Еврейский календарь

1835, 20 ноября — (28 Хешвана 5596) Указ Имератора Николая Первого о выделении евреям пяти участков свободной земли в Сибири – в Тобольской губернии и Омской области – для создания там земледельческих колоний. Вдохновителем и идеологом кампании переселения евреев в регион был министр внутренних дел России, граф Блудов, считавший, что отвод земель «для хлебопашества евреев, от коего природная сметливость этого народа и при удобстве иметь там работников недорогих обещает особенные выгоды для края столь часто имеющего нужду в пособиях».

1835, 20 декабря — (29 Кислева 5596) Родился Менделе Мойхер Сфорим

Его часто называют отцом литературы на идише. Ибо до него, если разговорный идиш и был распространен в Восточной Европе, литературным языком он не считался. И действительно, кроме газет на среднем уровне и книг религиозного содержания (главным образом, для женщин) очень мало было написано на идише на высоком уровне. Иногда просвещенные евреи писали на языке своего окружения, но гораздо чаще - на иврите. Да и Менделе начал свою литературную карьеру на иврите. В 1860г., когда ему было 25 лет, вышел его "Мишпат шалом" ("Мирный суд"). Семью годами раньше возрождение ивритской литературы было отмечено успехом, выпавшим на долю романа Аврагама Мапу "Агават Цион", основанного на рассказах из Танаха. А Менделе с самого первого его эссе интересовался современными евреями. Он был и строгим их критиком, и задушевным их бытописателем. Потому он и перешел на идиш, язык своего народа, чтобы "превратить эту Золушку, - как он говорил, - в настоящую даму". Однако он продолжал писать и на иврите - временами чаще, чем на идише, временами реже. Своего рода двоякий писатель и двоякая личность, что отражено в его псевдониме Менделе Мойхер-Сфорим (Менделе - продавец книг). Менделе родился в 1835г. в семье Абрамовичей в белорусском местечке, и назвали его Шалом-Яаков. Отец умер, когда ему было 13 лет. Юный Шалом-Яаков, уже весьма сведущий в Талмуде, продолжал религиозное образование во многих йешивах Волыни и Украины. Жил он крайне бедно и ощущал себя частью тех бедных и богобоязненных евреев, которых он потом описывал в своих произведениях как на иврите, так и на идише. После окончания учебы он стал учителем. Он прожил одиннадцать лет в Бердичеве, двенадцать - в Житомире, два года - в Женеве и наконец переехал в Одессу, где и прожил тридцать пять лет до самой смерти в 1917 году, когда ему было 82 года. Его первое произведение на идише "Дос клейне менчеле" ("Маленький человек") написано в последние годы его пребывания в Бердичеве. Оно печаталось с продолжением в журнале "Кол мевасер", выходившем тогда в Одессе. Успех пришел немедленно и надолго. С тех пор, - писал он в своих автобиографических записках, - "я был самим духом языка идиш... сдабривая его всеми положенными ему специями и приправами. Отныне это была настоящая дама, красивая и изящная, которая одарила меня многими детищами". Что толкало Менделе писать на идише, когда интеллектуальная еврейская элита презирала этот "жаргон" и старалась создать современную ивритскую литературу? Менделе объясняет это в двух автобиографиях, написанных, впрочем, на иврите: "Решимот летолдотай" ("История моей жизни") в 1889г. и "Баямим гагем" ("В те дни"), впервые вышедшую в 1904 году. Его тревожит следующий вопрос: когда он пишет на иврите, для кого он пишет? Для своего народа, но большинство евреев не понимает иврита - только идиш. И он решает писать для большинства народа, жаждущего культуры, на идише, не теряя своей репутации ивритского автора. Он знал, что вызовет на себя огонь критики, когда будет писать на идише. Распри по поводу преимущества иврита перед идишем начались с его первых рассказов на идише и длились до первой четверти XX века, когда иврит утвердился как официальный язык еврейского возрождения в Палестине, возрождения языкового и литературного, еще более утвердившегося с образованием государства Израиль в 1948г. Самая известная повесть "рассказчика на идише", конечно же, "Фишке дер крумер" ("Фишке-хромой"), 1869г. Герой повести - Фишке, который хромает, но колесит по всей России и Польше (как и Менделе в молодости). Ни завязки, ни развязки - просто яркая картина еврейского обнищания в России, написанная рукой мастера, произведение мирового значения. Популярный рассказчик, Менделе и потрясающий реалист, и безжалостный сатирик. Намеренно отойдя от изысканного искусства, к которому стремились сторонники иврита того времени, он обращается к сердцам своих читателей, и каждый узнает себя или своих