Иерусалим, — события (125-150 из 393)
Метки:
Метки:
Метки:
Его отец происходил из греческих евреев, а родители мамы приехали в Лондон из Киева (мама будущего знаменитого дизайнера одинаково свободно говорила и на ладино, которым владел ее муж, и на идиш, на котором она общалась со своими родителями). Мальчик, появившийся на свет в Лондоне, далеко не загадывал и не метил особенно высоко. Он поступил на курсы парикмахеров, зная, что это ремесло обеспечит ему кусок хлеба. Сменив несколько окраинных парикмахерских, Сассун оказался в одном из центральных лондонских салонов, где и состоялось его становление как мастера. Согражданам и клиентам Сассуна было отнюдь не до красивой жизни. Большинство из них радовалось тому, что пережили Вторую мировую войну, нуждались в самом необходимом и на большее не замахивались. В этом они и сошлись. Видалу хватило чутья откликнуться на запрос времени. И он заговорил. -Никто не понимал, о чем это я так долго беседую с клиентками, - едва ли не вдвое дольше, чем продолжается процесс стрижки, - вспоминал по прошествии полувека сам Видал. - А мы обсуждали природу волос, тип лица, манеру держаться, и как всё вместе сочетается с их прической-. Словом, предметом беседы было то, что ныне зовется имиджем, а сам Видал был первым в истории имиджмейкером. Он вообще много чего делал первым. Мало кто знает, что ручной фен, которым сегодня пользуется каждая женщина, - тоже изобретение Сассуна. -Однажды я увидел, как один из моих сотрудников руками укладывает волосы клиентки под феном-колпаком. Весь уикэнд я мучительно думал, как это можно развить. Так мы начали применять ручной фен-. И все же главный эффект, которого достиг Сассун, был не столько внешний, эстетический, сколько человеческий и философский. В его лице клиентки обретали друга и избавлялись от синдрома оставленности и одиночества, распространенного в это тяжелое время. Так мастер становился всё более незаменимым для десятков посетительниц салона и, что называется, широко известным в узких кругах мастером. Обаятельный, услужливый, артистичный, чуткий к свежим идеям и веяниям времени, он быстро выделился среди коллег и превратился в настоящую звезду парикмахерского искусства. Первую и по величине, и по времени: до Сассуна звезды были только в мире высокой моды - парикмахеры считались ремесленниками, и всерьез к ним никто не относился. В 1957 году известный дизайнер Мэри Кван, которая называла Сассуна Шанель причесок, пригласила его участвовать в своем знаменитом показе, в котором впервые хитом сезона стали мини-юбки. Вскоре после этого Сассун открыл собственную парикмахерскую, вступив в зрелый период своей творческой биографии, знаменующий его превращение из известного британского мастера в дизайнера на все времена, в человека-бренд, каковым он остается в истории моды и по сей день. Звездный час Видала Сассуна пробил в 1962-м, когда он постриг голливудскую звезду Миа Фэрроу. То был настоящий писк моды: волосы - короче не бывает. За Миа последовала целая череда славных имен во главе с Твигги, при взгляде на которую все поняли: к старому возврата нет. Вслед за ней знаменитости всех возрастов и мастей устремились в парикмахерскую Видала, потому что отныне стричься у него стало суперпрестижно. Впрочем, ограничиться сказанным было бы несправедливо по отношению к человеку-компании, владеющему 13 школами и 26 салонами своего имени, расположенными по всему земному шару. Сейчас Видал Сассун живет в Лос-Анджелесе, где помещается головное предприятие его обширной мировой парикмахерской. По собственному признанию, сам он теперь стрижет только близких. Однако дел у него по-прежнему по горло. Шоу в Америке и Европе (как и в модельном бизнесе, их три в сезон), рекламные турне, поездки-ревизии по многочисленным подразделениям компании, работа в Proctor-Gamble, представителем которой Сассун является с давних пор, - не оставляют и дня для передышки. Кстати, не многие знают еще об одном примечательном факте биографии Мастера. 20-летним парнем он отправился в 1948 году в только что созданное еврейское государство, и с оружием в руках в составе ЦАХАЛа участвовал в Войне за независимость Израиля. Узнав об этом, многие мусульмане и арабы много лет подряд отказывались приобретать косметику Видала Сассуна. Он также был активным членом Британской антифашистской организации. А в 1982 году при Еврейском университете в Иерусалиме на собственные средства он создал и активно поддерживает Международный центр по исследованию антисемитизма.
