1945 — события (25-50 из 71)
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
- организатор еврейской самообороны в подмандатной Палестине, один из основателей Хаганы и ее наиболее авторитетный руководитель; общественный и профсоюзный деятель.Родился в городе Волковыске Гродненской губернии в 1893 году. Приехал в Эрец-Исраэль в 1909 г., в 1913 г. окончил гимназию ГЕРЦЛИЯ в Тель-Авиве. Был одним из первых добровольцев Еврейского легиона, в 1918 г. возглавил движение за массовое вступление в него евреев. В армии подружился с Б. Кацнельсоном, под влиянием которого вступил в 1919 г. в партию Ахдут ха-авода. После демобилизации поселился в Дгании и стал членом комитета по организации Хаганы. Неоднократно встречался с И. Трумпельдором, в 1920 г. организовал помощь защитникам Тель-Хая. С 1921 г. — член комитета Хаганы при Хистадруте; в 1922–24 гг. направляется в Европу для закупки оружия; с 1931 г. — член центрального командования Хаганы. В период арабских беспорядков (1936–39) был одним из инициаторов создания ПОЛЕВЫХ РОТ (плугот саде), которые боролись с арабскими террористами. Будучи сторонником активной обороны, Голомб вместе с тем выступал против ответных карательных действий. В 1939–40 гг. Голомб и Б. Кацнельсон пытались достичь соглашения с В. Жаботинским относительно объединения сионистского движения и слияния всех вооруженных групп ишува под единым командованием. Голомб возлагал надежды на сотрудничество с Великобританией и считал, что Хагана под контролем центрального национального руководства должна быть единственной военной силой еврейского народа. Борьба с другими подпольными военными организациями (Лохамей херут Исраэль и Иргун цваи леумми), которую Голомбу пришлось вести в последние годы жизни, вызывала в нем глубокое чувство горечи. Голомб был одним из создателей Палмаха. Он заложил основы вооруженных сил Израиля, определил направление их развития, заботился о боевой выучке, технической оснащенности и моральном духе бойцов. Голомб был одним из руководителей Хистадрута, Ваада леумми, делегатом сионистских конгрессов. В доме, в котором Голомб жил в Тель-Авиве, создан музей Хаганы, названный его именем. www.eleven.co.il
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
После освобождения Восточной Европы Красной армией в конце 1944-го года еврейские партизаны начали организацию массовой нелегальной переброски еврейских беженцев через Центральную и Южную Европу в Палестину. Движение, получившее название «Бриха» («Побег»), вначале было стихийным. В январе 1945-го на встрече в Люблине были созданы основы централизованной организации. Во встрече принимали участие Аба Ковнер, один из командиров сопротивления в виленском гетто, командир партизанского отряда, поэт и идеолог, будущий политрук бригады Гивати, командиры восстания в варшавском гетто Антек Цукерман и Цивья Любеткин, и другие руководители еврейских отрядов, вошедших после освобождения в «Бригаду выживших» («Хативат а-сридим»). В марте 1945-го в Бухаресте Ковнер и Любеткин установили связь с подпольной организацией «Мерказ ле-гола» («Центр по делам диаспоры»), членами которой были солдаты Еврейской бригады и других еврейских подразделений британской армии, размещенных в Италии. После окончания войны начались совместные скоординированные действия двух организаций по переброске беженцев. Однако кроме эвакуации выживших евреев в Палестину у многих из еврейских партизан была и другая цель – месть. Часть из них, помогая другим найти новую жизнь на новой родине, не видела такого будущего для себя, пока не будут отмщены миллионы погибших. Цивья Любеткин: «Мы знали только одно: если найдутся люди и если хватит сил, нужно только это: мстить! Нами владело не настроение строить, а только желание рушить, рушить что только можно, что только сможем!». Аба Ковнер: «Разрушение было не вокруг нас. Оно было прежде