1889 — события (0-25 из 25)
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
- один из основателей морского флота Израиля.Судьба этого человека создана для легенд и авантюрных романов. Представьте, что в парижскую эмигрантскую газету в середине 1930-х годов приходит пакет с рукописями из Палестины. Редактор — столп русской демократии образца Февраля 17-го, Павел Николаевич Милюков, в восхищении знакомится с присланными статьями и стихами, а затем делится впечатлениями со своим добрым знакомцем — столпом сионизма ревизионистского образца Владимиром Евгеньевичем Жаботинским. Он ждет подтверждения от Жаботинского: реально ли существует этот автор — Арье Боевский, помощник капитана еврейской морской школы, офицер-иудей, так изощренно владеющий мельчайшими интонациями русского языка, пишущий отменно умно и с живым искрящимся юмором. И реальны ли обстоятельства его жизни: «Обучает будущие кадры еврейского морского флота, судно базируется в Италии, плавает под французским флагом, капитан — еврей из Палестины, команда — итальянцы и французы, помощник — этот Боевский, видимо, еврей из России, а курсанты — еврейская молодежь со всего света!» «Все верно, — отвечает Жаботинский, — кроме одного пункта: Боевский — не еврей, он русский, православный, и настоящее его имя — Глеб Алексеевич Баклавский». Родился неподалеку от Хельсинки, в Финляндии, в семье врача ВМФ России. Образование получил в Петербургском Политехническом, потом ушел в школу военных моряков и служил офицером учебного судна. В Первую мировую воевал с немцами на Балтике, был контужен. После революции оказался на Черном море, отказался участвовать в затоплении флота большевиками и ушел к белым, воевал в Стрелковой роте в составе Черноморского флотского экипажа, 7 февраля 1920 г. произведен из гардемаринов в подпоручики Корпуса корабельных офицеров. После гражданской войны капитан Глеб Баклавский оказался в Триесте, служил на судне, на котором «халуцим» переправляются в Палестину. В один из рейсов он сошел на берег и остался с ними, остался как Арье Боевский. Прокладывал дороги в Галилее, работал в иерусалимских каменоломнях, рыбачил в Эйлате. Был одержим идеей создания флота: ведь возвращаются евреи в страну, имеющую выход к морю. Жаботинский горячо его поддержал и объявил себя «поклонником Баклавского». А сам капитан Арье примыкнул к бейтаровцам и начал обучение бойцов Хаганы (сохранилась его рукопись «Курс полицейской тактики»). В 1925 году возник Морской союз под руководством Боевского, объединивший горстку верных, помешанных на море чудаков. В 1929 году, после того как арабы устроили кровавую резню в Хевроне и Иерусалиме, разъяренный Баклавский ворвался один в мечеть во время молитвы и, размахивая, как гранатой, бутылкой водки, осыпал правоверных солеными русскими выражениями. Подействовало неожиданно сильно — сотни мужчин бросились врассыпную, а «московский террорист», как его с тех пор называли и арабы, и англичане, предстал перед британским военным судом. К счастью, бутылка водки не подпадала под статью «предмет, годный для убийственных целей», а то ведь и смертный приговор бы грозил. В 1934 году в городке Чивиттавеккиа, вблизи Генуи, была, наконец, создана еврейская мореходная школа, и по праву капитан Баклавский стал одним из ее руководителей. Умер неожиданно в 16 июня 1942 года в больнице "Хадасса" в возрасте 53 лет.
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
, ещё об этомИх было 136 семей (824 человека) во главе с духовным наставником, рабби Аароном Гольдманом; все они говорили только на идиш. Из Буэнос-Айреса будущие колонисты проследовали поездом на северо-восток, в провинцию Санта-Фе, в местечко Паласиос, названное в честь крупного местного землевладельца дона Педро Паласиоса. Согласно заключенному с ним контракту, поселенцы получали наделы земли, инвентарь, скот и продукты питания, а также инструкции о том, как хозяйствовать на новой земле. За все это они обязались расплачиваться будущими урожаями. Однако на полустанке вновь прибывших никто не встречал, состав был загнан на запасной путь, и будущие колонисты оказались в отчаянном положении - в голом поле, без языка и средств к существованию. Лишь некоторым удалось устроиться батраками в ближайшие имения. Многие семьи перебрались в небольшие городки южнее Паласиоса, некоторые вернулись в Буэнос-Айрес. Среди оставшихся разразилась жестокая эпидемия тифа, которая унесла более 60 детей. Их зачастую безымянные могилы находятся в старой части местного еврейского кладбища, надгробные плиты наклонены в разные стороны, некоторые упали на землю. По высеченным на них датам можно определить, что все дети умерли между августом и октябрем 1889 г. Будущее колонии казалось безнадежным, но в это время произошло почти чудо. На полустанке Паласиос случайно проездом оказался доктор Вильгельм Ловенталь из Берлина, который по заданию аргентинского правительства обследовал земли, пригодные для будущей колонизации. Услышав почти забытый им язык и воочию убедившись в отчаянном положении, в котором очутились его соплеменники из России, он начал энергично действовать. Его обращения к правительству Аргентины и губернатору провинции Санта-Фе, а также личные встречи с доном Паласиосом, принесли свои плоды _ колонистам были доставлены палатки, инвентарь, скот, и в десяти милях от полустанка возник палаточный городок, названный Мозесвилем. К этому времени из 136 семей, прибывших сюда несколько месяцев тому назад, осталось только 50. На вопрос, почему поселению дали такое имя, рабби Гольдман ответил: «Моисей вывел евреев из рабства в Египте и направил их в собственную землю. Мы, оставившие царскую Россию и