Еврейский календарь

1948, 7 февраля — (27 Швата 5708) Дневник Цви Зиппера (см. 12 декабря ): "Трепещущие мышцы живота подпрыгивают на земле, я чувствую, как мои внутренности медленно переворачиваются от страха, сладкий запах травы и цветов обжигает ноздри, я даже не ощущаю ручной гранаты, которая впилась в бок подобием горячего ананаса. И ужасный рев британского танка, монстра, сокрушающего землю и вжимающего нас в ров у обочины дороги, наша добыча с триумфом прокатывается мимо и мы становимся преследуемыми. Британский сержант смотрит на наш пулемет и амуницию, потом снова на нас, бойцов секретного ополчения “Палмах”, но что это? Могло ли такое произойти еще месяц назад? Они не сажают нас в тюрьму, не отбирают оружие, не наводят ужасающее дуло этой пушки на наш бронетранспортер, не препятствует нашему возвращению домой. Но наш план сорвался, и арабы, которых мы преследовали, смогли улизнуть".

1948, 14 февраля — (4 Адара 5708) Война за Независимость. Ночной бой в арабской деревне Саса. Участвовали 3 взвода из состава 11-й роты 3-го батальона ПАЛМАХа (2 - в рейде, третий - резерв для обеспечения отхода) под командой Моше Кельмана. Акция была частью операций возмездия за гибель 35 бойцов ПАЛЬМАХа, посланных 16 января 1948 года в помощь поселенцам Гуш-Эциона, и так и называлась "Операция 35". Подробнее