всего внутри нас. Мы не представляли себе, что мы можем, и что мы имеем право, вернуться к жизни, приехать в Палестину, создать семьи, вставать утром на работу и этим свести счеты с немцами». В январе 1945-го во время встречи в Люблине родилась организация, получившая в литературе название «Накам» («Отмщение»), во главе с Абой Ковнером. Заместитель Ковнера Паша Райхман (Ицхак Авидов), ровенский партизан: «Это вышло само. Мы сидели за стаканами, и вылетела эта идея, и вдруг она была не в воздухе, а на столе. Мы увидели, что эта идея объединяет нас всех. Все хотели отомстить». Кто-то предложил убить немцев миллионами, отравив питьевую воду в городах Германии. Ковнер загорелся идеей. Много лет спустя он сказал, что любой нормальный человек должен был считать ее сумасшествием. Но тогда великая и страшная месть отвечала его апокалиптическим настроениям. Райхман: «Все загорелись. Мы были молодые и дикие... Не было никаких сомнений, что мы делаем то, что сделал бы сам бог, если бы он был». Польдек Вассерман (Иегуда Маймон), подпольщик в краковском гетто, связной Армии Людовы и узник Освенцима, будущий капитан второго ранга ВМС Израиля, присоединился к «Накам» в Бухаресте в марте 1945-го: «Нашей идеологией было убить шесть миллионов в качестве мести еврейского народа немцам». Вскоре из штаба, состоящего из пяти членов, организация выросла до полусотни человек (в том числе восемь женщин), разделенных на несколько групп. Вариант отравления максимального числа немцев был назван «План А». Второй предложенный вариант, «План Б», заключался в отравлении нескольких тысяч эсэсовцев из числа военнопленных, содержавшихся в американских лагерях. 15 июля 1945-го четверо партизанских командиров - Аба Ковнер, Элиезер Лидовски, Нисан Резник и Хаим Лазар - прибыли в Тарвизио в северной Италии, где размещались подразделения Еврейской бригады. Основной целью встречи была дальнейшая координация действий «Брихи». Члены Хаганы снабдили группу документами, обмундированием и транспортом. Сам Ковнер хотел добраться до Палестины. Его целью было получение хотя бы неофициального разрешения на свои действия от руководства Хаганы. Кроме того, он должен был достать подходящий для такой операции яд. Из Тарвизио Ковнер прибыл в Болонью, где размещалась 462-ая транспортная рота, укомплектованная еврейскими добровольцами (по другим данным, 462-ая рота на тот момент уже была переведена в Милан). Там он получил поддельные документы и сопровождающего, и под видом солдата британской армии был переправлен в Палестину. Сразу же после беседы в «Мосаде ле алия бет» («Учреждение по репатриации Б» - организация, занимавшаяся нелегальной иммиграцией) в Тель-Авиве Ковнер попал под арест: возникли опасения, что его провокативное поведение и недисциплинированность помешают дальнейшей работе «Брихи». Как раз в это время началось взятие «Брихи» под контроль «Мосада ле алия бет», назначались эмиссары из центра, ответственные за различные страны, работа должна была стать «плановой», и самодеятельность Ковнера, стоявшего у истоков организации, стала нежелательной. Как сказал сопровождавший Ковнера сержант Шмуэль Осия: «Он хотел придти в сапогах, как казак, и вести себя, как в партизанах». Через три дня Ковнера освободили, и он начал прощупывание почвы среди руководителей. Нет информации о том, что он прямо сообщил им о своих планах. В письме Райхману Ковнер написал, что из проведенных им бесед у него создалось впечатление, что что на получение разрешения на «План А» нет никаких шансов, но, возможно, удастся найти кого-то, кто закроет глаза на «План Б». В позднейшем интервью Ковнер назвал двух человек, с которыми велись переговоры: Ицхак Садэ, командир ПАЛЬМАХа, и Шимон Авидан (Кох), командир «Немецкого взвода» ПАЛЬМАХа, созданного для действий в тылу врага в случае оккупации Палестины, и сотрудник «Мосада ле алия бет». По некоторым