Еврейский календарь

614, 15 апреля — (30 Нисана 4374) Обьединенные персидско-еврейские силы под командованием Шахрабараза ("вепря государства") Росмиозанa, начали осаду Иерусалима. Подробнее

Очередная война между вечными соперниками, Персией и Византией, началась под предлогом отмщения за смерть Императора Маврикия. Желая воздать за своего "родственника" узурпатору Фоке (и само собой, урвать кусок пожирнее от тучных византийских провинций), Шахиншах Ирана Хосров II Парвиз вторгся в Сирию и Малую Азию во главе большого войска. Планируя заполучить союзников в тылу врага и используя традиционно дружественные и союзнические отношения, Хосров обещал еврейскому народу восстановление своих древних прав на Эрец-Исраэль. Таким образом, в 608 году, сын Эксиларха Нехемия бен Хушиэль, был назначен символическим командующим всеми персидскими войсками. К ним Нехемия присовокупил 20 000 еврейских ополченцев. В знак царской милости, Шахиншах позволил вновь открыть крупнейшие еврейские академии в Пумбедисе (607) и в Суре (609). Видя Эксиларха во главе огромного еврейско-персидского войска, многие тысячи евреев на Византийском Ближнем Востоке возликовали. Как и всегда, при столкновении с ненавистным Римом, евреи единодушно встали на сторону Персии. В Антиохии, взбунтовавшиеся евреи убили Патриарха города, в Аравии погибли многие христиане. Волнения и уличные бои охватили крупные города с многотысячными еврейскими общинами. Умолявшему о мире Фоке, Хосров написал, - "Не обольщай себя напрасными надеждами, ибо также как и Христос не смог спастись от евреев и ты не спасешся от меня. Даже если ты спрячешся от меня на дне моря, я протяну руку и достану тебя". В течении следующих кампаний, византийские войска были вытеснены из Малой Азии и в 610 сассаниды заняли Каппадокию. И тогда случилось непредвиденное. 6 октября 610 года, молодой Ираклий, был коронован в Константинополе и собственоручно казнил Фоку. Воцарение этого одного из наиболее одаренных византийских полководцев, смешало карты Хосрова. Однако Шахиншах высокомерно отверг все подарки и мольбы о мире и продолжил военные действия. Ираклий, поставив во главе византийской армии некоего священнослужителя Филипикоса, придав таким образом, войне символичность "крестового похода" против Зороастризма и Иудаизма, с новой силой продолжил войну. В 613 году, персидская армия вторглась в Палестину. После падения, Кейсарии, множество евреев со всех мест присоединилось к сассанидской армии под предводительством некоего Биньямина из Тверии, человека баснословного богатства. Евреи горели желанием отомстить византийцам за столетия притеснений и восстановить свое самоуправление под властью дружественных персов. Обьединенные персидско-еврейские силы под командованием Шахрабараза ("вепря государства") Росмиозанa, двинулись на Иерусалим и взяли его приступом в 614 году. Местные жители предпочли покориться и многочисленных жертв удалось избежать. Нехемия, молодой и харизматичный лидер, был назначен наместником Иерусалима и немедленно начал приготовления к восстановлению Храма и составлению списков Верховного Жречества. Евреев охватило необычайное воодушевление. Нехемию сравнивали с его библейским тёзкой, а Хосрова - с Киром Великим. Казалось, что как и во времена "Шиват Цион", евреи с помощью персов восстановят свою государственность в Эрец-Исраэль. Но через несколько месяцев недовольство христиан переросло в открытый мятеж. Нехемия, вместе со своим "Синедрионом" был убит. Их тела, были осквернены и выброшены за городские стены. Весь город превратился в арену кровавых уличных боев между христианами и евреями. Первые одержали верх и уцелевшие евреи бежали в лагерь персидской армии в Кейсарии. После спешных приготовлений персидско-еврейская армия вновь выступила на Иерусалим и взяла его с помощью подкопа после 19-дневной осады. На этот раз город подвергся ужасающему трехдневному разграблению и почти все его население было вырезано (57 000 по христианским источникам). Город был сожжен и разрушен. источник

 

614, 6 мая — (21 Ияра 4374) После 21-однодневной осады под ударами объединённой персидско-еврейской армии пал Иерусалим. Подробнее