Гибель отряда тяжело отразилась на моральном состоянии ишува. Считалось, что 35 вооруженных пальмахников способны сломить любые арабские силы. Реальность оказалась тяжелой, неприятной и неожиданной. Командование Хаганы очень чутко относилось к моральным факторам, тем более, что только высокая мораль давала надежду победить в войне. Было решено провести операцию 35: 35 нападений на арабские цели. Число 35 соответствовало числу убитых в походе, оно было определено заранее и, разумеется, диктовалось целями пропаганды, а не оперативными соображениями. Тем временем в командовании Хаганы продолжались споры. До сих пор ее стратегическая линия была пассивной, операция 35 знаменовала изменение стратегии. Надо было выбирать между необходимостью поддержания боевого духа и опасностью расширения фронта военных действий. Начальник генштаба Дори послал Бен-Гуриону меморандум, в котором он возражал против налетов на деревни. -Если операция удастся, мы уничтожим деревню, или значительную ее часть. Тогда будут крики, что мы атакуем деревни. Если операция провалится, то не о чем и говорить-. Дори предложил ограничиться подрывом мостов вдоль границы с Ливаном и налетами на ближайшие цели. Мысль Дори продолжала вращаться в прежнем кругу идей. Однако Бен-Гурион уже пришел к иным выводам, и с ним теперь были согласны некоторые командиры Хаганы. Они считали, что ТОТАЛЬНАЯ война с местными арабами уже неотвратима. Бен-Гурион предвидел и вторжение регулярных арабских армий. В свете этих выводов прежняя фабианская стратегия теряла смысл. Игаль Алон предложил Бен-Гуриону план налета на арабскую деревню Саса, и Бен-Гурион немедленно принял его. Лишь немногие из числа задуманных 35 операций были осуществлены, САСА была самой крупной, самой тяжелой, самой опасной, самой эффективной - и самой эффектной из них. 2. Саса. Этап планирования Деревня Саса расположена в центре арабского района на важном перекрестке дорог. Через деревню проходил путь частей Армии спасения из Ливана. В самой деревне располагался постоянный гарнизон - около 100 солдат этой армии. Население деревни насчитывало 1500 человек, из них, по крайней мере, 300 имели оружие: винтовки и стэны. В окружающих деревнях также было много оружия, и там тоже были солдаты Армии спасения. Ближайшая база ПАЛЬМАХа находилась в Эйн-Зейтим: 9 км по прямой, вдвое больше по дорогам. Никому не могло прийти в голову, что ПАЛЬМАХ отважится на вылазку на такое расстояние: 36 км за одну ночь, в центр вражеского района. Исполнение предлагалось возложить на 3-й батальон ПАЛЬМАХа. Командовать операцией должен был заместитель командира батальона Моше Кельман. Кельман рассказывает: -Однажды утром Алон появился в штабе батальона, похлопал меня по плечу, обнял, похвалил за былые дела и дал в подарок новенький револьвер Кольт. Я понял, что затевается что-то серьезное. Командир ПАЛЬМАХа не станет так утруждать себя из-за пустяков-. Узнав об операции, Кельман спросил: -Отчего это вдруг - Саса? - -Инициатива в руках арабов. Мы мечемся, как затравленные мыши, - ответил Алон. -Пришло время нанести удар по их тылу. Они будут вынуждены заняться охраной деревень и ослабят натиск на нас. -Логично, но этого можно добиться операцией в Эйн-Зейтун, или Кадите - возразил Кельман. - Зачем идти в Сасу? Это сумасшествие, оно может кончиться катастрофой. - Саса контролирует дороги Армии спасения. - Вокруг пространство на десятки километров, что помешает Армии спасения обойти Сасу справа или слева? Наконец на стол была выложена настоящая причина: -После того, что случилось с группой 35, мораль упала. Начинают шептаться, что мы послали их на верную смерть. По карте мы нашли арабскую деревню, далекую от базы ПАЛЬМАХа. Мы должны доказать себе и другим, что ПАЛЬМАХ в состоянии произвести глубокую вылазку и благополучно вернуться. Кто, если не ты, сможет выполнить это задание? Спустя много лет Кельман объяснил: -Приказ есть приказ. Кроме того - мы были очень молоды и полны безмерной уверенности в себе. Мне тогда было 23, моим солдатам 18-19. Если бы нам было по 40, государство Израиль не был бы создано. Мы любили страну и чувствовали, что делаем историю. Все знали, что им придется воевать, и принимали это, как должное-. Оставалось еще одно препятствие: Кельман не был знаком с местностью. Тут Алон выложил неотразимую приманку: он предложил Кельману воздушную рекогносцировку. Кельман отроду не летал на самолете, такую возможность он не мог упустить. С ближайшим конвоем Кельман выехал в Тель-Авив (по дороге конвой четыре раза вел бой). Из Тель-Авива он отправился на аэродром (Сде-Дов) и занял место в Остере рядом с пилотом. Позади сидел фотограф с Лейкой, заряженной пленкой на 36 кадров. На коленях у них были карты масштаба 1:20.000. Остер оторвался от земли. С минарета Хасан-Бек (на границе с Яффо) раздались выстрелы. Пилот повернул к морю, набрал высоту и полетел на север. Шел дождь, сильный ветер бросал самолетик из стороны в сторону, и летчик размышлял в слух: не лучше ли вернуться домой? Кельман не согласился. Потом начался спор, над какими деревнями они летят. Кельман взял на себя роль штурмана: он приказывал летчику, куда лететь, и отмечал путь по карте. По счастью он не ошибся. Остер пролетел над Сасой. Феллахи принимали их за англичан и приветственно махали руками. Фотограф щелкал. Самолет пролетел несколько раз от Эйн-Зейтун до Сасы и обратно. Кельман изучил маршрут сверху. На обратном пути пилот решил показать класс: около Кейсарии он перешел на бреющий полет. Шасси самолета скользнули по песку дюн, летчик побледнел, но поднял самолет и долетел до аэродрома. В Тель-Авиве Кельман отправился в отель и проспал три часа. За это время проявили и отпечатали снимки. Результаты аэрофотосъемки были превосходны. На следующий день Кельман вернулся в штаб батальона. 