источникам, Авидан внес свои предложения по «Плану Б», конкретный план и разрешение штаба Хаганы на операцию, с условием не повредить «Брихе», передал в Европу заместитель Авидана и второй командир «Немецкого взвода» Иегуда Бен-Хорин (Бригер). О добывании яда тоже есть несколько версий. По одной из них, Ковнер получил яд от братьев Эфраима и Аарона Качельски (Кацир), известных ученых-химиков (Эфраим Кацир в дальнейшем стал четвертым президентом Государства Израиль). По другой версии, озвученной самим Ковнером, он обратился к другому знаменитому химику, а именно к Хаиму Вейцману, главе Всемирной сионистской организации и будущему первому президенту Израиля. Это единственный источник данной версии, в архиве Вейцмана нет никаких данных о их встрече. Некоторые исследователи считают эту версию выдумкой Ковнера. Как и в случае с командирами Хаганы, не сказано, говорил ли он с Вейцманом о «Плане А», либо только о «Плане Б». По словам Ковнера, Вейцман сказал: «Если бы я был моложе, возможно, я сделал бы это сам». Вейцман направил его к профессору Эрнсту Давиду Бергману, будущему председателю израильской комиссии по атомным исследованиям. Бергману было известно только то, что яд нужен для проведения операции против нацистов, дополнительных вопросов он не задавал. Ковнер получил от него большое количество яда в банках из-под сгущенного молока. 14 декабря 1945-го года Ковнер отправился в Тулон на британском судне, снова под видом солдата и с сопровождающим, предоставленным Хаганой. Незадолго до прибытия в Тулон 18 декабря Ковнер был арестован вместе с двумя сотрудниками «Мосада ле алия бет», также ехавшими под видом солдат. Вызов по громкоговорителю к капитану вызвал подозрения Ковнера, поэтому он заранее избавился от упаковок с ядом. Ковнера отправили в военную тюрьму в Каире, и он просидел там более трех месяцев. Допросов по поводу яда и планов мести нацистам не было: британцы считали, что Ковнер является членом организации ЛЕХИ и планирует антибританские теракты в Европе. Арье («Лёва») Элиав, сотрудник контрразведки Хаганы, расследовавший обстоятельства ареста, пришел к выводу, что причина в нарушении правил конспирации, слишком большом числе осведомленных о поездке Ковнера, и случайной утечке информации в транзитном лагере в Египте. Однако Ковнер до конца жизни остался уверен, что его «сдало» британцам руководство ишува, желавшее предотвратить его акцию и следующие за ней политические осложнения. К моменту ареста Ковнера его заместитель Паша Райхман внедрил несколько своих людей в качестве рабочих на водопроводные сооружения Гамбурга и Нюрнберга, под видом немцев. Они добыли схемы водоснабжения и подготовили отключение от водопровода кварталов, где проживали американские военнослужащие со своими семьями: должны были пострадать только немцы. Всё было готово для операции. Арест Ковнера стал ударом. Райхман принял решение отказаться от «Плана А» и попытаться осуществить «План Б». Его люди восприняли это тяжело: поражающую воображение месть эпических масштабов предлагалось заменить на мелкую операцию. «Это была трагедия», как сказал потом Райхман. Кроме того, он предложил Антеку Цукерману заменить Ковнера и возглавить их. Цукерман отказался. «Если бы я считал, что мы можем уничтожить немецкий народ – я бы присоединился. Народ против народа. Но отравлять источники и реки? Устроить эпидемию? Допустим, мы бы уничтожили десять тысяч: какой смысл? И ведь в нас осталось немного еврейского гуманизма, даже после того, что они сделали нам...». Для осуществления «Плана Б» были выбраны два лагеря, где содержались пленные эсэсовцы, под Нюрнбергом и в Дахау. Для первой операции был выбран лагерь Сталаг-13 под Нюрнбергом. Двое членов «Накам» устроились туда на работу шофером и кладовщиком. Было установлено, какая именно городская пекарня снабжает лагерь. Туда тоже были внедрены свои