родичей, или соседей в персонажах, которых писатель делает живыми. Тому пример Биньямин в "Путешествии Биньямина III". Родившись в Тунеядовке, вымышленном городке в Галиции, Биньямин мечтает стать великим путешественником, как знаменитый Биньямин из Уделы1, пересечь моря, попасть в Эрец-Исраэль... Отправился он, не предупредив никого, даже жену. Он чувствует себя сильным и смелым, как Александр Македонский. Он скоро станет славой Тунеядовки. Но, очнувшись за пределами своего местечка, которое до того он ни разу в жизни не покидал, он сразу же ударился в панику, поскольку услышал позади себя голос и конский топот: он представил себе страшнейшего из разбойников, который, конечно же, ограбит его и перережет ему горло. Мертвый от страха, он упал в обморок. Придя в себя, он увидел, что лежит в повозке доброго крестьянина, который в конце концов привез его, смущенного, в Тунеядовку, где жена и все местечко уже считали его жертвой погрома и называли "Биньямин - бедный мученик". Так это прозвище к нему и прилипло, хотя он вернулся живым и невредимым из своего грандиозного путешествия за три километра от Тунеядовки. 1 Биньямин из Туделы отправился в конце XII в. из Испании в путешествие по всем еврейским общинам Средиземноморья. Его путевые заметки на иврите - источник свидетельств. Улицы его имени есть в Тель-Авиве и Иерусалиме. (прим. автора) Этот тип храбреца на словах стал общечеловеческим. Те, кто читал Альфонса Доде, немедленно увидят сходство между Биньямином III и Тартареном из Тараскона. Но Менделе занимали также специфические конфликты между евреями. Свои глубокие анализы он писал чаще всего на иврите. В эссе "Перед судом небесным и перед судом земным" (по начальным словам торжественной молитвы в Йом-Кипур) он сталкивает сторонников Аскалы, самых строгих сторонников соблюдения всех предписаний и тех, кого еще называли "Ховевей Цион" и которые потом стали сионистами. Он излагает мотивировки каждый стороны. Хотя их аргументы сегодня можно считать устаревшими, поскольку прошло больше века, да еще такого, который глубоко изменил жизнь еврейского народа, этот глубокий антагонизм между евреями сохранился; рассматривая проблемы в исторической перспективе, он тем самым разбирает проблемы наших дней в их истинном объеме, который нельзя ни недооценивать, ни преувеличивать. В еврейскую историю Менделе вошел, но участия в ней не принимал. Правда, в различные периоды своей жизни Менделе разделял одну за другой эти идеологии, безжалостно критиковал окружавшее его еврейское общество, но не выдвигал никакого решения. Он писал с любовью и с юмором, иногда с глубокой печалью, но не пророчествовал. Он прекрасный рассказчик, но не моралист. В 1909г. семидесятипятилетие Менделе праздновалось как большое торжество. В Вильно, в Лодзи, в Белостоке и в Варшаве - везде его встречали овациями. Его называли "дедушкой", и писатели на идише следующих поколений жадно внимали этому неистощимому рассказчику. Менделе, по словам его биографов, не любил молчать и другим не давал говорить. Он рассказывал так же замечательно, как и писал, и его устные рассказы отличались необыкновенным обаянием. Но Менделе старел. "Грустно быть дедушкой", писал он Шолом-Алейхему, которого считал своим духовным внуком. Ему становилось все трудней писать. Феноменальная память слабела. Война 1914г. была последним испытанием. Евреи ушли в русскую армию; среди "внуков" были убитые и раненые. Все это он переживал тем более остро, что прекрасно понимал: если война несчастье для всех, то Для русских евреев она двойное несчастье. "Почему и во имя чего умирает еврейский солдат? Просто так. Умирать просто так - что может быть ужаснее! У нас есть единственное право на этой бесчеловечной родине: право быть убитым и в мирное время, и на войне, право быть уничтоженным во время погрома по приказу царя-батюшки или погибнуть за него на фронте". Эти мысли, которыми он делился с верными друзьями, окрасили печалью последние месяцы его жизни. Он умер в Одессе в 1917г., после октябрьской революции, которая не уменьшила его страхов за свой народ, за простых евреев, которых он так любил. Его "внуки" воздали ему должное в Израиле. Его именем названы улицы в Иерусалиме, Тель-Авиве, Нагарии, Нетании, Ашдоде, Холоне, Хайфе, Реховоте, Бат-Яме и т.д. Иногда они называются просто "Менделе", иногда "Менделе Мохер-Сфарим". Но повсюду его любят, читают, узнают себя во многих его персонажах - потому что если события изменяют мир, то человеческая природа меняется крайне мало. Р. НЕЕР. журнал "Ариэль". 1993 год. www.il4u.org.il