3. Концентрация силОперация была возложена на 11-ю роту. Ей уже приходилось осуществлять вылазки и налеты, но все это не могло равняться с походом на Сасу. Командиры имели относительно хорошую подготовку, их даже обучали некоторым основам регулярных военных действий. Три взвода участвовали в операции: два взвода (65 человек) должны были идти на Сасу, третий взвод занял позицию в роще на горе Мерон, на планируемом маршруте отхода. Предполагалось, что отход будет самой опасной частью операции, и взвод должен был обеспечить прикрытие и помощь отходящим силам. Рота получила три рации: одна в атакующих взводах, одна во взводе прикрытия и одна в КП в тылу. Командиры имели стэны, рядовые - английские винтовки. Кроме того, имелось два ручных пулемета брэн и 2-дюймовый миномет. Фельдшер приготовил четыре пары носилок. Все участники похода получили паек шоколада и коньяка на случай, если они не успеют вернуться к утру. Два разведчика, хорошо знакомые с местностью, должны были вести отряд. По снимкам аэроразведки и по карте был изготовлен макет местности. Обычно, для этой цели используется ящик с песком, но на этот раз макет был сделан из мыла. Из тюков соломы соорудили макет деревни. Чертежники изготовили подробные карты, которые не посрамили бы и регулярную армию. Перед походом солдаты отдохнули и получили царский обед, несмотря на обычный для базы ПАЛЬМАХа режим экономии. Игаль Алон обратился к солдатам с речью. Он сказал: -Глаза всего еврейского народа устремлены на вас-. Он приказал им во что бы то ни стало вернуться на базу. Никто не знал тогда, насколько трудно будет выполнить этот приказ. Однако были и проколы. Не хватало амуниции. Из остатков старых штанов девушки сшили патронташи. Но и их не хватило. Пытались сотворить из проволоки подобие военной амуниции. Гранаты пришлось затыкать за пояс или за обмотки на ногах. Старые ботинки начали разваливаться уже в начале похода. Предполагалось, что участников похода оденут в форму английских десантников, но ее не достали. Погода была скверная. Но настроение было превосходное. На построении перед выходом в путь девушки плясали и пели, их глаза смеялись, но были красны от слез. В 7 часов вечера колонна вышла из Эйн-Зейтим. 65 человек, во главе командир Кельман и два проводника из Цфата. 20 человек несли рюкзаки с взрывчаткой по 10 кг в каждом. Замыкал колонну заместитель Кельмана. Кельман: -Дорога оказалась много тяжелее, чем предполагали. Местность покрыта камнями, дикой растительностью, скалами и расщелинами. На земле липкая грязь, холод пронизывает до костей, туман и слякоть-. Натан Шахам: -Мы шли без шума. Мы знали, что если нас обнаружат, нам придется вступить в бой, и мы застрянем в арабском районе до света дня. Нас будет ждать тогда серия отчаянных боев, и арабы без труда приведут большие силы-. Дан Маклер, фельдшер: -Хлещет дождь. Ботинки, подкованные гвоздями, тонут в тяжелой грязи, оставляя глубокие следы. Вдруг движение прекращается. У кого-то начались спазмы ног. Я спешу к нему, пытаюсь делать массаж. Продолжаем движение. Снова остановка. Парень падает на колени, он не в состоянии идти. Ему дают сопровождающего (один из двух проводников) и он возвращается на базу-. 63 человека продолжают ночной поход. Они обходят деревни Далита и Сафсаф. С высоты 800м (Эйн-Зейтим), спускаются в долину (600м) и вновь поднимаются на высоту 800м, обходя деревню Саса с севера. По дороге колонна встречает арабов. -Ман хадда (кто это)?- Пальмахники продолжают путь, не отвечая. Арабы не могли предположить, что евреи совершают поход в самом сердце арабского района, они не подняли тревоги. Отряд пришел в назначенную точку в 11 часов ночи, опередив план на целый час. Наконец, можно было отдохнуть. Бойцы ели шоколад и пили коньяк. Кельман, разведчик и командиры взводов вышли на рекогносцировку в направлении деревни. На улицах не было ни души. Собаки не лаяли. Дождь и ветер загнали всех по домам. 4. Атака Отряд снова поднялся на ноги и начал движение. Естественные террасы достигали порой двухметровой высоты. Бойцы скользили на мокрых и крутых скалах. Камни скатывались вниз, но никто не услышал их шума. Подошли к деревне вплотную. Навстречу им вышел часовой. -Ман хадда?- Он не получил ответа и исчез. Кельман разделил отряд на взводы и отвел каждому по улице. Улицы шли параллельно и солдаты не мешали друг другу. Тут в одном из домов открылась дверь, и местный житель вышел на улицу. -Эш хадда? (что это?) Ильгин, командир ударной группы, ответил ему, на смеси иврита и арабского: -хадда эш! (это огонь!) Вряд ли араб успел оценить каламбур, Ильгин уложил его на месте. Выстрел был сигналом к атаке, и теперь все происходило очень быстро. Каждый взвод был заранее разделен на боевые группы. Во главе шел штурмовой расчет, за ним шло пять расчетов, в каждом солдат прикрытия, носильщик взрывчатки и подрывник. Пальмахники овладели двумя улицами и начали закладывать взрывчатку. Натан Шахам: -Деревня проснулась. Из всех окон слышен сухой лай автоматов. Стрельба бессмысленная, неприцельная. Ты видишь огонь выстрелов в каждом окне, и ты знаешь, что огонь ведут по тебе. Ты удивляешься, как это они не попадают в тебя, и бежишь дальше в глубину вражеской деревни. Автоматный бой на близких дистанциях - это серьезный разговор с судьбой. Я начал укладывать заряд под дом. Надо мной стоит мой прикрывающий и бьет очередями по окнам. Он стоит во весь рост и стреляет, как учили его на последних командирских курсах. Перед тем как мы бросились в атаку, он успел прошептать мне: -Это концерт нашего оркестра в новом переложении-. Уложили все заряды, и связные доложили Кельману, что все готово. По плану следовало дать сигнал трубой, но сигнальщик (Исраэль Хольц), обессиленный походом, лежал в несколько метрах от деревни. -Хо-ль-ц! - заревел Кельман. Ему ответил слабый голос. -С-и-г-н-а-л!- закричал вновь Кельман. Слабенький звук вышел из трубы. Подрывники услышали его или скорее рев Кельмана. Они выдернули предохранители и начали отступать в укрытия. 