Так описывает эти события Антиох Стратиг: " Начало борьбы персов с христианами Иерусалима было 15-го апреля, 2-го индикта, на 4-м году царствования Ираклия. Провели они в борьбе двадцать дней. Персы метали из балист с такою силою, что на двадцать первый день разрушили городскую стену. Тогда злые враги вступили в город с большой яростью, точно рассвирепевшие звери и обозлившиеся драконы. Люди, защищавшие городские стены, бежали и прятались в пещерах; ямах и цистернах, чтобы спастись, а народ во множестве устремлялся в церкви и алтари, и там их истребляли, ибо враги входили с великим гневом, в жестокой ярости скрежетали зубами, рвали и метали, [16] точно злые звери, ревели как львы, шипели как лютые ехидны и убивали всех, кого находили. Точно бешенные псы откусывали зубами мясо у верующих, и совершенно никого не щадили ни мужчины, ни женщины, ни юноши, ни старика, ни отрока, ни ребенка, ни священника, ни монаха, ни девицы, ни вдовы. .... И обширный водоем, который бывал полон воды, теперь наполнился кровью. Тогда недобрые иудеи, враги истины и ненавистники Христа, очень обрадовались, увидев, что христиане отданы в руки врагов, так как они ненавидели христиан и задумали злую мысль соответственно с их злобою, так как значение их у персов было велико за их предательство. В то время подступили иудеи к краю цистерны, звали сынов божьих, заключенных, и говорили им; “если хотите спастись от смерти, сделайтесь иудеями, отрекитесь от Христа, поднимитесь из вашего места и приходите к нам! Мы выкупим вас нашими деньгами, и хорошо будет вам от нас". Но мысль и желание их не исполнились, труд их оказался тщетным, так как дети св. церкви предпочли смерть за Христа жизни в безбожии, сочли лучшим истязание плоти, а не гибель души, чтобы удел их не был вместе с иудеями. И когда мерзкие иудеи увидели стойкость христиан и непоколебимую их веру, то они возбудились // большим гневом, как злые звери, и потом задумали другую мысль. Как раньше они купили Христа от Иуды за серебро, так покупали они христиан из цистерны, давали серебро персам, приобретали христианина и резали, точно овцу. Христиане же радовались, так как они закалывались за Христа, проливали свою кровь за Его кровь и терпели смерть за Его смерть. Предпочли они будущую жизнь настоящей мгновенной, кликнули евреями сказали: “О, недобрые враги божьи, как сильно вы хотите нашей гибели, но не исполнилось ваше злое желание! Раньше вы сделались нашими предателями и не встали вы с нами в борьбе с врагами, а теперь вы хотите сделать нас иудеями и приобщить нас к вашей гибели. Но вот через вас мы будем мучениками и исповедниками Христа и ходатаями всего этого народа перед Господом, а также ходатаями того, чтобы сугубо умножились ваши муки, ибо сперва вы истребили пророков и распяли Господа славы, а теперь приготовили для нас горькую смерть: враги наши не задумывали такой смерти, какую вы уготовили нам". Когда народ был уведен в плен, иудеи остались в Иерусалиме и начали собственноручно разрушать святые церкви, оставшиеся неразрушенными, и сжигать их. источник

 

614, 10 октября — (1 Швата 4375) Пятый Парижский собор Галльской церкви воспретил евреям занимать такие гражданские или административные службы, которым подчинены христиане; исключение делалось для лиц, которые со своими семействами обращены были в христианство местным епископом

1614, 4 мая — (6 день месяца Сиван 5374 года) группа ремесленников Франкфурта-на-Майне пыталась ворваться в местное еврейское гетто, но была отброшена. Подробнее

В начале 17 в. отношения между евреями и христианами во Франкфурте-на-Майне резко ухудшились; это было вызвано как повышением уровня жизни евреев, происходившим на фоне общей стагнации экономики города, так и борьбой между городским патрициатом, покровительствовавшим евреям, и не представленными в муниципалитете цехами, которые видели в них опасных конкурентов. Лидер ремесленников Винцент Фетмильх (пряничник по профессии, называвший себя «новым Хаманом») потребовал изгнать евреев из города, утверждая, что они подкупили муниципалитет, где цехи не представлены, и таким образом получили возможность безнаказанно нарушать ограничительные законы и наживаться за счет христиан. Когда патрициат отверг это требование, начались нападения как на евреев, так и на членов муниципального совета. см. 22 августа

 