  - писатель, который считается отцом литературы на идиш.

1836, 14 мая — (27 Ияра 5596) Родился В. Стейниц - первый чемпион мира в шахматах (или 17 мая).

1836, 17 мая — (1 Сивана 5596) Родился В. Стейниц

Вильгельм Стейниц – фанатик шахмат, настоящий профессионал, гигант шахматной мысли, отец ортодоксальной позиционной школы и первый официальный чемпион мира. Признанные короли шахмат были и до Стейница. Думаю, Филидор, Лабурдоннэ, Морфи и Андерсен были вполне достойны высокого звания чемпион мира. Просто никому в голову не приходило формализовать это понятие, закрепить на бумаге, придать ему официальный статус. Эта светлая мысль созревала постепенно. Как на Руси, где было много князей, самые сильные из которых становились лидерами государства, и понадобился не один век для того, чтобы появился верховный князь – царь. Вот таким первым царем шахмат и стал Вильгельм (урожденный Вольф) Стейниц. Что же необходимо для того, чтобы стать первым в шахматном мире? К счастью, в отличие от борьбы за царский престол, здесь не имеет значения шахматная наследственность. Едва ли не все выдающиеся игроки выросли в нешахматных семьях! И их дети никогда не добивались успехов, соразмерных с успехами родителей (интересный феномен, достойный отдельного изучения). Чтобы подняться на вершину, необходим исключительный шахматный талант и сильный характер. Все чемпионы мира обладали сильной волей и большим честолюбием. Ими двигало неукротимое желание подняться вверх – вопреки всем трудностям и противодействию конкурентов. Сколько раз история являла примеры того, как потенциально очень сильным шахматистам – порой сильнее чемпионов! – не удавалось встать на высшую ступень, ибо они не могли заставить себя бороться на пределе, показать все, на что способны. У них не было всепоглощающей жажды победы… Вильгельм Стейниц был исключительно честолюбив! Он посвятил шахматам всю жизнь, ставил перед собой только высшие цели и добился успеха. Начал как практик и яркий тактик, впитавший все лучшие качества Андерсена и Морфи. Например, немецкого кудесника атаки он обыграл в матче 1886 года именно в острокомбинационном стиле. А вот во второй половине карьеры Стейниц зарекомендовал себя выдающимся защитником, аналитиком и мастером позиционной игры, достигнув в ней невиданной доселе высоты. Как это произошло? Стейниц взглянул на шахматы под другим углом, увидев в них больше, чем игру! Будучи еще совсем молодым человеком, он решил ПОНЯТЬ шахматы, разобраться в законах, которые действуют на доске. Подход ученого – теоретика и экспериментатора – позволил ему сделать ряд открытий и поднять понимание шахмат на новую ступень. Выглядело это впечатляюще. Ушел, подумал, вернулся и победил! Снова ушел… Темп жизни в XIX веке был невысок, события развивались очень неспешно и спокойно. Только вдумайтесь: сильнейший игрок мира в самом расцвете сил оставляет выступления в турнирах на 10 лет (1873-1882), после чего возвращается и вновь всех обыгрывает, играя совсем в ином стиле, чем прежде! Именно в эти годы Стейниц много работал над