— события (8300-8325 из 9738)
Через несколько месяцев Рутка Ласкер погибла, ее дневник, казалось, был утрачен навсегда. Лишь в прошлом году подруга Рутки, полька Станислава Сапинска согласилась передать доверенный ей 60 лет назад дневник в музей, после того, как ее племянник убедил Станиславу, что речь идет о важном историческом документе.В шестидесятистраничном дневнике девочка рассказывает невинные подростковые шутки, делится своими заботами и переживаниями первой любви, перемежая это анализом судьбы европейских евреев. -Я уже не могу себе представить, что когда-нибудь мне позволят выйти из дома без этой желтой звезды, – написала девочка 5 февраля 1943 года. – Не могу представить, что когда-нибудь война закончится. Если это произойдет, я сойду с ума от радости-.-Та небольшая вера, которая у меня была, полностью разрушена, – призналась Рутка. – Если бы Бог существовал, он не позволил бы бросать людей заживо в печи и разбивать головы младенцев прикладами, или запихивать малышей в мешки и душить их в газовых камерах-. По мнению экспертов Яд Вашем, информация об уничтожении евреев, которая не была в то время общеизвестной, по всей видимости, не была секретом в гетто Бедзин, расположенном возле лагеря смерти Аушвиц.Запись следующего дня Рутка начинает с описания своей ненависти к нацистам, после чего внезапно переходит к описанию своих чувств к мальчику по имени Янек и ожиданию первого поцелуя. -Мне кажется, во мне пробудилась женственность, – пишет она. – Когда я принимала ванну и к моему телу прикоснулась вода, я ощутила желание, чтобы меня погладили чьи-то руки. Я не знала, что так бывает, у меня никогда не было подобных ощущений-.В тот же день она рассказывает об очередном зверстве нацистов, свидетельницей которого она стала: нацистский солдат вырвал ребенка у матери и убил его голыми руками. Между январем и апрелем 1943 года Рутку посетила ее подруга, Станислава Сапинска. Они встретились, когда семья Рутки поселилась в доме, принадлежащем семье Сапински. Этот дом был конфискован нацистами и включен в территорию Бедзинского гетто. Сапинска приезжала время от времени, чтобы навестить свой дом и свою подругу. Опасаясь за свою жизнь, Рутка рассказала Станиславе о дневнике, и та предложила ей спрятать тетрадь под половицами. После войны там она его и обнаружила. -Она хотела, чтобы я сохранила дневник, – рассказывает Сапинска, которой сейчас около 80 лет. – Она говорила: -Не знаю, выживу ли я, но я хочу, чтобы дневник сохранился, чтобы все знали, что случилось с евреями-.Сапинска держала дневник в своей библиотеке более 60 лет. Она пояснила, что он был очень дорог ей, и что он был слишком личным, чтобы демонстрировать его людям. Лишь после того, как ее племянник переубедил Станиславу, она согласилась передать его в музей. -Он убедил меня, что это важный исторический документ, – объяснила полька.В 1943 году Рутка была в том же возрасте, что и Анна Франк, еврейская девочка из Голландии, чей дневник стал одной из самых читаемых книг во всем мире. Представители музея Яд Вашем сообщили, что подлинность дневника Рутки была подтверждена экспертами.Отец Рутки Яаков был единственным выжившим из семьи. Он скончался в 1986 году. В отличие от отца Анны Франк, он не делился своим прошлым. После войны он репатриировался в Израиль, где создал новую семью. Его дочь-израильтянка Захава Шерез сообщила, что отец никогда не рассказывал ей о других своих детях, и дневник рассказал ей о потерянной семье, которой она никогда не знала.-Я была поражена своей глубокой связью с Руткой, – рассказала 57-летняя Захава. – Я была единственным ребенком, а теперь я узнала, что у меня была старшая сестра. Пустота внезапно оказалась заполнена, я сразу полюбила ее-.Одна из последних записей в дневнике Рутки сделана 20 февраля 1943 года, когда нацисты уже собирали евреев из ее дома для отправки в лагерь смерти. -Я чувствую, что пишу в последний раз, – гласит эта запись. – Я хочу, чтобы это поскорее закончилось. Это мучение, это ад. Я пытаюсь сбежать от этих мыслей, но они постоянно посещают меня, как назойливое жужжание мух. Если бы я только могла сказать, что все кончено, что умереть можно только один раз. Но я не могу, несмотря на все эти злодеяния, я хочу жить и ждать следующего дня-.Несмотря на это, она написала снова. Ее последняя запись датирована 24 апреля 1943 года. -Мне все надоело, – пишет она. – Целый день я хожу по комнате, мне нечего делать-. В августе 1943 года Рутка и ее семья были отправлены в Аушвиц, крупнейший нацистский лагерь смерти. Полагают, что сразу по прибытии девочка была уничтожена.