100 секунд до взрыва. Один из подрывников доложил: -Вместе с чекой вышел взрыватель, взрыва не будет-. Командир (Заир) рванулся к дому, схватил рюкзак с зарядом и перенес его вплотную к другому. Он успел вернуться в укрытие. В другом взводе случилось почти такая же история - подрывник Моше Дойч успел вернуться, но кто-то принял его за араба и выстрелом пробил ему легкие. Товарищи оттащили его в укрытие, и тут раздались взрывы. Две улицы были разрушены. Когда утих грохот первой волны взрывов, Кельман послал резервное отделение в боковую улицу, и наскоро обстрелял из миномета южную часть деревни, чтобы создать впечатление, будто и там действуют евреи. Был дан сигнал к отступлению. Все дело заняло восемь минут. Двое были ранены: Моше Дойч и Шмуэль Лифшиц - камень, отброшенный взрывом ударил его в ногу. 5. ОтходМаклер: -Мы положили раненых на носилки. Из деревни нас поливали огнем. С трудом мы спустились с террас на шоссе. Там я сказал Кельману: -Надо остановиться и перевязать раненых при свете. -Это опасно - ответил он, но, в конце концов, согласился. Ребята встали вокруг. При свете спичек я осмотрел раны. Я ничего не мог сделать, только затянуть повязки и перекрыть артерии. У меня не было средств от боли. Кельман торопил меня-. Тот минимум, что сделал Маклер, спас раненным жизнь. Отход от Сасы с двумя ранеными остается одним из самых тяжелых походов в истории ЦАХАЛа. Кельман: -До сих пор мы были боевой частью. Бой разорвал боевые рамки. Рота превратилась в десятки единиц. Каждый хотел добраться домой, добраться во что бы то ни стало! Тяжесть операции мы почувствовали только теперь: жуткая усталость, беспредельное нервное напряжение, опухшие ноги, холод - и смерть витает над головой. Мы были обязаны вернуть людей в строй, сплотить их узами дисциплины. Для нас, командиров, это был опасный этап. Сказывалось отсутствие опыта. Первый раз мы были в такой ситуации, на таком расстоянии от баз. Молодые ребята забыли об оружии, о патронах, об амуниции - они хотели только одного: бежать домой. Я увидел, как приближается катастрофа. Я понял, что пришел час моего испытания как командира и как товарища. В трех километрах от деревни мы собрали людей, построили их по взводам и отделениям. -Операция еще не кончилась. Необходимо вернуться на базу до рассвета и не быть обнаруженными в пути. Для нас это вопрос жизни или смерти. И еще: раненых мы не оставим, мы понесем их с собой. Нет выбора. Восемь часов мы будем нести на плечах носилки. Мы должны помогать друг другу. Каждый отвечает за ружье и патроны, доверенные ему-. Дан Маклер: -Дождь не прекращался. Раненые промокли. Одеяла не помогали. Всё пропитано водой. Одеяла свисают с носилок и волочатся по грязи. Из опасения встречи с арабами, мы снова оставляем шоссе и продолжаем идти по липкой грязи. Рядом с носилками идет отделение: часть тащит носилки, часть несет охранение. Усталых носильщиков сменяют. Вдруг ремень соскальзывает с плеча, и раненый сползает в грязь. Он стонет от боли. У меня нет морфия. Кто в те дни слышал о морфии? Строгий приказ: идти с максимальной скоростью. Люди устали, выжаты, перепачканы, а командир гонит и гонит. Я прохожу вдоль колонны и раздаю таблетки допинга. Опасаюсь, что до рассвета мы не успеем добраться до базы. Люди ободрены, а я только молюсь, чтобы мы успели дойти. Что будет с нами, когда через несколько часов таблетки перестанут действовать? 15 человек, под командованием Йосефа Хотер-Ишайя, заняли в полночь позиции в роще к северу от горы Мерон. Отделение должно было ждать до рассвета: если отряд не придет, и не будет дополнительных указаний, Йосеф вернется в Эйн-Зейтим. Антенна рации запуталась в ветвях дерева и сломалась. Йосеф ждал до рассвета и, в соответствии с планом, вернулся на базу. Рассвет застал отступающих в двух километрах от рощи. Маклер: -Уже разлился вокруг дневной свет. Усталость вытеснила осторожность. Командиры приказывают очистить оружие, быть готовыми к любой неожиданности. Наконец, дано разрешение пить. Мы набрасываемся на лужи грязной воды. Два километра до рощи отряд прошел за полтора часа. Они надеялись, что отделение Йосефа Хотер-Ишай выйдет им навстречу, но роща была пуста. Кельман изменил порядок движения. Отряд спустился на шоссе, перестроился в три колонны и начал форсированный марш. Теперь по шоссе двигалась военная колонна: регулярная часть совершает учебный переход с двумя носилками. Арабы видели их, но приняли за англичан. Кельман по радио связался с тыловым КП и приказал отделению прикрытия выйти навстречу. Немедленно поставили заслоны на шоссе Цфат-Мерон, заложили мины и оборудовали позицию для станкового пулемета. Отделение прикрытия встретило отступающих, взяло на себя охранение, помогло нести раненых и груз. После встречи темп марша был еще более ускорен. Кельман: -Когда наступил день, мы были уже неподалеку от Эйн-Зейтим. Это уже наш участок шоссе. Подобие улыбки расплывается на губах, и вдруг вдоль дороги - поле цикламенов. Солдаты, как маленькие дети, разбежались по полю, набрали охапки цветов. Девушки выходят нам на встречу, смеются и пляшут, парни с посеревшими лицами и с цветами в руках падают на землю в смертельной усталости-. Но для командиров операция еще не кончилась. Кельман приказал разобрать заслоны на шоссе и перевести отряд из Эйн-Зейтим. Но прежде, чем успели выйти из ворот киббуца, подъехал английский броневик, и офицер спросил: -Вас атаковали сегодня ночью?- Да! - ответил Кельман, - из деревни Далита. Двое ранены по пути к позициям- Он попросил перевезти раненых на броневике в больницу. Офицер согласился, и английский фельдшер сопровождал раненых до Цфата. Но прежде офицер-джентльмен бросил взгляд на одежду бойцов, спрятал улыбку под усами и сказал: -Я верю каждому слову, только откуда эта красная земля на одежде? Далита ведь стоит на меловой горе!- На этом расследование окончилось, и перед тем, как оставить киббуц, офицер предложил: -В следующий раз сообщите нам, и мы эвакуируем весь ваш ишув. -Thank you, very much! - вежливо ответили ему, - Мы обдумаем это предложение. Поход продолжался 17 часов. В 9 часов утра его участники вернулись на базу и проспали 24 часа без перерыва. На следующий день Кельман поехал в Тель-Авив. В Рош-Пина, в ожидании конвоя, он зашел в кафе. Его одежда по-прежнему была испачкана грязью Сасы. Английский капитан подошел к нему: Я так понимаю, что позавчера Вы были в Сасе. Разумеется, Вас интересует результаты. Извольте: 60 человек убито, 15 ранено. Как солдат солдату - Вам полагается орден. Точная работа. Я служу в полиции, мой район кончается у шоссе на Сафсаф. Сделайте мне одолжение: действуйте вне моего района, и мы останемся друзьями. У. Мильштейн РАБИН. РОЖДЕНИЕ МИФА.