прибывшие в свободную Аргентину, испытываем в этом месте, которое станет нашей родиной, те же чувства, что и наши далекие предки». Ловенталь вернулся в Европу для сбора денег для колонистов с тем, чтобы они выкупили свои земли у дона Паласиоса. В Париже доктор встретился с бароном де Гиршем. Наделенный полномочиями ЕКО, Ловенталь вернулся в Аргентину и начал скупать обширные земельные участки в разных провинциях страны для будущих колонистов. В провинции Санта-Фе были выкуплены земли, на которых трудились поселенцы Мозесвиля, что облегчило их материальное положение, но жизнь колонистов в первые годы оставалась тяжелой: им приходилось бороться с засухами и набегами саранчи, у многих не было опыта работы в сельском хозяйстве. Однако постепенно жизнь в колонии налаживалась. В 1910 г. в Мозесвиле проживало 785 семей (4565 человек). Они выращивали пшеницу, кукурузу, люцерну, которая не только обеспечивала корм скоту, но и шла на продажу. Так, в 1910 г. колонисты продали 20 000 тонн люцерны по цене 15 долларов за тонну и, кроме этого, значительное количество её семян по 60 центов за фунт. Они впервые в стране начали выращивать рис и подсолнухи (для производства масла). Широко было развито животноводство. Мозесвиль был родиной новых аргентинских ковбоев _ еврейских гаучо. Еврейские иммигранты из черты оседлости и их дети стали отличными наездниками, пасшими стада полудиких животных, защитниками от непрошенных гостей (индейцев и местных ковбоев). В числе первых поселенцев Мозесвиля был Альберто Гершунов, впоследствии крупнейший аргентинский писатель-певец еврейских гаучо. С Мозесвилем связаны также юные годы известного идишистского поэта Х.И.Фарбера. В колонии развивалась общинная жизнь. Первая синагога, названная в честь барона де Гирша, была возведена в 1920-е годы. Позднее были построены еще три синагоги - свидетельство насыщенной религиозной жизни в колонии. Синагога им. барона де Гирша в Мозесвиле В городе издавались две газеты: одна на испанском и вторая _ на испанском и идиш. Кроме них, существовала «устная» газета: новости передавались через громкоговоритель на центральной площади города. В городской библиотеке было много книг на иврите и идиш. В 1948 г. была открыта семинария для подготовки учителей иврита, которую за последующие годы окончили сотни студентов. В городе существовал еврейский театр на идиш. В нем выступали не только местные труппы, но и гастролировавшие коллективы из США и Европы. Суббота была в городе нерабочим днем. В местном музее, носящем имя рабби А.Гольдмана, можно увидеть много экспонатов, напоминающих о первых колонистах: старые фотографии, медный самовар, российские банкноты, газеты на идиш с описаниями погромов в России. Рядом с городом находится старейшее в Аргентине еврейское кладбище с более чем 5 000 захоронений. Здесь покоятся рабби Гольдман и отец писателя Альберто Гершунова, Григорий Гершунов, убитый в стычке с местным гаучо 12 февраля 1891 г. Здесь же - могила Хулио Сандиера (1889-1978), первого ребенка, родившегося в колонии и прожившего в ней долгую жизнь. В 1918-19 гг. в Мозесвиль прибыли новые иммигранты с Украины, в 1930-е годы - из европейских стран, оккупированных немцами. В 1948 г. его население было около 5 000 человек, большинство из которых составляли евреи. Вокруг Мозесвиля располагались многочисленные еврейские фермерские хозяйства, для обитателей которых городок был своего рода столицей. Две главные улицы до сих пор носят имена М. де Гирша и Т.Герцля; есть здесь и улицы Государства Израиль и Голды Меир. На многих городских зданиях красуется Звезда Давида и другая еврейская символика, сохранились остатки вывесок на идиш, который знало большинство жителей города. После Второй мировой войны началось постепенное исчезновение еврейского Мозесвиля и еврейских ферм вокруг него. В результате механизации сельского хозяйства потребность в рабочей силе значительно сократилась, и молодые люди в поисках образования и работы стали все в большем количестве покидать колонию и уезжать в крупные города, где они становились врачами, адвокатами, бизнесменами, служащими, людьми свободных профессий. На нескольких фермах в округе еще продолжают трудиться евреи, однако большинство хозяйств принадлежит сейчас неевреям. К концу 1990-х годов в Мозесвиле было 2 700 жителей, из них только около 400 _ евреев. Почти никто из них уже не знает идиш, и хотя старейшая синагога имени де Гирша остаётся открытой, служба в ней происходит нерегулярно из-за отсутствия миньяна. По-прежнему работает театр на площади Кадима, но все представления в нем идут на испанском языке. Значительно сократилось число студентов еврейской семинарии. По словам одной старой горожанки, «это был город, полностью свободный от антисемитизма, это был город, где все были евреями _ доктора, адвокаты, мэр, и никто не смотрел на нас свысока. Это - наиболее важное место для евреев Аргентины, и мы обязаны его сохранить». В последнее время среди аргентинских евреев возрос интерес к Мозесвилю - они приезжают сюда, как в город-музей, чтобы прикоснуться к своим корням, к своему далекому прошлому в этой стране. На праздновании 75-летия Мозесвиля в октябре 1964 г. прибыли губернатор провинции Санта-Фе и министр сельского хозяйства Аргентины, в присутствии которых состоялось открытие памятника де Гиршу. На кладбище был прочитан кадиш (еврейская поминальная молитва) по детям, умершим от тифа в первые месяцы существования колонии. Большинство аргентинских газет посвятили этой дате статьи, в которых отметили вклад евреев в развитие страны. В 1999 г. аргентинское правительство провозгласило Мозесвиль национальным историческим памятником. источник