люди, которые сообщили, какой хлеб поступает заключенным, какой – охране, сколько времени проходит от выпечки до раздачи, какие именно ингредиенты используются, режим работы печей и другую требуемую информацию. Группа Райхмана при помощи солдат Еврейской бригады добыла в Париже яд на основе мышьяка и доставила его в Германию. В ночь с субботы на воскресенье 13/14 апреля 1946 года члены группы приступили к действию. Они планировали смазать заранее спрятанным в пекарне ядом около четырнадцати тысяч буханок - яд с виду не отличался от муки, и предварительные опыты показали, что это наилучший способ. Однако вскоре после начала работы поднялся сильный ветер, и сломанной веткой дерева выбило окно. На шум явился немецкий сторож, и, чтобы не обнаружить себя и не сорвать операцию, члены «Накам» сбежали, предварительно разбросав буханки по полу, как предусматривалось заранее в случае провала. Прибывшая полиция, увидев разбросанный хлеб и разбитое окно, пришла к выводу, что это была обычная кража: весной 1946-го года хлеб в Германии был ценным продуктом. Участники операции покинули Германию в ту же ночь. В понедельник 15 апреля более двух тысяч отравленных буханок были доставлены в лагерь. По сообщениям немецкого новостного агентства DANA, подконтрольного американской оккупационной администрации, 2283 заключенных отравились, 207 было госпитализировано, но смертельных исходов не было. «Нью-Йорк Таймс» от 23 апреля привела те же цифры (первоначальное сообщение от 20 апреля говорило о 1900 отравившихся). По некоторым мнениям, оккупационная администрация, заинтересованная в затушевывании инцидента, скрыла истинную информацию, и часть из отравленных всё же скончалась, возможно, несколько сот. В любом случае, операция не произвела задуманного эффекта и прошла в основном незамеченной. От второй операции в Дахау отказались из-за опасений, что план стал известен американцам. Освобожденный к тому времени из тюрьмы Ковнер вызвал членов «Накам» в Палестину на совещание. Он сказал им, что условия изменились, и что «План А» больше не реален, в том числе из-за евреев, вернувшихся в города Германии. Некоторые из членов группы впали в депрессию. Они по-прежнему не мыслили себя в нормальной жизни, не могли расстаться с идеей великого мщения и обвиняли Ковнера в предательстве. Часть из них думала о самоубийстве. Кто-то покинул Палестину, кто-то вернулся в Европу, чтобы продолжать мстить самостоятельно. Параллельно с действиями бывших партизан мысли о мщении витали и в Еврейской бригаде. Бригада попала на фронт только в марте 1945-го, серьезного участия в боях принять не успела, и солдаты не чувствововали, что они отплатили немцам за смерть своих братьев. Писатель Ханох Бартов, служивший в Бригаде, о настроениях части солдат: «Немного: тысяча сгоревших домов. Пятьсот убитых. Сотни изнасилованных женщин. ... Для этого мы здесь. Не ради свобод Рузвельта. Не ради Британской империи. Не ради Сталина. Мы здесь, чтобы отомстить за кровь. Одна дикая еврейская месть. Один раз, как татары. Как украинцы. Как немцы. Все мы, все хорошие прекраснодушные мальчики... Все мы войдем в один город и сожжем, улицу за улицей, дом за домом, немца за немцем. Почему только мы должны помнить Освенцим. Пусть и они запомнят один город, который мы уничтожим...». Было несколько случаев избиений и расстрела пленных, изнасилований, стрельбы по мирным жителям. Кроме этих единичных исключений, «дикая месть» была задавлена, но ненависть искала выход. Из дневника солдата Бригады А. Губера: «Терпению приходит конец, и я опасаюсь, что что-то прорвется, и этот прорыв может задеть и нас самих, потому что его сложно будет направить». Вместо ненаправленной мести солдаты начали выслеживать и казнить нацистов, лично замешанных в уничтожении евреев. Вначале деятельность была стихийной, затем была создана группа мстителей из сержантов и офицеров, в