 

1948, 16 февраля — (6 Адара 5708) Война за Независимость. В 2 часа ночи началось нападение арабской армии Спасения на кибуц Тират-Цви. Арабы для отвода глаз обстреляли сначала поселения Сде-Элияху и Эйн ха-Нацив, а затем атаковали оружейным и миномётным огнём Тират-Цви. обстрел продолжался до рассвета, потом была попытка штурма, которая провалилась. После 5-часового боя , потеряв 60 человек, арабы отступили. У защитников поселения погиб один человек.

1948, 19 февраля — (9 Адар-1 5708) Война за Независимость. Диверсионное подразделение Хаганы организовало покушение на шейха Нумейра ал-Хатиба, одного из главных подстрекателей антиеврейских настроений в Хайфе. Он был тяжело ранен и более в политике не участвовал.

1948, 22 февраля — (12 Адар-1 5708) Война за Независимость. Арабами взорваны 3 грузовика со взрывчаткой возле гостиницы "Атлантик" в Иерусалиме на улице Бен-Иехуда. Погибли 53 человека.

1948, 22 февраля — (12 Адар-1 5708) Сформирована бригада "Голани". Возникла после объединения батальонов Барак, Дрор, Алон, защищавших долины Бейт-Шеан, Иордана, Изреэльскую, поселения Нижней Галилеи. В Войну за Независимость участвовала в боях на Севере страны в таких операциях, как "Ифтах", "Асаф", "Хирум". Сейчас элитное подразделение Армии Обороны Израиля.

1948, 23 февраля — (13 Адар-1 5708) Война за Независимость. Британская армия прекратила контролировать дорогу Иерусалим - Латрун, после чего она тут же стала местом нападений арабов на транспортные колонны в Столицу. В начальный период Войны арабы определили слабое место в структуре Ишува - дороги, которые связывали между собой поселения и блоки поселений, расположенные среди арабских деревень. До тех пор, пока какие-то транспортные артерии были нужны британцам, они их охраняли, и там было спокойно, но как только армия уходила, дороги превращались в арены боёв.

1948, 24 февраля — (14 Адар-1 5708) Менее чем за 3 месяца до начала вторжения регулярных арабских армий в ходе Войны за Независимость, было принято решение о создании Бронетанковой Службы (ШЕМЕШ, Шерут ха-Мешурьяним) под командованием И. Садэ. Подробнее

Израильские бронетанковые войска появились на свет меньше чем за 3 месяца до начала вторжения арабских армий в ходе Войны за Независимость. Но, несмотря на столь ЮНЫЙ ВОЗРАСТ, отсутствие профессионального командного звена и не функционировавшие танки, бронетанковые войска могли похвастаться немалым количеством успехов. В первые дни Войны за Независимость, в ноябре 1947 года, организация вооруженных сил и доктрина их применения были основаны на подразделениях Хаганы и на боевом опыте, накопленном бойцами Еврейской Бригады (добровольцев из еврейского Ишува, воевавших в рядах британской армии в ходе Второй Мировой войны). Навыки и опыт этих двух групп ветеранов в области применения пехотных подразделений послужили одной из причин того, что еврейские вооружённые силы сложились, в целом, как пехотная армия, максимально приспособленная для современной войны. Ещё до начала Войны за Независимость, в рамках выводов из анализа Второй Мировой войны, Ицхак Саде придавал важное значение вкладу бронетанковых войск в боевые действия. Он воспользовался своим влиянием, чтобы убедить Генеральный Штаб в необходимости создания бронетанковых подразделений. Его усилия увенчались успехом, и 24 февраля 1948 года, менее чем за 3 месяца до начала вторжения регулярных арабских армий в ходе Войны за Независимость, было принято решение о создании Бронетанковой Службы (ШЕМЕШ, Шерут ха-Мешурьяним) под его командованием. В момент создания ШЕМЕШ еврейские бронетанковые войска практически не существовали. Были начаты формулирование их боевой доктрины, подготовка планов создания подразделений, и проведён первый курс командиров для бронетанковых войск. Параллельно началось проектирование, а затем производство башенных бронемашин (т.е. бронемашин с постоянным вооружением, в отличии от бронеавтомобилей, использовавшихся ранее для сопровождения колон снабжения). С конца апреля 1948 года, в соответствии с прогнозом производства бронемашин к предполагаемой дате вторжения арабских армий (15 мая 1948 года), все усилия ШЕМЕШ были сконцентрированы на создании и организации бронетанковых сил. В рамках резерва Генштаба был создан первый батальон бронемашин - 79-й, включавшийся в 7-ю бригады (вместе с ещё двумя пехотными батальонами), а также была создана 8-я бригада, состоявшая вначале из 82-го батальона бронемашин и 89-го батальона КОММАНДОС Ицхак Саде, вместе с комндирами и инструкторами ШЕМЕШ, заняли различные посты в свежесозданных подразделениях и, таким образом, ШЕМЕШ фактически перестала существовать. Можно сказать, что создание бронетанковых подразделений в составе пехотных бригад (например, 9-й и 19-й механизированные рейдовые батальоны в 12-й и 1-й бригадах соответственно), не было инициативой профессионального командования, а основывалось на знаниях и опыте, накопленных этими подразделениями. Во время первого прекращения огня (начавшегося 11 июня 1948 года) в Израиль прибыли 10 танков ГОЧКИС Н-39, приобретённых во Франции. Вместе с танком ШЕРМАН, купленным у англичан в Израиле, и двумя танками КРОМВЕЛЬ, украденными у англичан перед тем, как они покинули свои базы в Израиле, они составили 82-й батальон, ставший первым и единственным танковым батальоном Израиля. Экипажи были составлены из добровольцев из других стран (МАХАЛ, Митнадвей Хуц ла-Арец) и солдат - ветеранов Второй Мировой войны (ГАХАЛ, Гдудеи Хуц ла-Арец), воевавших в танковых войсках. Танки ГОЧКИС оказались серьёзным разочарованием с технической точки зрения, и ещё в ходе Войны за Независимость, в октябре 1948 года, было решено вывести их из состава действующих войск. Вместо них были приобретены на свалке в Италии 30 танков ШЕРМАН с повреждёнными пушками. К сожалению, большая часть попыток вернуть их в строй провалилась, и только 2 из них приняли участие в последних боях Войны за Независимость. Бронетанковые подразделения приняли участи в боях Войны за Независимость, начиная с первого этапа, сдерживания вторжения арабских армий (15 мая - 10 июня 1949 года), и до операции УВДА (захват Южного Негева и Эйлата, 5 - 10 марта 1949 года). Большинство первых боёв завершилось неудачами, но со временем, по мере накопления опыта, виден серьёзный прогресс в результатах, показанных бронетанковыми подразделениями. Кульминацией была операция ХОРЕВ, начавшаяся 22 декабря 1948 года, в ходе которой 8-я бригада, при поддержке 9-го батальона (из 12-й бригады ХА-НЕГЕВ), смяла оборонительные порядки египтян и прорвалась вглубь Синая. Если бы не одиозное политическое решение (вызванное давлением Великобритании), вынудившее АОИ отступить с Синая, эта операция могла бы привести к победоносному завершению всей войны. По окончании Войны за Независимость, несмотря на все боевые успехи, состояние бронетанковых войск было плачевным. Более 50% бронетехники было в нерабочем состоянии, большая её часть была низкого качества (из 32 танков, только у четырёх были пушки!); экипажи танков должны были освободиться из армии, а часть из них и вовсе вернуться в другие страны. В довершение ко всему, чувствовалась катастрофическая нехватка профессионального командования для бронетанковых войск. Все эти проблемы в областях технического обеспечения, доктрины применения и обучения должны были быть решены в период после Войны за Независимость...