шахматами, писал, комментировал, анализировал. А потом, в возрасте под 50, демонстрировал свою лучшую игру. Кстати, многие называли Вильгельма чемпионом мира еще с 1866 года, после победы над предшественником – Андерсеном. А в итоговой, устоявшейся истории ключевой датой стал 1886 год, когда – двадцать лет спустя – Стейниц победил очередного претендента Цукерторта. Не буду подробно описывать, в чем состояли открытия первого чемпиона. По сути, это весь пласт позиционной игры в шахматах! То, что многое до него понимали лишь интуитивно, он сумел четко сформулировать. Такие очевидные ныне понятия, как оценка позиции, предпосылки для атаки, равновесие, были по-настоящему поняты именно во времена Стейница и усилиями Стейница. После него стало возможным изучать и развивать шахматы, ибо они стали наукой со своими законами. Аксиоматика, теоремы и следствия – все, как полагается. (Это похоже на ситуацию в теории чисел: ныне любой школьник знает, что такое ноль, а для математиков древности его введение стало настоящей революцией, позволившей построить стройное здание теории.) Конечно, первый чемпион мира был не одинок, ему помогали, в основном посредством дискуссий в печати, и другие видные мастера того времени, особое место среди которых занимает Тарраш. Спорили отчаянно! Амбиции и азарт приводили к тому, что порой приходилось защищать заведомо проигрышные позиции. Упорство и даже упрямство Стейница в некоторых дебютных построениях, стремление во что бы то ни стало отстоять свои тезисы стоили ему многих проигранных партий. Но именно так – в борьбе – и познавалась истина. Как правило, чемпионы оценивают себя даже выше, чем восхищенный их игрой мир. Когда Стейница попросили назвать фаворита предстоящего турнира (Вена 1882), он назвал себя и аргументировал это так: У меня наилучшие шансы, потому что соперники слабее. Мне не надо играть матч со Стейницем, а остальным игрокам – придется! Эта была бессмертная фраза, она применима везде и всюду, на любых соревнованиях в любом виде спорта… Но при этом первый чемпион высоко ценил и других. Он не скупился на похвалы Михаилу Чигорину, Эмануилу Ласкеру и другим своим историческим соперникам. Лично для меня самое восхитительное в Стейнице – его принципиальность. Он никогда не избегал сильных соперников, считал долгом чести отстаивать свои титулы и свои теории за доской. Когда у Стейница спросили, с кем он хотел бы сыграть матч на первенство мира, он назвал Чигорина именно потому, что у того был хороший счет с чемпионом! И в двух тяжелейших поединках, рискуя титулом, Стейниц сумел изменить счет в свою сторону. Ах, если бы все шахматисты так относились к своей профессии и к соперникам, как Вильгельм Стейниц! До конца, до самой своей смерти, которую он встретил в лечебнице для душевнобольных, он не расставался с шахматами и жил ими. Несмотря на печальный конец, Стейниц все-таки выиграл партию жизни, оставив, пожалуй, наибольший след из всех живущих на Земле шахматистов. Он сделал шахматы наукой!

 - первый чемпион мира по шахматам. (По другим сведениям родился 14 мая)