Еврейский календарь

1835, 28 января — (28 Тевета 5595) Евреев белорусского городка Вележа освободили от кровавого навета (cм 1 апреля, 26 августа) открыли синагогу, выпустили из тюрьмы арестованных. И всё это благодаря заступничеству адмирала Мордвинова. Подробнее

Целая община была объявлена под подозрением, все синагоги были закрыты, как какие-то злодейские притоны, и неcчастным нельзя было даже собираться, чтобы вместе излить душу в молитве. Все торговые дела прекратились, лавки закрылись, и сумрачные лица мелькали на улицах города, обречённого на истребление... Страхов, председатель следственной комиссии, бсё более растягивал сеть следствия. Терентьева и другие «доказчицы», хорошо содержимые в тюрьме и расcчитывавьшие не только на амнистию, но и на награду за услуги, давали всё больше воли своей фантазии. Они «припомнили» и раскрыли перед следственной комиссией ряд религиозных преступлений, совершённых будто бы евреями ещё до велижского дела: убийства детей в пригородных корчмах, осквернение церковной утвари и т.п. Комиссия поспешила сообщить о новых разоблачениях зорко следившим за ходом следствия царю, но тут она уже перестаралась: царь почувствовал что-то неладное в этом бесконечно растущем клубке преступлений, и на докладе положил резолюцию (октябрь 1827): «Надо бы непременно узнать, кто были неcчастные сии дети. Это должно быть легко, если всё это не гнусная ложь». Его убеждение в виновности евреев явно поколебалось. Стараясь пополнить недостаток действительных улик, комиссия через Хованского сносилась с губернаторами черты оседлости, требуя от них сведений о местных ритуальных процессах прошлых лет. Под влиянием этих розысков было возобновлено «преданное забвению» Гродненское дело 1816 г. Какой-то выкрест Грудинский из местечка Бобовни (Минской губернии) заявил следственной комиссии, что он готов показать описание чина ритуального убийства в одной «тайной» еврейской книге. Когда же книгу добыли и перевели указанное место, оказалось, что там идёт речь о правилах убоя скота по еврейскому закону. Ошельмованный ренегат сознался, что сделал свой донос из желания заработать, и по царскому повелению был сдан в солдаты. Недоверие к велижскому следствию росло в Петербурге. Хованскому было сообщено, что «государь император, замечая, что комиссия (следственная) наиболее основывает свои заключения на догадках, на толковании припадков и движений обвинённых при допросах, опасается, что комиссия, увлечённая своим усердием и предубеждением против евреев действует несколько пристрастно и длит без пользы дело». Вскоре дело было изъято из рук запутавшейся в сети лжи следственной комиссии (Страхов тем временем умер) и передано в Сенат (1830). Находясь под впечатлением кошмарного материала, нагромождённого велижскими следователями, рассматривавшие дело сенаторы 5-го департамента склонились к обвинительному приговору, с применением к осуждённым ссылки в Сибирь, кнута и плети (1831). В следующей инстанции - общем заседании Сената произошло уже разногласие: большинство стояло за осуждение, но три сенатора, ссылаясь на указ 1817 года, высказались за освобождение узников с оставлением их под надзором полиции. В 1834 году дело перешло в вышую инстанцию - Государственный Совет, и тут впервые всплыла наружу правда. Борцом за правду выступил престарелый государственный деятель Н.С. Мордвинов, владелец поместий близ Велижа, хорошо знавший местных евреев и возмущавшийся лживостью возведённого на них обвинения. В качестве председателя департамента гражданских и духовных дел Государственного Совета, он в целом ряде заседаний, путём тщательного разбора следственного материала, разрушал всю эту вавилонскую башню лжи, сооружённую Страховым и Хованским, и доказывал, что генерал-губернатор из «предубеждения» против евреев вводил правительство в заблуждение своими донесениями. Убеждньный доводами Мордвинова и других защитников правды, департамент гражданских и духовных дел высказал своё мнение, что следует освободить всех евреев и вознаградить их, как безвинно пострадавших, а доноcчиц-христианок сослать в Сибирь. Общее собрание Государственного Совета согласилось с мнением депутата, отвергнув только пункт о вознаграждении пострадавших. 18 января 1835 года царь утвердил преставленное ему мнение Государственного Совета, гласившее: «Государственный Совет, по внимательном соображении всех обстоятельств сего многосложного и запутанного дела, находит, что показания доказчиц Терентьевой, Максимовой и Козловской, заключая в себе многие противоречия и несообразности, без всяких положительных улик или несомненных доводов, не могут быть приняты судебным доказательством к обвинению евреев в приписываемых им важных преступлениях, и потому мнением положил: 1) евреев, подсудимых по делу об умерщвлении солдатского сына Емельянова и по другим подобным делам, заключающимся в велижском производстве, как положительно не уличённых, от суда и следствия освободить; 2) Доказчиц-христианок: крестьянку Терентьеву, солдатку Максимову и шляхетку Козловскую, виновных в изветах, коих ничем не могли подтвердить, солслать в Сибирь на поселение; 3) крестьянскую девку Еремееву, за разглашение себя в простом народе прэдсказательницей, отдать на священническое увещевание». Подписывая этот приговор, Николай I собственноручно прибавил следующую характерную резолюцию, не подлежащую опубликованию: «Разделяя мнение Государственного Совета, что в деле сём, по неясности законных доводов, другого решения последовать не может, как то, которое в утверждённом мной мнении изложено, - cчитаю, однако, нужным прибавить, что внутреннего убеждения, чтобы убийство евреями произведено не было, не имею и иметь не могу. Неоднократные примеры подобных умерщвлений... доказывают, что между евреями существуют, вероятно, изуверы или раскольники, которые христианскую кровь cчитают нужной для своих обрядов. Сие тем более возможным казаться может, что к неcчастью и среди нас, христиан, существуют иногда такие секты, которые не менее ужасны и непонятны. Словом, не думая, отнюдь, чтобы обычай сей мог быть общим евреям, не отвергаю, однако, чтобы среди них не могли быть столь же ужасные изуверы, как и между нас, христиан». Утвердившись в этом мнении, Николай I не согласился подписать другое решение Государственного Совета, состоявшее в связи с приговором: чтобы всем губернаторам было предписано впредь строго руководствоваться указом 1817 года (см. 6 марта), запрещающим возбуждать ритуальные обвинения «по одному только предрассудку»,