1948, 18 февраля — (8 Адар 5708) Война за Независимость. Положение на этот день: Хагана имеет на вооружении 30 бронированных машин из них 18 в Негеве (см. 2 января). Заводы, преодолев период постановки нового образца в серию, сдавали "сэндвичи" во все увеличивающимся темпе - к 24 февраля действующие части получили уже 70 бронемашин, но еще быстрее росли аппетиты военно-политического руководства. Уже 12 февраля первоначальный заказ был увеличен до 150 машин с установленным сроком сдачи последних в конце марта, но даже это количество считалось недостаточным: Генштаб Хаганы считал необходимым иметь 300 "сэндвичей", а Бен-Гурион счел и эту оценку заниженной и предполагал, что "сэндвичей" понадобится не меньше тысячи.

1948, 29 февраля — (19 Адар-1 5708) Война за Независимость. "Хаганой" предпринята попытка создать штаты для организованного распределения бронемашин. В рамках трансформации "Хаганы" в регулярную армию в ней предполагалось создать 12 батальонов бронемашин, по 24 "сэндвича" в каждом, а еще 25 пехотных батальонов должны были иметь в своем составе бронероту с 10 "сэндвичами" - общее количество бронемашин, таким образом, должно было достигнуть 538 машин, из которых к этому дню в действующих частях уже находилось около 80 машин. Как первоначальная мера, заказ был вновь увеличен - до 211 машин. Однако не удалось достигнуть даже цифры 150.После 15 апреля (к этому дню в действующие части было передано 127 бронемашин) не было изготовлено сколько-нибудь заметное количество "сэндвичей". Полностью же производство машин "классического типа" (с крышей) прекратилось в начале мая. ("Бабочки" и другие бронированные грузовики в Войне за Независимость". Ури Лейзин www.War Online.org)

1948, 12 февраля — (2 Адара 5708) Война за Независимость. Попытка овладения рабской деревней Абу-кабир, расположенной у дороги Тель-Авив - Иерусалим, откуда непрерывно велись нападения на еврейский транспорт. Четыре взвода Хаганы пытались овладеть деревней, но неудачно. Операция была названа именем "Давид" в честь погибшего командира Хаганы Давида Таубера.

1948, 6 марта — (25 Адар-1 5708) Война за Независимость. По мосту Алленби через Иордан в Эрец-Исраэль проникла Арабская освободительная армия Каукджи - офицера, преподавателя военной академии в Багдаде. Он участвовал в арабском восстании в 1936 году, воевал с англичанами. С окончанием восстания те дали ему возможность покинуть Страну. Арабская освободительная армия, или Армия спасения активно проявила себя в начальный период Войны за Независимость нападениями на отдельные еврейские поселения и кибуцы, в частности на Мишмар ха-Эмек и Эйн хо-Шофет.

1948, 10 марта — (29 Адар-1 5708) Война за Независимость. Генштаб Хаганы принял "план Далет", который предусматривал действия против арабов, когда английские войска покинут Эрец-Исраэль и "установление контроля над всей территорией еврейского государства". Он принимал во внимание возможность столкновения с регулярной армией арабских стран и арабскими партизанами. Подчёркивалось необходимость перехода от обороны отдельных поселений к обороне больших территорий, определял задачи каждой бригады: Голани, Александрони, Кирьяти, Гивати, Эциони.

1948, 11 марта — (30 Адар-1 5708) Война за Независимость. В Иерусалиме, во дворе здания Еврейских национальных учреждений взорвалась начиненная арабами взрывчаткой машина. Погибли 12 человек, в т. ч. Л. Яффе

Лейб (Лев Борисович) Яффе (1875 или 1876 – 1948) родился в Гродно, получил традиционное еврейское образование (в 1891–1892 гг. учился в Воложинской иешиве). В 1897–1901 гг. изучал философию в университетах Гейдельберга, Фрайбурга и Лейпцига. Свою дальнейшую жизнь и творчество Яффе посвятил осуществлению идеалов возрождения еврейского народа на земле отцов. Участвовал в первых трех сионистских конгрессах (1897–1899) как корреспондент газет. Делегат 4-го (1900) и 5-го (1901) Сионистских конгрессов. На последнем вступил в демократическую фракцию[2], был ее активным членом и идеологом; высказывался против проекта Уганды. В 1906 г. он был избран в Центральный комитет Российской сионистской организации. В 1914-16 гг. Яффе был одним из организаторов помощи еврейским беженцам (ЕКОПО), для чего встречался с Максимом Горьким, Леонидом Андреевым и др. В 1917 г. был избран председателем сионистской организации Москвы, а в 1918 стал делегатом на Всероссийском съезде еврейских общин. Решив уехать в Эрец-Исраэль, Яффе с семьей вначале переехал в Вильну, тогда занятую немецкими войсками. Вскоре он стал председателем сионистской организации Литвы и редактором газеты на идиш «Лецте найес», позже переименованную в «Идише цайтунг» и «Ха-шавуа». В 1919 г. был арестован поляками и спасся благодаря вмешательству дипломатических кругов Великобри-тании и США. В начале 1920 г. Яффе прибыл в Палестину и стал редактором ведущей газеты «Ха-арец». С 1923 г. он, в качестве посланника Керен ха-Йесод (Еврейский национальный фонд), активно занимался сбором денежных средств для нужд сионистского движения и Эрец-Исраэль в Южной Африке, затем в Польше и странах Прибалтики. С 1926 г. и до конца жизни занимал пост директора фонда в Иерусалиме.