основном активистов Хаганы, со своим «штабом». «Лучшие из людей Бригады, вернейшие из верных», как назвал их член группы Исраэль Карми, будущий полковник АОИ. В «штабе» было около десяти человек, всего в операциях принимали участие несколько десятков. Среди мстителей были Марсель Тобиас – будущий подполковник, «папа десантников», Меир Зародински (Зореа) – генерал-майор, Йоханан Фальц – первый командир курса комбатов АОИ, Мордехай Гихерман (Гихон) – профессор, военный историк. Командиром группы стал майор Хаим Ласков – будущий начальник генерального штаба АОИ. Несколько мстителей были переведены в разведотдел штаба бригады, где они занимались допросами пленных и местного населения. Еще в начале своей деятельности мстителям удалось найти чина гестапо, который в обмен на сохранение жизни составил список скрывающихся эсэсовцев и гестаповцев, включая точные данные о биографии, приметах, месте жительства, службе, родственниках и т.д. В дальнейшем он продолжал предоставлять мстителям аккуратные машинописные рапорты. Сличение информации с данными армейской полевой контрразведки (FSS – Field Security Section) показало, что информация правдива. Имена тех, кто имел отношение к убийствам евреев, мстители оставляли себе, остальные передавали в FSS. Другими источниками информации были архивы тайной полиции в Тарвизио, которые немцы не успели сжечь при отступлении, и сообщения югославских партизан. Мстители действовали небольшими группами в северной Италии, Австрии и Германии. Несколько человек, включая переводчика, в форме британской военной полиции являлись по нужному адресу, удостоверялись, что там находится тот, кто им нужен, и забирали его на «допрос в военной комендатуре». Нацистов отвозили в глухое место, и там расстреливали. Исраэль Карми пишет в своих воспоминаниях, что перед этим им говорили, за что их казнят. Меир Зореа говорит, что обычно обходились без этого. Тела не хоронили, чтобы придать произошедшему вид самоубийства, либо топили в озерах. Иногда из-за нехватки времени казнь происходила прямо у дома: как только нацист поднимался в крытый грузовик, один из мстителей хватал его за горло и падал с ним назад на матрац, ломая ему шею. Некоторых просто задушили. Точное количество казненных мстителями нацистов неизвестно, Исраэль Карми предполагает, что около сотни. Хаим Ласков: «Много мы не уничтожили, к сожалению». Один эпизод деятельности мстителей надо описать отдельно. Шимон Авидан, командир «Немецкого взвода», присоединившийся с несколькими своими людьми к мстителям из состава Бригады, взял на себя задачу выследить и казнить Адольфа Эйхмана. Его люди определили адреса родителей, братьев и жены Эйхмана, и установили за ними слежку. Через несколько недель выяснилось, что брат Эйхмана два раза в месяц ездит в небольшую деревню между Линцем и Зальцбургом с сумкой продуктов, и возвращается без нее. Жена Эйхмана также ездила в эту деревню. В деревне они посещали небольшой дом на окраине леса. Наблюдение показало, что в доме живут четверо мужчин, выходят они только поодиночке и только в темное время суток, и никто из жителей деревни о них ничего не знает или не хочет говорить. Фотографии Эйхмана достать не удалось, но имевшиеся описания подходили под внешность одного из четверых. По вечерам он выходил погулять с двумя собаками. Во время очередной прогулки один из мстителей отвлек и отравил собак, трое других оглушили «Эйхмана» ударом по голове, сунули в машину, отвезли в лес и там расстреляли. По некоторым источникам, он не отрицал, что Эйхман это он, и в ответ на предъявленные обвинения только нервно рассмеялся и сказал «Вы мне ничего не сделаете». Как потом говорил Авидан, сам он был уверен только на пятьдесят процентов, что они казнили нужного человека. После поимки настоящего Эйхмана агентами Моссада в Аргентине в 1960-ом году Авидан сказал: «Да, мы ошиблись. Это