперты. На территории площадью 4 кв. километра было размещено 164 тысячи евреев Лодзи, к которым в скором времени присоединили 20 тысяч евреев и пять тысяч цыган из Германии, Австрии, Чехословакии и Люксембурга.

1940, 1 мая — Шоа. Официальное открытие гетто Лодзи. На момент создания гетто в списке его обитателей значились 160 320 человек

1940, 3 октября — (1 Тишри 5701) Шоа. Начало насильственного переселения евреев Варшавы в гетто.

1940, 12 октября — (10 Тишри 5701) Шоа. Распоряжение о создании Варшавского гетто.

1940, 15 ноября — (14 Хешвана 5701) Шоа. Выход евреям из гетто Варшавы запрещён. "Шёл дождь, но было тепло. Улицы кишели людьми с белыми повязками на рукавах. Все возбуждённо бегали туда-сюда, как звери в клетке, не успевшие к ней привыкнуть. У стен домов на грудах промокших, забрызганных грязью перин выли женщины с детьми, которые тоже заходились от крика. Это были еврейские семьи, брошенные в гетто в последний момент и не имевшие ни малейшего шанса получить хоть какую-то крышу над головой. На терртории и так уже переселённого района, где могло разместиться ьт силы 100000 человек , теперь должно было проживать более полумиллиона. На фоне тёмной улицы в свете фар выделялся свежеобструганным деревом квадрат ворот, отрезавших гетто от мира свободных людей." (В. Шпильман "Пианист").

1941, 10 марта — (11 Адара 5701) Шоа. После изгнания около десяти тысяч евреев из Люблина в окрестные местечки и деревни, в Люблине было официально учреждено гетто, население которого достигло 34 тысяч человек.

1941, 24 марта — (25 Адара 5701) Шоа. Созданно гетто Люблина. В него переселены 34 149 человек.

1941, 6 апреля — (9 Нисана 5701) Холокост. В Радоме (Польша) созданы два гетто.

1941, 7 апреля — (10 Нисана 5701) Шоа. Гетто польского города Радом - одно большое, другое по-меньше - изолированы от города. В них было сосредоточено около 25000 человек.

1941, 8 апреля — (11 Нисана 5701) Катастрофа. В польском городе Кельце создано гетто.

1941, 12 апреля — (15 Нисана 5701) Шоа. Официальное объявление в гетто Лодзи о том, что покидающие его будут расстреляны.

1941, 26 июня — (3 Элула 5701) Шоа. Создано гетто Белостока

1 июля 1941 г. подразделение эйнзацгруппен вошло в Белосток. 3 июля эсэсовцами было расстреляно более трехсот человек, представителей еврейской интеллигенции. В июле 1941 г. было осуществлено еще две массовые акции по уничтожению еврейского населения. В ходе одной из них были схвачены и расстреляны более пяти тысяч мужчин, в ходе другой — более тысячи женщин с детьми. Наряду с массовыми расстрелами, оккупационные власти обкладывали еврейское население Белостока многочисленными поборами. Все евреи Белостока обязаны были носить отличительный знак — желтые звезды на спине и груди, за пределами гетто евреи обязаны были ходить только по мостовой и только в составе рабочих колонн в сопровождении немцев.

Руководители юденрата, особенно Э. Бараш, надеялись спасти жизнь узникам гетто, если евреи будут как можно больше работать на различных предприятиях и выпускать продукцию, необходимую для немецкой армии и немецкого народного хозяйства. В апреле 1943 г. на предприятиях и мастерских в самом гетто работало 14 250 евреев, за пределами гетто — 2,7 тыс. Зарплата евреев составляла 40–50% от зарплаты рабочих других национальностей. Но рабочие получали только половину этой суммы, остальные деньги в основном шли на нужды городского бюджета. Лишь незначительная часть этой суммы поступала на счета юденрата. Зимой 1941–42 гг. не работавшие жители гетто получали по 200 грамм хлеба в день, работавшие вне гетто — 230 грамм, а работавшие внутри гетто — 500 грамм. Но летом 1942 г. норма для работающих в гетто была снижена до 375 грамм, а с ноября 1942 г. — до 300 грамм.

Юденрат Белостока предпринимал большие усилия для помощи жителям гетто. Так, при помощи членов организации Хе-Халуц были организованы огороды и жителям гетто по льготным ценам было продано 190 т овощей. Были организованы так называемые суповые кухни, которые бесплатно или за символическую плату предоставляли обеды жителям гетто. Число таких обедов выросло с апреля 1942 г. по апрель 1943 г. с трех до семи тысяч в день. Уже в августе 1942 г. в гетто была открыта больница, а всего в Белостоке функционировало две еврейские больницы, поликлиника. Так, как многие дети потеряли своих родителей, а старики остались без присмотра, были организованы два детских дома и дом для престарелых, в гетто была создана школа.