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Израиля Кнессетом избран Шимон Перес.Все президенты Израиля:Хаим Вайцман (1949-1952),Ицхак Бен-Цви (1952-1963),Залман Шазар (1963-1973),Эфраим Кацир (1973-1978),Ицхак Навон (1978-1983),Хаим Герцог (1983-1993),Эзер Вайцман (1993-2000),Моше Кацав (2000-2007)
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
, военный обозреватель газеты "Гаарец".Родился во Франции в 1933 году и репатриировался в Израиль подростком. Службу в Армии обороны Израиля проходил в подразделении военной разведки и демобилизовался в офицерском звании. После демобилизации поступил на работу в ГААРЕЦ, писал статьи на разные темы, в том числе, экономические, а с 1960 года стал военным обозревателем газеты.Шиф освещал военные действия в Шестидневную войну, Войну Судного дня и операцию МИР ГАЛИЛЕЕ, а также во время первой и второй интифады. В соавторстве с Эхудом Яари, экспертом по арабским странам, Шиф написал книги о первой войне в Ливане и о первой интифаде.Помимо журналистской работы, Шиф проводил исследования на военные темы в Исследовательском центре Карнеги и Вашингтонском институте Ближнего Востока. Его работы удостаивались различных премий, в частности, Премии Соколова.
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
одним из самых распространенных мифов, получившим широкое хождение в народе после 2-й Ливанской войны, было поверье, что солдаты, младшие командиры и офицеры среднего звена действовали безупречно, воевали "как львы" и громили противника при каждом столкновении, а вот генералы, комдивы и часть комбригов, как нам рассказывают, со своими задачами не справились. Красивая легенда. Специально для расплодившихся за последний год случаев ущемленной гордости и слабой уверенности в себе. В действительности всё было по-иному. Тщательно проведенные внутренние расследования в ЦАХАЛ, часть которых еще не опубликованы, рисуют безрадостную картину. В реальности, в почти каждом наземном столкновении, как только наши силы встречали сопротивление, продвижение вперед прекращалось, командиры кричали по связи, требуя помощи, и боевые действия велись вокруг эвакуации раненных и убитых.Так было при Марун-а-Рас, Бинт-Джбейле, Дабле, Ита-а-Шааб и др. местах. Особенно возмутительно, что в большинстве случаев столкновение было с небольшими группками боевиков - не более 20 человек. У израильтян почти во всех случаях было подавляющее преимущество в живой силе и огневой мощи. Но лишь в редких случаях производилась атака на позиции боевиков, из которых велся огонь. Также не проводился организованный захват и установление контроля над территориями, о которых было известно, что там находятся боевики, атаковавшие наших солдат. Командиры и солдаты забывали о главной цели операции, - вместо этого занимались поисками укрытий, показывая беспримерную храбрость спасали раненных, оказывали им первую помощь под огнем, тащили тела убитых назад, чтобы те не попали в руки "Хизбаллы". Основную задачу оставляли для прибывшего подкрепления, которое действовало по схожему сценарию. Я был свидетелем этого. Два дня мы прятались в кустах, пока спецназ искал тела погибших, а потом подоспело “прекращение огня” и мы вернулись к границе, с телом убитой женщины-бортмеханика Керен Тандлер. Ни в одну из прошедших войн, включая 1-ю Ливанскую, израильская армия так себя не вела. Даже в самых тяжелых и неудачных боях, например у "Китайской фермы" в 73-м, танки раз за разом атаковали окопавшихся египтян, невзирая на потери. Именно поэтому в итоге удалось эвакуировать убитых и раненных и обезопасить с фланга прорыв на африканский берег Канала. Во всех военных колледжах мира учат - достижение цели операции важнее спасения раненных. Логика тут проста: достижение цели необходимо для успеха сражения и войны в целом, и без быстрой победы в сражении - эвакуация раненных и уход за ними тоже не будет быстрой, что повлечет за собой дополнительные жертвы. Игнорирование этой логики во 2-ю Ливанскую войну привело к тому, что война против "катюш" стала "войной эвакуации раненных". Кто не верит - пусть просмотрит множество книг и статей, увидевших свет летом 2007 года. Вы не найдете ни одного рассказа о том, как солдаты упорно воевали, пока не достигли поставленной цели; или о разгроме какого-нибудь отряда "Хизбаллы". Даже в "Бамаханэ"[12] все истории - о спасении раненных и оказании им первой помощи, или рассказы солдат о своих переживаниях из-за своих ранений или ранений друзей. Мы всё еще не понимаем, что войну не выиграть стенаниями или задушевными беседами с психологами и журналистами. Одной из главных причин этих явлений было отсутствие ясно поставленной командованием цели операций или неудачная формулировка этих