был, несомненно, нацист, но не особо важный». Отношение официальных представителей Хаганы в Бригаде и старших офицеров к действиям мстителей было неоднозначным. «Штаб» действовал самостоятельно, не посвящая представителей Хаганы в детали. Как сказал Карми, «Здесь я – Хагана». Меир Зореа: «Я знаю, что мнение Шломо Шамира [майор, главный руководитель Хаганы в Бригаде, в будущем генерал-майор, командующий ВМС и ВВС Израиля] таково, что такими вещами нечего гордиться. Мое чувство обратно. Это то, что мы обязаны были сделать, тем более что мы знали, что они виновны. Мы видели, как союзники обращаются с большими преступниками, а мы взяли второй сорт, потому что до больших не добрались. ... Мы бы не простили себе, если бы дали им уйти. Я чувствую, что сколько мы ни сделали, это была капля в море». Хаим Ласков: «Это не были «красивые» поступки. Это была месть. Мы, в сущности, проиграли войну. Мы потеряли шесть миллионов евреев. И кто не видел этих мест, концлагерей и крематориев – не поймет, что нам сделали. Так как мы были слабы, у нас не было государства, у нас не было силы, мы мстили. Это не был красивый поступок». Майор «Джеймс» Рабинович (будущий генерал-майор Михаэль Бен-Галь) давал санкции на казнь нацистов, вина которых была доказана, но отрицательно смотрел на партизанский характер действий: «Они были партизанскими потому, что в характере еврейского народа вообще много партизанского, и в характере людей Хаганы, прибывших из Палестины, тоже было немало партизанщины». Как офицер, он хотел четких указаний, и обратился за ними к главе политического отдела Сохнута Моше Шарету. Шарет ответил, что месть от имени еврейского народа должна быть достойной этого названия, чтобы мир понял, что за кровь евреев надо отвечать. Бен-Галь понял из этого, что группа Абы Ковнера, «с их особым пылом», подходит для этого больше, чем то, что делалось в Бригаде, «труп здесь и труп там», и поэтому оказал людям Ковнера поддержку. Мотив мести использовался как в социалистической, так и в ревизионистской риторике во время войны, но после ее окончания это осталось на уровне эмоций. На уровне действий политические руководители были прагматиками, даже если высказывались приватно в пользу идеи мести, как Шарет. Все усилия следовало подчинить созданию еврейского государства, а не потаканию пусть даже понятным и оправданным чувствам. Бен-Гурион на съезде бойцов в ноябре 1945-го: «Месть сейчас не имеет национальной пользы. Шесть миллионов убитых не оживишь. Так какой смысл убивать немцев?». Представитель ЭЦЕЛя в Европе Давид Данон отказал обратившимся к нему мстителям в поддержке по той же причине: «У ЭЦЕЛя как движения национального освобождения была четкая цель: сражаться с чужой властью до ее свержения и создания еврейского государства». Против массовой мести был и гуманизм. «Еврей не сможет убивать стариков и детей и вспарывать живот беременной женщине, даже если целый день будет кричать и взывать к мести», «Месть это одно из основных человеческих чувств, как страх и веселье, может даже как голод и жажда, но высшая европейская и еврейская мораль определяет ее как низкий инстинкт, который надо вырвать из сердца», писали газеты в 1942-ом. Член Кнессета Йона Кесе на заседании ЦК МАПАЙ в 1951-ом году: «Допустим, у нас была бы возможность захватить Германию – мы бы зарезали шесть миллионов немцев?! Убили бы миллион детей? Я думаю, что мы бы этого не сделали». (Реплика в зале: «Я думаю, что да»). Часто цитировалась и цитируется до сих пор строчка Бялика: «Как за детскую кровь казнь отмерить и счесть? Сатана б не нашел воздаянья...». Основным мотивом стала месть жизнью: «Наша месть – Государство Израиль». Как сказала еще в 1945-ом Ружка Корчак, партизанившая вместе с Ковнером: «Строительство жизни выразит нашу месть, а не один или десять немцев, записанных на наш счет». Элиезер Лидовски, участвовавший в подготовке «Плана А», член ЦК МАПАЙ, голосовал в 50-е годы за установление отношений с Германией, соглашение о репарациях и продажу Германии израильского оружия. Тем не менее до конца жизни он сожалел, что в свое время они не сделали больше. В конце 80-ых Лидовски сказал: «Мир бы смотрел на Израиль по-другому, если бы евреи умели мстить за свою кровь». источник