В октябре–ноябре 1941 г. четыре тысячи узников гетто были депортированы в трудовой лагерь в Пружанах. Хотя осенью 1941 г. — январе 1943 г. бывали отдельные случаи расстрелов евреев за незначительные провинности, (например, за попытку пронести в гетто продукты), массовых акций по уничтожению еврейского населения в Белостоке не проводилось. Осенью 1942 г. — марте 1943 г. были ликвидированы все гетто дистрикта «Белосток», за исключением самого Белостока. Их узники были депортированы в лагеря смерти (см. Концентрационные лагеря). В ночь на 5 января 1943 г. гетто было окружено подразделениями войск СС, вермахта и отрядами украинских полицейских. Арестовывались не работавшие или работавшие за пределами гетто. Около десяти тысяч человек были вывезены в лагерь смерти Треблинка. Около 900 человек, многие за вооруженное сопротивление, были расстреляны на территории гетто.

В ноябре 1941 г. в подвале больницы гетто состоялось совещание коммунистов, представителей левых молодежных сионистских движений и левой части Бунда. Был создан антифашистский комитет Белостока, выработан план работы в гетто и в «арийской части города». Но в декабре гестапо получило точную информацию и в гетто было арестовано и расстреляно 4 подпольщиков. В начале 1942 г. было организованно еще несколько групп сопротивления в гетто. В марте 1942 г. был создан Объединенный антифашистский блок, в который вошли коммунисты во главе с бывшим унтер-офицером польской армии Д. Мошковичем (1905–43), представители движения Ха-Шомер ха-ца'ир во главе с Хайкой Гроссман и левой частью Бунда во главе с Э. Бораксом. В начале 1942 г. в гетто было создано еще одно движение еврейского сопротивления, в которого вошли представители правого крыла Бунда, сионистской организации Дрор и ряда других сионистских движений. Организацию возглавил М. Тененбаум (Тамаров).

Одна из главных задач еврейского подполье заключалась в добывании оружия. Оружие закупалось у местных крестьян, похищалось еврейскими рабочими из оружейных мастерских и армейских складов, где они работали, бывали случаи, когда его приобретали у немецких солдат. Подпольщики устраивали вооруженные налеты на склады оружия, в том числе, на склады войск СС и гестапо. Подпольные мастерские по выпуску оружия были организованы внутри гетто. В них производили гранаты и мины, бутылки с зажигательной смесью, собирали из различных деталей стрелковое оружие. Добытое оружие с необыкновенными сложностями переправляли в гетто. В гетто и за его пределами создавались тайные склады оружия, часто в самых неожиданных местах, например, часть оружия хранилось на территории базы немецкой воинской части. Подполье осуществляло акты саботажа — порчу и уничтожение оружия, одежды, обуви, предназначенных для немецкой армии. В октябре 1942 г. немцы обнаружили акты саботажа на фабриках по производству одежды и обуви. Им не удалось найти виновных, но трое еврейских рабочих были повешены.

С конца 1942 г. подпольные организации гетто стали готовить отправку в леса первых партизанских групп. В районе Белостока создание еврейских партизанских отрядов было значительно сложнее, чем в других районах оккупированной Польши. Основная польская подпольная организация Армия Крайова, в которой действовал еврейский сектор и, которая в остальной части Польши помогала евреям, в Белостоке не только не оказывала никакой помощи еврейскому подполью даже во время восстания 1943 г., но в лесах, где отряды Армии Крайовой вели войну с немцами, они в то же время уничтожали еврейских партизан. Первая группа еврейских партизан в составе восьми человек ушла из Белостока в лес 7 января 1943 г. Через несколько дней к ним присоединилось еще девять человек, в том числе и командир группы Моше Слапак (партизанская кличка — Максим; 1913?–43). В феврале в боях погибли 8 партизан, в том числе М. Слапак, остальные через некоторое время были вынуждены вернуться в гетто. Несмотря на неудачный опыт, в конце февраля 1943 г. в лес были отправлены новые еврейские партизанские группы. Из этих групп был составлен еврейский партизанский отряд «Форойс» («Вперед») под командованием типографского рабочего из Варшавы Ионы Сухачевского (партизанская кличка — Саша; ?–1943). В марте–апреле 1943 г. в лесах были образованы еще две еврейские партизанские группы, часть членов которых, в том числе командир одной из групп И. Кот бежали из эшелонов, которые везли их в Треблинку после массовой акции в Белостокском гетто в феврале 1943 г.