1614, 22 августа — (27 Элула 5374) Большая толпа погромщиков, предводительствуемая лидером ремесленников Франкфурта-на-Майне Винцентом Фетмильхом (пряничником по профессии, называвшим себя «новым Хаманом»), вновь (см. 4 мая) атаковала еврейский квартал; его обитателям, защищавшимся с оружием в руках, пришлось искать убежища в домах христиан и на кладбище. Участники погрома разграбили имущество евреев и сожгли то, что не смогли унести. (см. 24 августа)

1614, 24 августа — (29 Элула 5374) Лидер ремесленников Франкфурта-на-Майне Винцент Фетмильх (пряничник по профессии, называвший себя «новым Хаманом») фактически взявший власть в свои руки, приказал изгнать из города от евреев, и 1380 человек (в основном мужчины; женщины и дети были заблаговременно вывезены в безопасные места) покинули Франкфурт-на-Майне. Изгнанники обосновались в окрестных городках и деревнях. см. 4 мая, 22 августа, 10 марта).

1854, 6 января — (6 Тевета 5614) В Иерусалим приехал писатель Г. Мелвилл: "Никакая иная местность кроме Палестины, в особенности Иерусалима, не в состоянии так быстро рассеять романтические ожидания путешественника,... разочарование вызывает ощущение подобное боли".

1854, 12 апреля — (14 Нисана 5614) В возрасте 70 лет умер Дэвид Пасифико - торговец и дипломат, подданый Великобритании. Был центральной фигурой в англо-греческом споре 1850 года, известном как дело Дона Пасифико. В 1847 году в Афинах разъяренная толпа разграбила и сожгла дом дона Пасифико, нанеся увечья его жене и детям. Пасифико, имевший британское подданство, потребовал компенсации от греческого правительствава. Настаивая на соблюдении его прав как британского подданного, министр иностранных дел Великобритании лорд Пальмерстон подкрепил требование компенсации блокадой Греции британским флотом. Подробнее

По сегодняшний день православные греки хранят традицию встречать пальбой и фейерверками Воскресение Христово, сжигать и расстреливать чучело Иуды. В Страстную неделю 1847 года в Афинах находилась группа иностранных гостей, среди которых был один из Ротшильдов (Mayer Amschel de Rothschild). Правительство Греции собиралось получить от Ротшильда заём и не хотело огорчить этими традициями гостя, в силу его еврейского происхождения. Сожжение Иуды было отменено. Но народ не подчинился, в то время еврейская община города не превышала нескольких десятков человек, в основном мелких торговцев. Они не могли быть причиной правительственного решения о отмене „сжигания Иуды“. Подозрения толпы пали на единственного знакомого ей еврея, который мог быть причастен к этому делу - Д. Пасифико. Разъярённая толпа направилась к его дому. Пасифико, осознав опасность, заперся с дочками на чердаке. Дом был разгромлен. Мебель и утварь выброшены на улицу. Была предпринята попытка поджога. Подоспевший взвод солдат вывел Пасифико и его дочерей из дома. Пасифико потребовал компенсацию ущерба, правительство Греции отказалось её предоставить. Конфликт достиг апогея в январе 1850 года, когда Королевский флот блокировал Афины, чтобы заставить Грецию урегулировать претензии Пасифико. Благодаря вмешательству Франции и России его требования были уменьшены, блокада снята, и Греция согласилась заплатить

 