Метки:
, участвовали около 2000 бойцов, в 4 батальоне выделялись бойцы 10 роты - моряков, и лётчики. Во время парада зрители увидели полёт эскадрильи небольших самолётов. Създ ПАЛМАХа показал, что период его организации закончился и он готов к выполнению боевых задач.ГИЛБОА, горный кряж на северо-востоке Самарийских гор (длина около 17 км; высота над уровнем моря до 500 м). Отвесные уступы Гилбоа на востоке и северо-востоке господствуют над долинами Бет-Шеан и Харод, а его юго-западные пологие склоны плавно спускаются к Изреельской долине. У восточных и северо-восточных подножий Гилбоа находятся обильные водные источники, дающие начало реке Харод и другим источникам. Гилбоа был местом битвы, в которой пали Саул и его сыновья (I Сам. 31:6). Оплакивая Саула, Давид проклял горы Гилбоа (II Сам. 1:21). Древнее название Гилбоа сохранилось в упоминаемой Евсевием деревне Гелбоус и в наименовании существующей ныне арабской деревни Джалбун. В 1921 г. было основано близ источников первое в районе Гилбоа современное еврейское поселение — киббуц Эйн-Харод. Во время британского мандата, особенно в 1936–39 гг., Гилбоа служил базой для арабских террористов, совершавших нападения на еврейские поселения в долинах Бет-Шеан и Харод. Во время Войны за Независимость местные арабские силы, подкрепленные иракскими частями, использовали Гилбоа для нападений на еврейские поселения и в Изреельской долине. Израильские силы овладели вершинами кряжа, и по перемирию 1949 г. Гилбоа остался в границах Израиля, кроме его южных отрогов, которые находились под контролем Иордании до Шестидневной войны. Еврейские поселения расположены у северных и восточных подножий кряжа. На самом Гилбоа находятся киббуц Маале-Гилбоа (1965), лагерь Нурит организации Гадна, а на южном склоне — поселение Нахал Малки-Шуа, форпост Нахала, созданный в 1976 г. и названный в память одного из сыновей Саула. www.eleven.co.il
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
«Здесь сильно чувствуется влияние немцев, — писали они. — Борьбы с политическими последствиями их политического вредительства здесь не ведется никакой. Здесь распоясались всякого рода националисты, порой с партийным билетом в кармане... Здесь свирепствует еще невиданный в нашей советской действительности антисемитизм. Слово «жид» или «бей жидов»... со всей сочностью раздается на улицах столицы Украины, в трамваях, в троллейбусах, в магазинах, на базарах и даже в некоторых советских учреждениях. В несколько иной, более завуалированной форме это имеет место в партийном аппарате, вплоть до ЦК КП(б)У. В первых числах сентября с.г., — говорилось далее в письме, — на одного еврея... посреди улицы напали два антисемита в военной форме и после нанесения ему оскорбления тяжело избили его. Не выдержав всех этих издевательств и, видимо, морально тяжело переживая за все то, что сейчас переживают в Киеве все евреи, а вместе с ними и демократический элемент других наций в связи с разгулом антисемитизма, тот, находясь в состоянии аффекта, убил из револьвера двух антисемитов. Этот выстрел послужил сигналом к началу еврейского погрома. Похороны антисемитов были особо организованы. Их проносили по наиболее многолюдным улицам. А затем процессия направилась на еврейский базар. Эта процессия была манифестацией погромщиков. Началось избиение евреев. За один только день было избито до 100 евреев, причем 36 из них были отвезены в тяжелом состоянии в больницы г. Киева, и пять из них в этот же день умерли. Попутно пострадали