5 февраля 1943 г. еврейские боевые группы оказали вооруженное сопротивление немецким солдатам и украинским полицейским, вошедшим в гетто. В ходе боев было убито около тринадцати немецких солдат и полицейских. Большинство. вступивших в бой с немцами было уничтожено.

После февральской акции резко увеличилось число еврейских юношей и девушек, вступивших в боевые организации, увеличилось число людей, которых отправляли в леса в еврейские партизанские группы. Подпольщики всеми возможными способами добывали и изготовляли оружие и под руководством Д. Мошковича занимались военной подготовкой. Руководители юденрата стали понимать, какая судьба уготовлена всему населению гетто. Э. Бараш установил контакт с представителями еврейского сопротивления, встречался несколько раз с Хайкой Гроссман и М. Тенебаумом и даже передал ему деньги и драгоценности для приобретения оружия, но до последнего момента он продолжал сотрудничать с немецкими властями. Активные действия подполья затруднялись раздробленностью сил, отсутствием единого командования. С марта 1943 г. начались переговоры об объединении, которые велись очень медленно из-за нежелания коммунистов сотрудничать с правыми бундовцами и сионистами. Только в конце мая 1943 г. удалось добиться объединения всех еврейских организаций и создания единого штаба, во главе которого встали: член сионистской организации «Дрор» М. Тененбаум и коммунист Д. Мошкович.

В начале августа 1943 г. власти нацистской Германии приняли решение об окончательной ликвидации Белостокского гетто. В Белосток был послан генерал СС О. Глобоцник, руководивший в 1942–43 гг. всеми операцими по уничтожению еврейского населения Польши. Он вместе с местными эсэсовскими руководителями выработал план уничтожения Белостокского гетто. Немцы учли уроки восстания в Варшавском гетто (см. Польша) и основательно подготовились к операции. В ночь с 15 на 16 августа гетто было окружено тремя кольцами немецких войск, состоявших из подразделений немецкой жандармерии, трех специальных полицейских батальонов, два из которых были украинскими, частей СС и подразделений вермахта. Войскам были приданы полевая артиллерия, танки, броневики и самолеты. В ночь на 16 августа немецкие войска заняли фабрики гетто, утром 16 августа в гетто были вывешены объявления, в которых населению приказывали собраться в указанных местах, якобы для переселения в г. Люблин. Еврейские подпольщики уже 14 августа знали о планах немцев. В подпольных организациях насчитывалось около двухсот человек. На тайных складах находилось около 130 единиц оружия: 25 немецких винтовок и обрезов, около 100 пистолетов, несколько автоматов, один пулемет. Оружие было своевременно выдано подпольщикам. Но на всех бойцов сопротивления оружия не хватало. Поэтому бойцов вооружали топорами, штыками, косами, бутылками с серной кислотой и зажигательной смесью. Были созданы укрепленные бункеры и два штаба по руководству восстания. В бункере на улице Теплой находился главный штаб восставших во главе с руководителями М. Тененбаумом и Д. Мошковичем. Другой штаб был создан в центре гетто, его возглавляли З. Зильберберг и Й. Каве (1897–1944). По плану руководителей восстания диверсионные группы, в которых было много девушек, подожгли и взорвали фабрики на территории гетто. При попытке разрушить забор и прорвать кольцо блокады около сорока человек погибло. Небольшой группе восставших удалось вырваться за пределы гетто, но их дальнейшая судьба неизвестна.

К повстанцам присоединились всего несколько десятков человек. 16 августа тяжелые бои велись у бункера на улице Теплой. Во время боя Фрида Рыбаловская (1925–43?) отбила у немцев пулемет, Рена Верник взорвала гранатой себя и окруживших ее немцев и украинских полицейских. Столкнувшись с тяжелым сопротивлением, немецкое командование решило использовать танки. Недалеко от юденрата путь танкам перегородили боевые группы под командованием Й. Кове и Юдит Новогрудской (партизанская кличка — Юдита; 1908?–43). Танки были забросаны гранатами. Особенно мужественно сражалась с немцами боевая группа, состоящая из мясников во главе с М. Татой. Другим очагом сопротивления стала фабрика металлических изделий, которую обороняли группа повстанцев во главе с З. Фельдером и З. Зильбербергом. Все немецкие атаки были отбиты. Фабрика была подвергнута бомбардировке с воздуха и ее защитники погибли.