1854, 5 мая — (7 Ияра 5614) Умер американский пират Жан Лафит

В начале XIX века в районе Карибского моря и Мексиканского залива наиболее распространенными были французские каперы. После того, как в 1810 году французские острова Карибского моря перешли во владение Англии, каперы, действовавшие под французским флагом, потеряли порты, куда они доставляли добычу. Однако вскоре для пиратов открылась новая возможность. Провинция Картагена (Cartagena), часть нынешней Колумбии, объявила независимость от Испании и враждовала с ней. Пираты получали в порту Картагена такие же каперские свидетельства, которые они раньше имели от Франции. Награбленные ими контрабандные товары хлынули в район Нового Орлеана. Фактическим лидером и организатором баратарианских каперов к 1811 году стал Жан Лаффит. Дальнейшая история сложилась так, что тот же Жан Лаффит стал героем Соединенных Штатов в их борьбе за Новый Орлеан. Кто же был этот человек? ИСТОРИЯ СЕМЬИ ЛАФИТОВ Жана Лаффита в Новом Орлеане знали все, но мало кому было известно, что он еврей, а точнее, потомок маранов. История Лаффитов началась со средневековой Испании, когда в конце XV века евреев выселяли из этой страны. Им предлагали либо принять христианство, либо покинуть страну. Многие испанские евреи крестились, пришли к христианству, и их потомки окончательно порвали с иудаизмом. Но были и такие, которые, пройдя через обряд крещения, продолжали тайно исповедовать иудаизм. Испанцы презрительно называли их маранами (от испанского marrano – свинья). Для сохранения иудейской веры мараны вступали в брак с людьми своего круга. Когда в Европе начался разгул инквизиции, которая преследовала христиан за ересь (кстати, евреев, открыто следовавших иудаизму, инквизиция оставляла в покое), мараны были под ее пристальным вниманием. Поскольку они выдавали себя за христиан, то тайное соблюдение иудейских ритуалов, главный из них – соблюдение субботы, инквизиция трактовала как вероотступничество. У родителей Жана Лаффита было восемь детей. Поскольку мать Жана умерла рано, детей воспитывала бабушка Зора (Zora Nadrimal), происходившая из маранов. В Испании от рук инквизиции погиб дедушка Abhorad Nadrimal, муж Зоры. Бабушка была интеллигентным и образованным человеком и старалась дать внукам хорошее образование. Хотя со времени изгнания евреев из Испании прошло более двух веков, в памяти Зоры сохранились передаваемые из поколения в поколение семейные рассказы о преследованиях маранов. Бабушка рассказывала, что в 1765 году они, спасаясь от инквизиции, бежали во Францию. Из ее рассказов Жан Лаффит воспринял ненависть к Испании. Он напишет потом: «Мой дедушка был свободомыслящим евреем. Он не был верующим католиком и не был связан с традиционной еврейской синагогой. Но это не спасло его от гибели от голода в тюрьме, куда он был заключен за отказ сообщить подробности своей жизни, которые власти инквизиции требовали от евреев». Во второй половине XVIII века семья Лаффитов жила на острове Гаити, где в 1782 году родился Жан. Затем они перебралась на французскую Мартинику. Именно здесь Жан овладел искусством сражения на дуэлях. Все кто знал Жана говорили, что он был красив и элегантен, всегда безупречно одет, словом, «джентльмен». Люди, позже общавшиеся с ним близко, отмечали, что он свободно владел четырьмя европейскими языками. Тем временем Alexander Frederic (известный впоследствии как Доминик (Dominique)), самый старший брат Жана, стал капером. Хотя бабушка Зора мечтала, чтобы Жан посвятил свою жизнь перу, он пошел по пути брата Доминика, «взял в руки меч» и получил от французских властей каперское свидетельство. Тем же путем пошел и его брат Пьер, который был старше Жана на два года. Таким образом, братья приобрели право под французским флагом «законно» захватывать испанскую добычу, включая рабов. Уже в эти годы проявились лидерские качества самого младшего из братьев Лаффитов. Свой первый захват испанского корабля Жан Лаффит совершил в 1801 году, в возрасте 19 лет. В это время он написал на форзаце своей библии: «Всей своей сущностью я обязан великой интуиции моей бабушки, испанской еврейки, которая была свидетельницей разгула инквизиции». После четырех лет успешного пиратского промысла Жан Лаффит погрузил семью и немалое имущество на корабль и направился во Францию, где хотел поселиться «как джентльмен». Но по пути их настиг испанский военный корабль. Испанцы отняли имущество и высадили Лаффитов на каком-то островке. Случайно американская шхуна подобрала семейство и доставила в Новый Орлеан. Жан был нищ. Вскоре умерла его жена. Незадолго до этого в Новый Орлеан прибыл корабль под командованием Пьера Лаффита. Таможенные власти обвинили его в контрабанде (думается, не