несколько русских, которые своей внешностью были очень похожи на евреев, и погромщики избивали их наравне с евреями. После этих событий атмосфера в городе Киеве стала еще более накаленной. Погромщики начали подготавливать погром еще более солидный... но местные органы пока предотвратили это. Была установлена охрана синагоги, еврейского театра, еврейского базара. ... Как все это могло случиться после столь успешно закончившейся войны над коварным немецким фашизмом, когда весь наш народ независимо от расы и национальности был един в этой борьбе и завоевал себе равное право на спокойную мирную жизнь? ... Нарушителями Сталинской конституции, главными виновниками ее опошления стали руководители ЦК КП(б)У и Совнаркома УССР. Это они установили особый режим в отношении евреев, это они организовали изгнание евреев из советского и партийного аппаратов... В ЦК КП(б)У и в СНК УССР взят какой-то новый, совершенно чуждый нашей партии политический курс в отношении евреев, и это считается сейчас здесь одним из важнейших дел на Украине. ... Кто же занимается помимо ЦК КП(б)У и Совнаркома УССР во всех звеньях партийного и советского аппарата проведением этой особого рода национальной политики, а главным образом насаждением, антисемитизма? ... Это «руководящие» кадры, в большинстве своем люди со звонкой украинской фамилией, но зато с весьма сомнительной в прошлом политической репутацией, это люди весьма слабые, порой совершенно неграмот- ные по своей деловой квалификации, но зато это люди весьма опытные по делам украинского национализма, антисемитизма. ... Как отразилось на евреях это «открытие» в области национальной политики на Украине, столь активно проводящейся под непосредственным руководством ЦК КП(б)У и СНК УССР?... Есть случаи, когда... отдельные евреи, познав на себе все прелести этого нового курса, кончали... жизнь самоубийством. Есть евреи- коммунисты, которые приходили в райкомы партии и рвали или бросали свои партийные билеты, так как считали себя недостойными быть в рядах такой партии, которая проводит расовую политику, аналогичную фашист- ской партии. Есть евреи, которые бегут из Украины, из Киева, как очуме- лые, чтобы поскорей избавиться от этого антисемитскогоомута... причем некоторые бегут в другие советские республики, а некоторые пытаются про- браться за границу, в Польшу, Америку. ... Есть евреи, которые раньше, до войны, считали себя интернационалистами и не чувствовали себя евреями,, даже порой забывали об этом... и только теперь, в связи с этим новым курсом, исходящим из ЦК КП(б)У и СНК УССР, они почувствовали, что они евреи, и в них заговорило национальное чувство. ...Особенно тяжело этот новый курс переживают дети. Антисемитизм пробрался уже в пионер- отряды, в школы, В фабзавуч. Ничего не знавшие до сих Пор еврейские дети почувствовали к себе вражду со стороны тех детей, у которых родители на- ционалисты... Дух интернационализма у нашей молодежи на Украине начи- нает быстро исчезать Нам кажется, что такому положению должен быть положен конец... ибо иначе это может превратиться в политический скандал международного значения. Не случайно на пресс-конференции в Сан-Франциско т. Мануильскому (нарком иностранных дел Украины) был уже... задан вопрос о положении евреев на Украине... Но т. Мануиль-ский дипломатично обошел этот вопрос. ... Мы обращаемся к Вам, т. Сталин, к нашему большевистскому органу печати газете «Правда», к Вам; тов. Берия, в надежде, что, может быть, к кому-нибудь из Вас все же дойдет это письмо и станут ясными причины прозвучавшего в Киеве выстрела, приведшего в дальнейшем к еврейскому погрому. Мы верим, что Вы своим вмешательством быстро положите конец тем издевательствам над советскими гражданами-евреями, которые с каждым днем принимают на Украине все более опасные формы». По некоторым сведениям, все авторы письма были арестованы источник.