целей. Здесь, конечно же, вина высшего армейского руководства. При отсутствии понятной и ясно изложенной задачи, подразделения занимались "срочным" - спасением раненных, вместо "важного" - выполнением задания. Другая причина - навыки и привычки, полученные армией во время "интифады" на территориях. Применение этих навыков в Ливане против "Хизбаллы" дало закономерный результат. Но самой важной причиной я считаю изменение порядка приоритетов в армии - как результат изменения приоритетов в обществе. Самопожертвование одного ради блага всех - уже не неоспоримая истина, как это было раньше. Победы в 67-м и 73-м, мир с Египтом и Иорданией - убедили граждан Израиля, что для существования страны нет реальной угрозы. Тем более, от такой организации, как "Хизбалла". А если нет стратегической угрозы - зачем самопожертвование ради выполнения задания ? Военные действия на территориях, считающиеся многими "войной за поселения и продолжение оккупации", вредила и вредит солдатской мотивации. Теракты "2-й интифады" внесли некоторые изменения, которые, впрочем, нельзя считать достаточными. И самое главное - жизнь и здоровье "детей" в униформе стали наивысшей ценностью, которая при помощи СМИ и социально-культурных элит постоянно укрепляется. Такие ценности, вместе с "культом стенаний", лелеющимся СМИ для улучшения рейтинга, не оставляют шансов любым другим ценностям и нормам. Какое уж там "самопожертвование" ! Поэтому, правительство не смеет принять надлежащие меры, чтобы прекратить обстрелы Западного Негева. Ребенок из Сдерота, живущий годами в страхе, или житель Хайфы, погибший под обстрелом,- не так "важны", как "мальчик в униформе", гибель или пленение которого автоматически становится национальной катастрофой. Эта ситуация вредит армии - члены семей погибших солдат и СМИ стали для офицеров настоящей и постоянной пыткой. С момента окончания 2-й Ливанской войны, ЦАХАЛ спешно устраняет выявленные технические и профессиональные недочеты. Но не это главное. До тех пор, пока в Израиле не поймут и не признают, что пропитанный фанатизмом радикальный ислам есть стратегическая угроза, с которой надо бороться без всяких компромиссов, ЦАХАЛ не сможет поменять существующие моральные принципы ведения боевых действий. В 67-м мы рвались в бой. Не только простые солдаты и офицеры, а и высшие руководители армии тоже. Мы на самом деле искренне опасались новой Катастрофы и каждый хотел, чтобы Насеру был преподнесен такой урок, какой он уже не забудет. Чтобы больше не посмел мучить нас и наши семьи страхом за народ и страну, какой мы испытали за три недели ожидания. Большая часть командиров резерва парашютистов тогда были ветераны "подразделения 101",- крестьяне-солдаты, не читавшие Клаузевица, но умевшие дать команду, может и в грубой форме, но которая будет понятной сразу всем. Когда надо было убивать, вещи назывались своими именами; от глагола "оккупировать" они не шарахались. Они не были подготовлены лучше нас. Ушедшие в резерв незадолго до войны, мы были более профессионально "натасканы", но шли за ветеранами - полагаясь на их опыт, полученный в "акциях возмездия" и Синайской кампании 56-го года. Но более всего мы были загипнотизированы их стремлением вести за собой, не опасаясь последствий. Некоторые из ветеранов, в наших глазах выглядели очень, мягко говоря, странно. Нам казалось, что они самозабвенно играют со смертью - и это было для нас примером для подражания. Мы заранее знали, что некоторым не суждено вернуться домой после войны, но на этом не концентрировались, т.к. стеснялись друг друга. Тогда не было модно ныть и всячески демонстрировать свои эмоции. Когда было страшно - держали себя в руках. Часто помогало постоянное пересказывание многочисленных старых батальонных анекдотов и песен. Если у кого-то складывается впечатление, что сорок лет назад милуимники были лучше, чем сейчас, - он глубоко ошибается. В 67-м резервисты тоже жаловались, совершенно справедливо, на некачественное снаряжение или на его отсутствие, на противоречивые приказы. Но мы, в основном, обсуждали это между собой и, что главное, не считали, что кто-то что-то нам должен. Мы были уверенны, что мы защищаем свои дома. Всё это мы проделывали без нытья, подсчёта трупов друзей и без поисков виноватых. "Вторая ливанская война" не выделяется среди других войн количеством просчетов - изменения произошли в нас самих. Общество, власть и СМИ в сегодняшнем Израиле живут и действуют согласно новой "шкале ценностей", которая не плохая и не хорошая сама по себе. Эта шкала просто не подходит народу, над которым постоянно висит опасность уничтожения и которому иногда приходится иметь дело с этой опасностью на поле боя. Рон Бен Ишай "Дежа вю пожилого журналиста"