без оснований) и конфисковали корабль вместе с грузом. Обнищавший Пьер воссоединился с братом. Им удалось устроиться на работу в таможню города (уж они-то тонкости контрабандного дела знали предметно). В 1806 году Жан Лаффит записал: «Я встретил нескольких таких же отчаянных и нищих людей, как я. Мы купили шхуну и объявили войну Испании. Пока живу, я буду воевать с Испанией, и только с ней. Я мирно отношусь ко всем, кроме Испании». Затем братья Лаффит отправились в Картагену и получили там каперское свидетельство. Возвратившись в Мексиканский залив, они начали «направо и налево» грабить испанские корабли и за короткое время захватили полтора десятка кораблей, сосредоточив их на базе Баратария. Через короткое время стоимость товаров, принадлежавших Лаффиту и хранившихся на острове Гранд Тэрре, достигла миллиона долларов. СОБЫТИЯ НА БАЗЕ БАРАТАРИЯ В нашем повествовании вернемся в Новый Орлеан и на базу Баратария. Казалось, что успех баратарианцев обеспечен надолго, но власти города и губернатор Клэйборн перешли к решительным мерам. Дело в том, что участившиеся захваты испанских судов вызвали многочисленные жалобы испанского консула в Новом Орлеане. В результате, в ноябре 1812 года для пресечения контрабандной деятельности в район залива Баратария был направлен отряд американской армии. Американцы захватили группу пиратов, включая Жана и Пьера Лаффитов. Жан был тут же освобожден под залог, а Пьер оставался в тюрьме. В течение года Жана трижды вызывали в суд, но он не являлся. Тогда, в ноябре 1813 года, губернатор Нового Орлеана распространил по городу объявления, в которых за выдачу Лаффита объявлялось вознаграждение в размере $500. Через два дня было распространено новое объявление, в котором теперь уже Лаффит обещал $5000 за доставку губернатора на остров Гранд Тэрре, т. е. на главный пиратский остров. Таким поведением он демонстрировал свою силу и влияние. В течение 1813 года англичане, воевавшие с США, также несколько раз пытались захватить район Баратария, но каперы были вооружены лучше и британцы отступали. Ранним утром 3 сентября 1814 года баратарианцы на Гранд Тэрре были разбужены пушечной канонадой. Двести пиратов выскочили на берег, любопытствуя что происходит. Они увидели приближающийся британский корабль, не замеченный американскими военными моряками. Это был английский бриг из флотилии, размещавшейся в порту Пенсакола. Навстречу британцам на лодке вышел Жан Лаффит. Британцы также спустили шлюп. Офицер протянул Жану пакет. Жан пригласил офицера в свою резиденцию и вскрыл пакет, в котором было два письма. В первом содержался призыв к жителям Луизианы сотрудничать с Британией. В качестве вознаграждения за помощь в этой борьбе им обещали пустующие земли, которые будут отняты у Соединенных Штатов. Другое письмо было адресовано лично Жану Лаффиту. Британцы угрожали разрушить базу, если каперы не помогут им в борьбе против Соединенных Штатов. Самому Лаффиту предлагалось единовременное вознаграждение в размере $30.000 и звание капитана британского военно-морского флота с соответствующим жалованием, а всем членам его пиратской команды – служба в британской армии. В обмен на все это Лаффит должен был провести английские войска из залива Баратария в Новый Орлеан. Лаффит сделал вид, что принимает предложение англичан, но попросил две недели для улаживания своих дел. Ему, якобы, нужно было посоветоваться со своими капитанами. Как только бриг покинул остров Гранд Тэрре Лаффит послал доверенного помощника в Новый Орлеан, с тем, чтобы предупредить губернатора о предстоящем нападении англичан. Лаффит также предлагал, что он во главе своей команды флибустьеров встанет на защиту города, при условии, что ему простят прежние прегрешения. (Возможно, что он принял сторону Америки потому, что за Англией, воюющей против Соединенных Штатов, стояла ненавистная ему Испания.) Информация была немедленно передана губернатору Клэйборну. Губернатор не взял на себя ответственность за принятие столь важного решения и поставил перед законодательным комитетом штата два вопроса: достоверны ли полученные письма и подобает ли губернатору вступать в переговоры с пиратом Жаном Лаффитом и его коллегами. В процессе состоявшегося обсуждения начальник милиции штата, в частности, сказал: «Баратарианцы – не пираты, а каперы. Они действуют под флагом Картагены и поэтому могут легально доставлять захваченные товары только туда, а не в наши порты. Единственное в чем их можно обвинить – это то, что они нелегально сбывают товары у нас. Соединенные Штаты смирились с тем, что эти люди находятся на нашей территории. Каперы видят, что нам угрожает враг, которого они также ненавидят. Мы должны поверить баратарианцам». Это высказывание приводим текстуально, так как оно иллюстрирует некоторые особенности ситуации. Несмотря на такое мнение, комитет большинством принял решение разрушить базу на острове Гранд Тэрре, для чего туда был послан отряд военных кораблей. К этому времени Жан и Пьер (которому удалось бежать из тюрьмы) Лаффиты начали продумывать план действий в зависимости от того какие корабли, британские или американские, появятся первыми. Жан приказал своим подчиненным в случае прибытия американцев не сопротивляться и оставить базу нетронутой. Каждому флибустьеру давалась «вольная», т.