  - один из первых активистов сионистского движения в России.

1948, 12 марта — (1 Адар-2 5708) (или 13 марта) Война за Независимость. Во время атаки Хаганы на деревню Абу-Кабир - первое использование миномёта "Давидка", производившего при выстреле такой шум и грохот, что арабы подозревали евреев в применении нового вида оружия. Конструкцию разработал ветеран Хаганы Давид Лейбович.

1948, 16 марта — (5 Адар-2 5708) Война за Независимость. Арабы перекрыли дорогу к поселениям северного Негева возле деревни Брейр. К ним вели две дороги. По негласному соглашению одной пользовались евреи, другой арабы. Еврейские караваны сопровождались английскими конвоями. Дорога была перерыта канавами после того, как Британия покинула район. Пришлось использовать другую дорогу. Но через 10 дней и этот путь стал невозможен из-за мин, устанавливаемых арбами. (см. 19 апреля , 24 апреля , 12 мая ).

1948, 17 марта — (6 Адар-2 5708) Война за Независимость. К северу от Кирьят - Моцкин засада Хаганы уничтожила арабский транспорт с оружием. Оружие напрвлялось арабам Хайфы. В бою погибли 17 арабов, в том числе Муххамад аль Хуняти - командир арабских военизированных формирований Хайфы. Впоследствии двум бойцам Хаганы Аврааму Авигдорову и Имануэлю Ландау было посмертно присвоено звание Герой Израиля ("Гибор Исраэль).

1948, 24 марта — (13 Адар-2 5708) Война за Независимость. Арабами атакована транспортная колонна к двум поселениям к северу от Иерусалима Атарот и Неве-Яаков. 14 бойцов Хаганы из сопровождения погибли. С этого дня связь с поселениями прервалась. Лишь раз британский офицер, сотрудничающий с Хаганой, смог переправить в них оружие и эвакуировать 10 женщин и детей в Иерусалим. 15 мая поселения были покинуты.

1948, 15 марта — (4 Адар-2 5708) Война за Независимость. Хагана без боя заняла оставленный ангичанами аэропорт возле кибуца Хацор Ашдод (открыт в 1942 году). С тех пор Хацор является одной из основных баз израильских ВВС.

1948, 28 марта — (17 Адар-2 5708) Война за Независимость. После двухдневного боя и вмешательства англичан сложили оружие и Капитулировали защитники дома Неби-Даниэль (см. 27 марта). В бою погибли 13 еврейских бойцов, 40 были ранены. Подробнее