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
в Иерусалиме. Банк потребовал, чтобы рынок носил его гордое имя, которое, однако, не прижилось, хотя две керамические таблички с ним всё еще украшают собой стены лавок по улицам Миндальной (Шакед) и Агриппас, угол Ореховой (Эгоз). Проект, победивший в конкурсе благодаря своей дешевизне (4 882 палестинские лиры), принадлежал местному уроженцу Аврааму Фридману.Откуда же взялось название Махане Йегуда – Иудин Стан? Лихой экскурсовод-затейник, возможно, поведает вам, что именно на этом месте три тысячелетия назад стало лагерем колено Йегуды, когда Давид осадил иевусейский град. Историческая истина, однако, заключается в том, что, когда в конце девятнадцатого века Йосеф Навон-бей, предок будущего президента Израиля, купил участок земли напротив нынешнего рынка, по другую сторону Яффской дороги, и начал строить на нем жилой квартал, то назвал его в честь своего младшего брата Йегуды. Рынок, который для удобства стали называть по имени соседнего квартала, возник совершенно стихийно. Арабские феллахи из близлежащих деревень приходили торговать на пустырь, который турецкие власти поленились обложить налогом. Покупателями были еврейские жители кварталов Нового Иерусалима. Таким вспоминает рынок тех дней выросшая по соседству Ализа Гидони-Фридлянд: "Вот идет осел, а из-за его ушей выглядывают длиннющие усы едущего на нем хозяина. На хозяине до блеска начищенные ботинки, которые он старается держать подальше от праха земного, чтобы, не дай Бог, не замарать. Чуть позади вышагивает среди камней и колючек его босая жена с большой, сплетенной из прутьев и обернутой в козлиную шкуру корзиной на голове. В корзине овощи и пара кур, принесенные на продажу, а за спиной младенец в люльке. Женщина садится на землю подле своих товарок, ждущих прихода покупателей. Стоит изнуряющая жара, нет ни навеса, ни деревца, чтобы укрыться от палящего солнца. А муж сидит в кофейне неподалеку". Именно здесь находился последний оплот турецкой армии при покорении Иерусалима генералом Алленби. В декабре 1917 года, когда англичане стояли на подступах к городу, последний паша установил здесь 16 пушек. Они гремели всю ночь напролет, пугая запершихся в домах жителей окрестных кварталов. Поутру на пустыре уже не было ни одной пушки и ни одного турка. Архитектор Чарльз Эшби, приглашенный первым иерусалимским губернатором, сэром Рональдом Сторсом, в советники по вопросам городского планирования, создал первый, по скудости средств оставшийся неосуществленным, проект «цивилизованного» рынка. ...рынок продолжал расти и развиваться. После погромов 1920-21 годов к постоянным клиентам Махане Йегуда из новых кварталов добавились жители еврейского квартала в Старом Городе, которые перестали появляться на традиционных арабских рынках в пределах городских стен и предпочитали отправляться за покупками сюда – далеко от дома, зато безопасно. Вплотную к рынку находился полицейский участок, здание которого, с парой львов на воротах, приметных лица необщим выраженьем, можно наблюдать и поныне. Арабских феллахов постепенно стали сменять нуждающиеся новые репатрианты – неизменный двигатель прогресса в наших краях. ? Первые постройки, деревянные прилавки с жестяными навесами, возникли здесь в начале двадцатых годов. Группа торговцев во главе с пятью персидскими Коэнами – Авраамом, Яаковом, Эзрой, Элиягу, Меиром и Сионом – выкупила принадлежащий семейству Вальеро участок земли с правом на строительство. Так возникли первые торговые ряды – улица Груши (Агас) и улица Яблока (Тапуах). В 1928 году здесь разразилась первая в истории города забастовка еврейских работников прилавка. Ее объявили рыночные торговцы, возмущенные