е. он мог идти куда угодно. Что касается собственности каждого из них, то Лаффит надеялся на ее легализацию и сохранность, так как считал своих людей не пиратами, а каперами. Он приказал перепрятать оружие и боеприпасы с острова Гранд Тэрре на другую базу. Рабы были перевезены еще куда-то. Наиболее ценные вещи, важные бумаги, карты и деньги были рассредоточены на нескольких принадлежавших Лаффитам кораблях. Незадолго до истечения установленного британцами двухнедельного срока эти корабли ушли к небольшому острову в 40 милях западнее от Гранд Тэрре. Доминика, одного из братьев Жана, оставили на Гранд Тэрре с тем, чтобы при появлении британцев он сжег склады с оставшимися товарами. Когда Доминик увидел приближающиеся американские, а не британские, корабли, он не осмелился открыть огонь по флагу Соединенных Штатов, но поджег склады и часть своих кораблей. Пятистам баратарианцам удалось бежать прежде, чем американцы причалили к острову. Доминик и 80 баратарианцев были арестованы и помещены в тюрьму. Вскоре они были освобождены. Товары, которые американцам удалось спасти от пожара, по разным источникам оценивались в 500-600 тысяч долларов. ОБОРОНА НОВОГО ОРЛЕАНА 1814-1815 ГОДОВ Вскоре после разгрома базы Баратария губернатор Луизианы и военные руководители получили информацию, подтверждающую наступление англичан. Как и предупреждал Лаффит, чье сообщение было прежде проигнорировано, британский флот действительно направился к берегам Луизианы и готовился к наступлению на Новый Орлеан. Британцы вынуждены были наступать на город с востока, а не кратчайшим путем через Баратарианский залив, так как, не получив помощи от Лаффита, они боялись самостоятельно пробираться с юга через неизведанные водные протоки. Уже этим Жан Лаффит и его баратарианцы оказали большую помощь американцам. Взгляд на карту говорит о том, что если бы Лаффит помог британцам пройти через Баратарианский залив, они отрезали бы Новый Орлеан от внутренних областей страны и неизвестно чем бы все кончилось. Для руководства обороной Нового Орлеана сюда в начале декабря 1814 года прибыл генерал Эндрю Джексон (Andrew Jackson), будущий президент страны. Помощи со стороны ждать было неоткуда. У защитников города не было ни войск, ни артиллерии, ни боеприпасов. Джексон сначала считал Жан Лаффита и его «сотоварищей» «бандитами». Затем, движимый присущим ему фронтьерским чутьем, оценил остроту момента и одобрил представление губернатора об освобождении Доминика Лаффита и других баратарианцев с тем, чтобы они заняли позиции у артиллерийских орудий, впервые в своей жизни не на кораблях, а на твердой земле. Другие баратарианцы, умевшие обращаться с корабельной артиллерией, были включены в состав экипажей судов. Жан Лаффит к этому времени также прибыл в город. Недалеко от Нового Орлеана на его складах хранилось огромное количество пороха. Он не преувеличивал, когда говорил, что может обеспечить боеприпасами армию в 30 тысяч солдат. Таков был размах деятельности этого человека. Лаффит предоставил в распоряжение Джексона пушки и боеприпасы, в которых оборона города так остро нуждалась. Баратарианцы снабдили новоорлеанцев порохом, ружьями и кремнями к ним и снарядами разных типов. Оружие получил каждый боеспособный житель. Жан Лаффит, который хорошо знал навигацию в запутанном устье Миссисипи, стал ближайшем советником Джексона. Посылая Лаффита к офицеру, командовавшему защитой базы в проливе Баратария, Джексон писал: «Податель сего, господин Жан Лаффит представит Вам много важной и ценной информации. Направьте его обратно как можно скорее. Он нужен мне здесь». Пьер Лаффит, который предоставил в распоряжение американцев товары своего магазина, захваченные в результате пиратских набегов, также стал связным офицером Джексона. Оборона Нового Орлеана продолжалась несколько недель и город выстоял. Некоторые историки утверждают, что оборона была бы невозможной без контрабандистов и каперов. Генерала Эндрю Джексона и пирата Жана Лаффита прославляли как героев. Были также высоко оценены заслуги братьев Жана. Джексон встречал вернувшиеся в город войска. Он приветствовал отдельно