 

1835, 23 февраля — (24 Швата 5595) В Париже впервые прозвучала опера Жака Франсуа Фроманталя Эли Галеви «Жидовка» («Дочь кардинала», 1835) — мелодрама о преследовании евреев инквизицией. «Жидовка» — единственная опера Халеви, приобретшая мировую популярность, а ария Эл'азара из этой оперы стала одной из наиболее исполняемых теноровых оперных арий.

1835, 20 марта — (19 Адар-1 5595) В возрасте 81 года умер Аарон бен-Вольф (Вольфсон) - писатель; состоял преподавателем в еврейском бреславльском училище «Wilhelmsschule» и принимал близкое участие в основанном в 1784 г. журнале «Meassef», где помещал статьи по филологии и естествоведению. В 1788 году издал совместно с Леве немецкий перевод Песни Песней Мендельсона, снабдив его еврейским комментарием; в 1789, 1791, 1800 - немецкие переводы и еврейский комментарий библейских книг: Эсфири, Иова и Царей. Проповедуя просвещение, подвергал резкой критике ортодоксальный иудаизм и высказывал явно пренебрежительное отношение к Талмуду. В 1804 году в напечатанной им в защиту евреев против нападок антисемитов статье («Беспристрастное разъяснение») советовал правительству назначить комиссию для изучения Талмуда и мидрашитской литературы; этой комиссии должно быть представлено право вычеркивать все предосудительные выражения Талмуда. Впоследствии совершенно отошел от еврейской литературы, так что на склоне лет, по уверению современников, даже позабыл еврейский язык.

1835, 31 марта — (1 Нисана 5595) В Иерусалим приехал русский писатель А. Норов, его книга "Путешествие по Святой Земле в 1835 году" пользовалась в России огромной популярностью и выдержала 3 переиздания.

1835, 25 апреля — (13 по ст. ст., 26 Нисана 5595) Указ императора России Николая I «Положение о евреях» позволял евреям получать казённые земли в бессрочное пользование, приобретать и арендовать земельные участки в шести губерниях, а также предусматривал временные рекрутские и налогоплатёжные послабления для колонистов. Подавляющее большинство еврейских сельскохозяйственных колоний последующих лет было организовано в Бессарабской области, Екатеринославской и Херсонской губерниях

1835, 10 июля — Имена.

Подробнее о людях июля см. Блог рубрика "Имена".

(13 Таммуза 5595) Родился Г. Винявский - композитор, скрипач.

1835, 20 ноября — (28 Хешвана 5596) Указ Имератора Николая Первого о выделении евреям пяти участков свободной земли в Сибири – в Тобольской губернии и Омской области – для создания там земледельческих колоний. Вдохновителем и идеологом кампании переселения евреев в регион был министр внутренних дел России, граф Блудов, считавший, что отвод земель «для хлебопашества евреев, от коего природная сметливость этого народа и при удобстве иметь там работников недорогих обещает особенные выгоды для края столь часто имеющего нужду в пособиях».