Английские солдаты медленно продвигались от Бейт-Лехема. Они опасались мин и послали вперед саперный бронетранспортер. Саперы были ирландцы, которые относились к евреям лучше, чем англичане. Недалеко от дома бронетранспортер остановился, и ирландский офицер пошел в дом пешком. Бронетранспортер прикрывал его пулеметным огнем. Теппер не говорил по-английски, но среди студентов нашелся переводчик. Офицер сообщил Тепперу, что англичане, Абд эль-Кадер и представитель Красного Креста ждут его в здании полицейской станции для ведения переговоров. Советы и указания сыпались на Теппера (рация еще работала), но переговоры вел он один. Англичане были посредниками и осуществили эвакуацию. Теппер вышел из дома с английским офицером и переводчиком. Офицер предложил передвигаться по канаве вдоль дороги, но Теппер пошел по шоссе. Англичанин за ним. В здание полиции офицер не пришел, Теппер полагает возможным, что он был ранен по дороге, или остался в бронетранспортере. Теппер и переводчик продолжали идти, окруженные сотнями арабов. Идти надо было два километра. Постепенно стрельба смолкла. Арабы были поражены смелостью евреев и не понимали смысла их действий. Так дошел Теппер до полицейской станции и начал переговоры с Абд эль-Кадером. У него не было "сильных карт" на этих переговорах. Только "угроза" стоять до последнего, обращенная к англичанам (которым было нужно шоссе), и "личная смелость", обращенная к рыцарскому чувству чести Абд Эль-Кадера. В Иерусалиме полагали, что события будут развиваться по обычному сценарию: англичане спасут евреев и оставят им оружие, в худшем случае - конфискуют его. Но положение было иным. "Вы оставите все, что у вас есть здесь. Взамен мы возьмем вас в Иерусалим" - сказал Тепперу английский офицер. Теппер потребовал письменного обязательства. "Обещание британского офицера должно удовлетворить Вас". - "У меня есть указание передать оружие армии только в еврейском районе". - "Делайте, что Вам говорят, или мы оставляем вас здесь". Теппер понял, что англичане хотят кончить историю, как можно быстрее. Еще два раза он возвращался в осажденный дом и в Бейт-Лехем - каждый раз под дулами тысяч арабов. В итоге были согласованы все условия, не слишком почетные для проигравших. Теппер торжественно сказал Абд эль-Кадеру: "Наше оружие и наши жизни я передаю в твои руки". Арабские газеты передали его слова следующим образом: "Еврей сказал: "Возьми мое ружье и снеси мне голову". Но речь Теппера было обращена не к газетчикам, а к Абд эль-Кадеру, и произвела требуемое впечатление. Аhарон Гилад записал в дневнике: "Все вздохнули с облегчением. Мы спасены. Люди начали выходить из дома и сдавать оружие армии". Некоторые портили пулеметы и винтовки. Хадаса Авигдори вспоминает: "На шоссе мы видели несколько англичан, они дрожали от страха и нетерпения. Вокруг все вдруг стало черно: это арабы встали из-за своих укрытий. Туча людей на огромном пространстве. Хорошо, что раньше мы не знали, сколько их здесь. Все вооружены. Частью одеты по-европейски. Все вместе вдруг бросились к дому. Мы смотрим на них, и сердце останавливается в груди. Первая мысль: англичане предали нас и выдали арабам. У часовых вокруг дома пальцы дрожат на спусковых крючках. Нажать или не нажать? Но сразу же стало понятно, что мы обязаны верить. Сквозь щель я видела, как поднимаются люди на грузовики, и как складывают оружие в кучи на дороге". Гилад: "Снаружи стояли корреспонденты - английские, шведские и арабские. Было много фотографов. Фотограф из Бейт-Лехема принес аппарат на треноге, умолял: "Только одну фотографию". Мы встали в позу, группа бойцов обнялась, руки на плечах товарищей. Не как побежденные. Ради истории. Всё оружие отдали англичанам, а они передали его арабам. Снаружи, напротив шеренги англичан стоят наши бойцы. Их обыскивают. Мы разобрали личные пистолеты. Тамара Хафт спрятала их на теле и притворилась, что упала в обморок. Ее подняли на грузовик, не обыскав. В пути мы собрали пистолеты - единственное наше оружие на случай, если англичане предадут нас". В сумеречном свете мы подняли край брезента и взглянули в последний раз на поле боя. На шоссе броневик Гурвица, искореженный взрывом. Вокруг тела Зерубавеля и товарищей, без голов, половые органы заткнуты в рот. Люди падали без сил от этого зрелища, теряли сознание". Тамар Бунди: "Приехали в Иерусалим, и в лагере "Шнеллер" товарищи устроили нам встречу. Потом с Хадасой Авигдори мы поехали к ее родителям. В автобусе и на улице люди вели себя, как будто ничего не случилось. Это был самый страшный удар, страшнее всего за все эти дни". Арабы потеряли 60 человек убитыми и около 200 ранеными. Англичане эвакуировали 260 человек, из них 49 легко раненых и 24 раненых тяжело. 15 убитых осталось на поле боя. 10 броневиков, 4 бронированные автобуса, 25 бронированных грузовиков и 150 единиц оружия досталось арабам. Они разделили трофеи между милициями Бейт-Лехема и Бейт-Джалла в соответствии с числом участников. Семь броневиков переправили в Рамлу. Трофейные броневики участвовали в боях за Хульду и Кастель.

1948, 27 марта — (16 Адар-2 5708) Война за Независимость. Неудачная попытка автоколонны из Иерусалима прорваться к кибуцам Западной Галилеи, колонна попала в засаду, погибли 46 бойцов Хаганы.

1948, 28 марта — (17 Адар-2 5708) Война за Независимость. 4-х-часовой бой конвоя семи грузовиков из Нахарии в кибуц Иехиам (26 ноября). Прорвался один.

1948, 31 марта — (20 Адар-2 5708) Война за Независимость. Бой у перекрёстка Хульда конвоя каравана из кибуца Хульда в Иерусалим с арабами из Армии Спасения. Автоколонна прорвалась, но 19 бойцов погибли.

1948, 31 марта — (20 Адар-2 5708) Война за Независимость. На импровизированный аэродром селения Бет-Дарас приземлился самолёт ДС-4 из Югославии с грузом оружия для Хаганы, которое тут же было отправлено бригадам, прорывающим блокаду Иерусалима.

1948, 2 марта — (21 Адар-1 5708) Дневник

"Давид (Маркус) кончил инспекционную поездку по всей стране. Есть части тела: рука, нога, глаз, голова - нет тела в целом. Нет ни одного батальона, который можно было бы собрать и послать в бой, и не только из-за недостатка снаряжения Нет ни одного командира, который умел бы задействовать батальон или даже роту. Нет транспорта и связи. Короче: у нас есть командиры отделений и взводов, и нет командиров рот и батальонов. Наши люди очень хороши в статичной обороне, эту "специальность" они знают отлично. Хвалил Тель-Авив. В ПАЛЬМАХе имеется превосходный человеческий материал, отважные бойцы, но командиры могут командовать только отделением или взводом. Он нашел противоречия во взглядах людей Бригады и Хаганы. Ветераны Бригады хотят порядка, правил, регулярного снабжения. Для людей Хаганы главное - смелость, бой. Эффективность армии определяется не только дисциплиной, но и организацией. Это была сильная сторона американской армии. Он предпочел бы командиров Хаганы, но им еще нужно серьезно учиться. Физическая подготовка наших людей плоха Только 5% прошли бы экзамен в Америке. Не готовы к тяжелым переходам, трудностям, не занимаются спортом, гимнастикой, бегом Нет чистоты, гигиены. Командиры не знают своих солдат. Нет программы действий на месяц, на неделю, на день. Нет "рутины". В армии все надо делать автоматически. В каждом батальоне надо иметь трех человек, которые умели бы командовать батальоном, Итого, на 6 батальонов, нам надо иметь 18 командиров. Хорошо бы привести их из Америки. Нужны еще три командира бригад. Выводы: 1) организовать курсы командиров батальонов и штабов батальонов. 2) привести из Америки 23 командира не ниже командира батальона. Маркус полагает, что мы не сможем превзойти арабов по численности или вооружению. Мы должны брать организацией и умением"

  Бен-Гуриона.