каждый отряд, а о баратарианцах, в частности, сказал: «Братья Лаффит проявили мужество и верность долгу. Я обещаю, что правительство по достоинству оценит их руководящую деятельность». Генерал Джексон и законодательный орган Луизианы ходатайствовали перед Президентом страны о полной реабилитации баратарианцев. Президент Джеймс Медисон не только согласился с реабилитацией, но даже предложил, чтобы все иски и обвинения против них были прекращены. В феврале 1815 года он подписал указ об амнистии Жана Лаффита и его флибустьеров. Всем баратарианцам было предоставлено гражданство Соединенных Штатов Америки. Многие из них затем занялись мирным рыболовством. Именем Жана Лаффита назван живописный рыбацкий поселок Jean Laffite и созданный в пригороде Нового Орлеана Национальный исторический парк и заповедник. ПИРАТСКАЯ КОМУНА НА ОСТРОВЕ ГАЛВЕСТОН Завершилась оборона Нового Орлеана. Заслуги Жан Лаффита были высоко оценены. Однако затем ему пришлось судиться с американскими властями, требуя возврата имущества, конфискованного во время ликвидации базы Баратария. Иски Лаффита основывались на том, что Президент США реабилитировал его в части прошлой пиратской деятельности. Но власти считали, что Лаффит потерял право на конфискованное контрабандное имущество, так как по американским законам четвертая часть стоимости этого имущества была в качестве вознаграждения распределена между сотрудниками таможенных служб и береговой охраны, принимавших участие в конфискации, а остальные три четверти были переданы в бюджет страны. Лаффит обращался за поддержкой к Президенту, но ответа не получил. Судебная тяжба не привела к успеху, и перед Лаффитами и его командой встал вопрос «как жить дальше». Имея в виду признание заслуг при обороне Нового Орлеана и образ героя, который сложился вокруг Жана Лаффита в городе, он мог бы успешно заняться бизнесом или даже активной политической деятельностью высокого уровня. Любая аристократическая семья сочла бы за честь породниться с таким женихом. Но если бы Лаффит пошел по этому пути, это не был бы Лаффит. Его тянули другие горизонты. Чтобы понять это вновь обратимся к истории района Мексиканского залива. В это время в колониальных владениях Испании, которые включали нынешнюю Мексику и Техас, активизировалось национально-освободительное движение, которое позже, в 1821 году, закончилось провозглашением независимости Мексики. А пока, в сентябре 1816 года, в дополнение к борьбе на суше, мексиканские республиканцы наняли француза Аури (Louis d’Aury) начать войну с испанцами на море и с этой целью в качестве базы использовать остров Галвестон (Galveston), в нынешнем штате Техас. Остров хорошо подходил для организации такой базы. Республиканцы назначили Аури «командующим морским флотом республики Мексика». Этот флот в составе 13-15 небольших кораблей бросил якорь у острова, а Аури стал губернатором Техаса и Галвестона. Галвестон был провозглашен частью республики Мексика. Аури набрал более 500 человек пиратов, которые буквально парализовали деятельность испанского коммерческого флота. Остров Галвестон стал также местом базирования другой группы мексиканских революционеров, которую возглавлял Ксавиер Мина (Xavier Mina), высадившийся сюда в ноябре 1816 года. В качестве первого шага к освобождению Мексики рассматривался план объединения усилий двух групп для захвата порта Пенсакола, которым владела Испания. Но с самого начала Аури и Мина не поладили друг с другом и план оказался несбыточным. А пока эти «деятели» препирались, так называемая «Республиканская армия освобождения», которой руководил Мина, потерпела поражение, Мина был схвачен и казнен. Когда в начале мая 1817 года Аури со своим флотом прибыл на Галвестон, то оказалось, что на острове хозяином стал не кто иной как Жан Лаффит со своей командой. Что же этому предшествовало? По этому поводу существовало множество легенд, связанных с Жаном Лаффитом. Действительная история была раскрыта уже в наше время, когда в ранее секретных архивах Испании были найдены документы о том, что главный военный инженер обороны Нового Орлеана француз Лятур (Latour) был агентом-осведомителем Испании. Он составил план решения проблемы борьбы с пиратами Аури, действовавшими в Мексиканском заливе. Оказалось, что Жан и Пьер Лаффиты также были испанскими агентами и исполнителями этого плана. Они получали большие вознаграждения от резидента испанской разведки в Новом Орлеане. Стали известны даже коды, под которыми братья Лаффиты были зарегистрированы в испанских спецслужбах. Благодаря дерзости Жана и его умению вести двойную игру он перехитрил всех: испанского консула в Новом Орлеане, резидента испанской разведки в Новом Орлеане, испанского