1835, 30 ноября — Родился Марк Твен - американский писатель. "Они, евреи, во все времена - в схватке, в сражении с целым миром, и в этой схватке они могут надеяться только на себя, так как никто их не поддержит. И они сражаются не на жизнь, а на смерть, и их можно простить, какие бы средства в этой борьбе они ни использовали. Египтяне, вавилоняне, персы создавали мировые державы, всей планете торжественно и шумно заявляли о своем могуществе, затем таяли, словно дым, и умирали; греки и римляне наследовали их громкую славу и тоже ушли в небытие; другие народы возникали, на время высоко поднимали пылающий свой факел, но он сгорал, оставляя лишь искорки, а подчас и они сгорали. Евреи видели их всех, и сейчас они такие же, какими были всегда: на протяжении веков не знающие упадка или немощи; никогда, так же, как и теперь, не ослаблялось их влияние, их роль в жизни народов, среди которых жили они, не убывала их энергия, мобильность и острота ума. Все в мире смертно, но не евреи"

1835, 20 декабря — (29 Кислева 5596) Родился Менделе Мойхер Сфорим

Его часто называют отцом литературы на идише. Ибо до него, если разговорный идиш и был распространен в Восточной Европе, литературным языком он не считался. И действительно, кроме газет на среднем уровне и книг религиозного содержания (главным образом, для женщин) очень мало было написано на идише на высоком уровне. Иногда просвещенные евреи писали на языке своего окружения, но гораздо чаще - на иврите. Да и Менделе начал свою литературную карьеру на иврите. В 1860г., когда ему было 25 лет, вышел его "Мишпат шалом" ("Мирный суд"). Семью годами раньше возрождение ивритской литературы было отмечено успехом, выпавшим на долю романа Аврагама Мапу "Агават Цион", основанного на рассказах из Танаха. А Менделе с самого первого его эссе интересовался современными евреями. Он был и строгим их критиком, и задушевным их бытописателем. Потому он и перешел на идиш, язык своего народа, чтобы "превратить эту Золушку, - как он говорил, - в настоящую даму". Однако он продолжал писать и на иврите - временами чаще, чем на идише, временами реже. Своего рода двоякий писатель и двоякая личность, что отражено в его псевдониме Менделе Мойхер-Сфорим (Менделе - продавец книг). Менделе родился в 1835г. в семье Абрамовичей в белорусском местечке, и назвали его Шалом-Яаков. Отец умер, когда ему было 13 лет. Юный Шалом-Яаков, уже весьма сведущий в Талмуде, продолжал религиозное образование во многих йешивах Волыни и Украины. Жил он крайне бедно и ощущал себя частью тех бедных и богобоязненных евреев, которых он потом описывал в своих произведениях как на иврите, так и на идише. После окончания учебы он стал учителем. Он прожил одиннадцать лет в Бердичеве, двенадцать - в Житомире, два года - в Женеве и наконец переехал в Одессу, где и прожил тридцать пять лет до самой смерти в 1917 году, когда ему было 82 года. Его первое произведение на идише "Дос клейне менчеле" ("Маленький человек") написано в последние годы его пребывания в Бердичеве. Оно печаталось с продолжением в журнале "Кол мевасер", выходившем тогда в Одессе. Успех пришел немедленно и надолго. С тех пор, - писал он в своих автобиографических записках, - "я был самим духом языка идиш... сдабривая его всеми положенными ему специями и приправами. Отныне это была настоящая дама, красивая и изящная, которая одарила меня многими детищами". Что толкало Менделе писать на идише, когда интеллектуальная еврейская элита презирала этот "жаргон" и старалась создать современную ивритскую литературу? Менделе объясняет это в двух автобиографиях, написанных, впрочем, на иврите: "Решимот летолдотай" ("История моей жизни") в 1889г. и "Баямим гагем" ("В те дни"), впервые вышедшую в 1904 году. Его тревожит следующий вопрос: когда он пишет на иврите, для кого он пишет? Для своего народа, но большинство евреев не понимает иврита - только идиш. И он решает писать для большинства народа, жаждущего культуры, на идише, не теряя своей репутации ивритского автора. Он знал, что вызовет на себя огонь критики, когда будет писать на идише. Распри по поводу преимущества иврита перед идишем начались с его первых рассказов на идише и длились до первой четверти XX века, когда иврит утвердился как официальный язык еврейского возрождения в Палестине, возрождения языкового и литературного, еще более утвердившегося с образованием государства Израиль в 1948г. Самая известная повесть "рассказчика на идише", конечно же, "Фишке дер крумер" ("Фишке-хромой"), 1869г. Герой повести - Фишке, который хромает, но колесит по всей России и Польше (как и Менделе в молодости). Ни завязки, ни развязки - просто яркая картина еврейского обнищания в России, написанная рукой мастера, произведение мирового значения. Популярный рассказчик, Менделе и потрясающий реалист, и