требованием уплаты налогов и соблюдения санитарных норм. Дело в том, что вокруг немногочисленных лавок располагались изрядно превосходившие законных хозяев числом и дешевизной своих негигиеничных товаров орды деклассированных коробейников, огородников и прочей неподотчетной властям шпаны, отбивавшей небогатых клиентов и делавших нормальную торговлю делом совершенно убыточным. Переписка рыночного комитета с властями могла бы украсить собой исторический роман или комедию нравов. В 1930 году, почти на целое десятилетие прежде всех прочих, здесь возник первый общественный туалет Иерусалима. Это чудо санитарного прогресса, обязанность содержания которого была возложена на рыночный комитет, состоял из трех отдельных строений, каждое из которых вмещало в своих гостеприимных стенах один настоящий унитаз-ниагару и три писсуара. Махане Йегуда, как и весь центр Нового Города, – сложное, многосоставное единство, стихийно скомпонованное из более или менее самостоятельных этнокультурных единиц. К старейшему, персидскому, рынку примыкают уже не отделимые от него иракский, возникший после Войны за независимость, и грузинский, сложившийся в начале семидесятых годов, а также целый ряд сопредельных лавок, так или иначе вписанных в общий контекст. На Махане Йегуда возник даже собственный язык, элементы которого продолжают сохраняться в речи иерусалимцев, хотя подлинных граждан этой республики – йошвей хмарот (завсегдатаев рыночных кабачков, проводящих там всю жизнь), эцфурим (неперелетных пташек, гнездящихся на рынке) и авдаим (местных амбалов-сверхчеловеков) остается всё меньше. Давняя английская мечта о крытом рынке начала воплощаться в жизнь в 1978 году, когда по проекту Гавриэля Картиса и Саадии Манделя вокруг существовавших лавок стали строить стены и мостить плитками проходы. А через десять лет появилась знаменитая полупрозрачная пластиковая крыша, едва ли не затмевающая красою конструкции и отделки все прочие рыночные чудеса. Эта крыша, первая ласточка отныне ответственной за благо национальной святыни архитекторской фирмы Колкер, Колкер и Эпштейн, была установлена лишь после того, как выдержала зимнее испытание дождем и снегом в промзоне Гивы Сауловой под придирчивым наблюдением членов рыночного комитета. Новое тысячелетие принесло с собой новые эстетические веяния. Именно в двухтысячном году был принят городской закон, запрещающий торговцам и их помощникам громко орать, рекламируя свой товар. Не могу сказать точно, сколько децибел было установлено в качестве предела громкости, но довольно долго по рынку сновали муниципальные инспекторы с соответствующими приборами, а местные карузо заливались слезами и, бия себя в молодецкие груди, истошно вопили, что, во-первых, они вообще молчали, а во-вторых, с тех пор, как нельзя кричать, у них всякое удовольствие от работы пропало и жизнь не мила. Сегодняшний рынок кажется старожилам храмом тишины. ? Год спустя власти попытались произвести новую культурную революцию, открыв в ста метрах от Махане Йегуда так называемый Шуканьон – современный трехэтажный рыночный павильон из стекла и бетона с витринами, кондиционерами и подземным паркингом. Иерусалимцы, к отчаянию тех торговцев, которые решились перебраться в новое помещение, этот дворец съездов игнорировали. Не помогали даже более низкие, чем на старом рынке цены, и довольно скоро отважные первопроходцы прогресса потянулись обратно. Их сменили конторы и магазины, имеющие к рынку лишь самое отдаленное касательство. В последние годы культурная жизнь рынка выходит за рамки фольклорной тусовки. Тут уже устраивали концерты симфонического оркестра, а на последнем международном фестивале поэтов здесь проводились поэтические чтения. www.booknik.ru