В ночь на 17 августа бойцы еврейского сопротивления перешли в контратаку. Им удалось ворваться в покинутую жителями центральную часть гетто. Здесь было захвачено несколько фабрик. Весь день 17 августа в этой части гетто шли тяжелые бои. Немцы захватили здания фабрик только после гибели всех защитников. Организованное сопротивление продолжалось до 20 августа. Восставшие действовали по ночам, устраивали вылазки из бункеров, нападали на патрули, в основном состоящие из украинских полицейских, и добывали у них оружие. План руководства восстанием заключался в том, чтобы собрать как можно больше бойцов, прорвать стену, окружавшую гетто и уйти в леса.

19 августа немцы и украинские полицейские ворвались в бункер на улице Хмельной. После ожесточенного боя оставшихся в живых евреев схватили, вывели наверх и расстреляли. 19 августа была предпринята еще одна отчаянная попытка штурма ограды гетто. Большая группа бойцов во главе с Юдит Новогрудской пыталась прорвать кольцо окружения, но неудачно, большинство бойцов, в том числе Юдит Новогрудская, погибли. 20 августа, после того как кончились патроны, руководители восстания Д. Мошкович и Н. Тененбаум вместе с группой бойцов покончили жизнь самоубийством. После гибели главного штаба в руках восставших оставалась только еврейская больница, куда доставляли всех раненых в ходе боев. Немцы и украинские полицейские столкнулись с группой бойцов во главе с Ханкой Левинсон и только после тяжелого боя, уничтожив всех бойцов, захватили больницу. Все больные, раненые и медицинские работники были убиты.

Несмотря на огромное преимущество немецких войск в живой силе и вооружении, в ходе боев немцы понесли значительные потери. Так, согласно сведениям, опубликованном в подпольном «Бюллетене польского совета помощи евреям — Жегота» (см. Польша), в гетто было уничтожено около ста немецких и украинских солдат и полицейских, несколько сот было ранено.

Отдельные группы повстанцев продолжали скрываться в развалинах гетто, главным образом в надежно замаскированных бункерах. Они выходили по ночам из укрытия и нападали на патрули, состоявших из украинских, литовских и немецких полицейских. Последними группами повстанцев гетто командовал В. Волковысский. Но лишь единицам удалось вырваться из гетто и попасть в партизанские группы. Последняя известная попытка прорыва произошла в середине октября 1943 г., но прорваться никому не удалось. При ликвидации гетто немцы депортировали в лагеря смерти Майданек и Освенцим около 30 тыс. человек. Сотни евреев были уничтожены в ходе боев в гетто или расстреляны после подавления восстания. 22 августа немцы отправили из Белостока эшелон, в котором находилось 1200 еврейских детей и около 40 взрослых, которые их сопровождали. Эшелон привез детей в Терезиеншдадт (см. Терезин). После трехмесячного пребывания в Терезиенштадте еврейские дети из Белостока были депортированы в Освенцим и уничтожены. После ликвидации гетто в Белостоке немцы отобрали около 800 евреев рабочих и инженеров, которые под руководством председателя юденрата Э. Бараша были поселены в организованном «малом гетто». Еврейские рабочие и инженеры демонтировали несколько фабрик. По завершению работ в сентябре 1943 г. все узники «малого гетто» были отправлены в Майданек и уничтожены. Около ста человек смогли вырваться из гетто или выпрыгнуть из эшелонов, которые везли их в лагеря смерти и добраться до еврейских партизанских групп, как правило, с помощью связных еврейского подполья, находившихся на арийской стороне: Хайки Гроссман, Марыли Ружицкой (1919–82), Лизы Чапник (1922–2016), Хаси Белецкой-Борнштейн (1921–2012), Брони Виницкой-Клебанской (1923–2011), Анны Руд (1918–?) и Ривки Мадайской (1921–43).

После ликвидации восстания в гетто немцы направили карательные отряды против еврейских партизанских групп. Несмотря на тяжелые потери, которые понесли партизаны, уничтожить еврейское партизанское движение немцам не удалось. В конце апреля 1944 г. в леса под Белостоком пришла советская партизанская бригада имени К. Калиновского. Еврейские партизанские группы и отряд влились в бригаду и были распределены по различным отрядам.

 : на улицах города были вывешены объявления, предписывавшие всему еврейскому населению перебраться в гетто, площадь которого занимала около четверти городской территории. В гетто было заключено около пятидесяти тысяч человек. Всего в округе «Белосток», включенном непосредственно в состав Рейха, было создано около 110 гетто. Территория гетто была окружена высоким дощатым забором с колючей проволокой. На двух пропускных пунктах стояли немецкие и украинские полицейские Источник