безжалостный сатирик. Намеренно отойдя от изысканного искусства, к которому стремились сторонники иврита того времени, он обращается к сердцам своих читателей, и каждый узнает себя или своих родичей, или соседей в персонажах, которых писатель делает живыми. Тому пример Биньямин в "Путешествии Биньямина III". Родившись в Тунеядовке, вымышленном городке в Галиции, Биньямин мечтает стать великим путешественником, как знаменитый Биньямин из Уделы1, пересечь моря, попасть в Эрец-Исраэль... Отправился он, не предупредив никого, даже жену. Он чувствует себя сильным и смелым, как Александр Македонский. Он скоро станет славой Тунеядовки. Но, очнувшись за пределами своего местечка, которое до того он ни разу в жизни не покидал, он сразу же ударился в панику, поскольку услышал позади себя голос и конский топот: он представил себе страшнейшего из разбойников, который, конечно же, ограбит его и перережет ему горло. Мертвый от страха, он упал в обморок. Придя в себя, он увидел, что лежит в повозке доброго крестьянина, который в конце концов привез его, смущенного, в Тунеядовку, где жена и все местечко уже считали его жертвой погрома и называли "Биньямин - бедный мученик". Так это прозвище к нему и прилипло, хотя он вернулся живым и невредимым из своего грандиозного путешествия за три километра от Тунеядовки. 1 Биньямин из Туделы отправился в конце XII в. из Испании в путешествие по всем еврейским общинам Средиземноморья. Его путевые заметки на иврите - источник свидетельств. Улицы его имени есть в Тель-Авиве и Иерусалиме. (прим. автора) Этот тип храбреца на словах стал общечеловеческим. Те, кто читал Альфонса Доде, немедленно увидят сходство между Биньямином III и Тартареном из Тараскона. Но Менделе занимали также специфические конфликты между евреями. Свои глубокие анализы он писал чаще всего на иврите. В эссе "Перед судом небесным и перед судом земным" (по начальным словам торжественной молитвы в Йом-Кипур) он сталкивает сторонников Аскалы, самых строгих сторонников соблюдения всех предписаний и тех, кого еще называли "Ховевей Цион" и которые потом стали сионистами. Он излагает мотивировки каждый стороны. Хотя их аргументы сегодня можно считать устаревшими, поскольку прошло больше века, да еще такого, который глубоко изменил жизнь еврейского народа, этот глубокий антагонизм между евреями сохранился; рассматривая проблемы в исторической перспективе, он тем самым разбирает проблемы наших дней в их истинном объеме, который нельзя ни недооценивать, ни преувеличивать. В еврейскую историю Менделе вошел, но участия в ней не принимал. Правда, в различные периоды своей жизни Менделе разделял одну за другой эти идеологии, безжалостно критиковал окружавшее его еврейское общество, но не выдвигал никакого решения. Он писал с любовью и с юмором, иногда с глубокой печалью, но не пророчествовал. Он прекрасный рассказчик, но не моралист. В 1909г. семидесятипятилетие Менделе праздновалось как большое торжество. В Вильно, в Лодзи, в Белостоке и в Варшаве - везде его встречали овациями. Его называли "дедушкой", и писатели на идише следующих поколений жадно внимали этому неистощимому рассказчику. Менделе, по словам его биографов, не любил молчать и другим не давал говорить. Он рассказывал так же замечательно, как и писал, и его устные рассказы отличались необыкновенным обаянием. Но Менделе старел. "Грустно быть дедушкой", писал он Шолом-Алейхему, которого считал своим духовным внуком. Ему становилось все трудней писать. Феноменальная память слабела. Война 1914г. была последним испытанием. Евреи ушли в русскую армию; среди "внуков" были убитые и раненые. Все это он переживал тем более остро, что прекрасно понимал: если война несчастье для всех, то Для русских евреев она двойное несчастье. "Почему и во имя чего умирает еврейский солдат? Просто так. Умирать просто так - что может быть ужаснее! У нас есть единственное право на этой бесчеловечной родине: право быть убитым и в мирное время, и на войне, право быть уничтоженным во время погрома по приказу царя-батюшки или погибнуть за него на фронте". Эти мысли, которыми он делился с верными друзьями, окрасили печалью последние месяцы его жизни. Он умер в Одессе в 1917г., после октябрьской революции, которая не уменьшила его страхов за свой народ, за простых евреев, которых он так любил. Его "внуки" воздали ему должное в Израиле. Его именем названы улицы в Иерусалиме, Тель-Авиве, Нагарии, Нетании, Ашдоде, Холоне, Хайфе, Реховоте, Бат-Яме и т.д. Иногда они называются просто "Менделе", иногда "Менделе Мохер-Сфарим". Но повсюду его любят, читают, узнают себя во многих его персонажах - потому что если события изменяют мир, то человеческая природа меняется крайне мало. Р. НЕЕР. журнал "Ариэль". 1993 год. www.il4u.org.il

  - писатель, который считается отцом литературы на идиш.