генерал-губернатора Кубы, правительство и короля Испании. Вот как это было. Король Испании приказал генерал-губернатору Кубы покончить с пиратскими проблемами Мексиканского залива. Поскольку приказ не был подкреплен военно-морской силой, генерал-губернатор обратился за помощью к консулу в Новом Орлеане. Тот, посовещавшись с резидентом испанской разведки, у которого к тому времени был большой список агентов, включавший братьев Лаффит, безошибочно указал на Жана, в качестве исполнителя этого трудного дела. Лаффит, давно косо посматривавший на старое добротное испанское золото, немедленно взялся за «работу». Он направился в логово корсаров на острове Галвестон с тем, чтобы выведать их силу и структуру и разработать план, по которому одним ударом затем избавить залив от своих соперников. Здесь он встретился с Аури и тогда еще живым Мина. Ему удалось с ними договориться. Аури покинул остров, а Лаффит организовал здесь свою резиденцию и сформировал руководящую группу. Он вернулся в Новый Орлеан и доложил обо всем испанскому консулу. В своем донесении генерал-губернатору Кубы консул высоко оценил деятельность Лаффитов на благо Испании. Итак, когда в начале мая 1817 года Аури прибыл на остров, он застал на нем новое «руководство». Аури, естественно, не горел желанием отказываться от своих «прав» на ведущую роль в пиратской деятельности в заливе, но решил, что с мексиканским освободительным движением ему больше не по пути. Он покинул Галвестон. Хотя штаб Лаффита на острове не обладал той легитимностью, которую имел Аури, получивший свой пост от официального представительства мексиканских республиканцев, слух о возвращении Лаффита на поприще пиратской деятельности распространился быстро. База стала бурно расти и к концу 1817 года ее постоянный «персонал» насчитывал тысячу человек. Лаффит демонстрировал видимость «честного бизнеса» и получал вознаграждения от колоний, восставших против Испании. Хотя он и его «коллеги» претендовали на роль каперов, на самом деле они были откровенными пиратами. Товары с захваченных испанских судов доставлялись на остров, а сюда за ними приезжали местные торговцы. Как и до этого, самым прибыльным «товаром» были рабы. Испанская коммерция несла от пиратской деятельности в десять раз большие потери, чем любая другая страна в этом регионе. В Вашингтон также поступали жалобы на действия пиратов. Лаффит ловко играл на том, что на остров Галвестон претендовали как Испания, так и США. В этих условиях испанские власти понимали, что если бы американцы приложили усилия к ликвидации базы Лаффита, то остров потом перешел бы в полное владение Соединенных Штатов. Таким образом, и в этих событиях Жан Лаффит проявил свои неординарные качества ловкого, однако не всегда высоко морального политика и изобретательного бизнесмена. В конце лета 1818 года официальный представитель Президента США предложил Жан Лаффиту покинуть остров Галвестон. Это требование основывалось на том, что остров еще в 1803 году стал частью территории, полученной Соединенными Штатами в результате покупки Луизианы, и американское правительство больше не хотело терпеть базирование пиратов на острове. Лаффит проигнорировал требование Президента, воздвиг новые постройки и увеличил численность персонала. Его корабли ходили под флагом «Республики Мексика» и он был назначен этой непризнанной республикой губернатором Галвестона. При этом он умело делал вид, что служит Испании как тайный ее агент. Ему удавалось получать поддержку и со стороны генерал-губернатора Кубы, который письменно, от имени королевского правительства, уполномочил его в роли губернатора острова. Летом 1819 года американцы создали так называемую армию освобождения Техаса. Командир этой армии послал к Лаффиту представителей, которые предложили ему совместные действия. Жан ответил уклончиво, хотя и напомнил, что он в течение восьми лет борется против королевской Испании. Одновременно с этим, как показали письма, найденные в архивах генерал-губернатора Кубы, он общался с испанскими офицерами «спецслужб». Галвестон продолжал процветать, но братья Лаффиты чувствовали приближение конца их дела, поэтому они создали дополнительные склады на территории США, подальше от побережья Мексиканского залива. Здесь они хранили добро, награбленное на испанских кораблях, а также золото и драгоценности. Ранним январским утром 1821 года к острову Галвестон подошел американский военный корабль. Жану Лаффиту было изложено требование: пиратская база должна прекратить деятельность, дома разрушены, корабли – уйти из гавани, а Лаффит должен покинуть остров. На это отводилось 60 дней. Это был ультиматум. За это время Жану нужно было вывезти награбленные товары, расплатиться с людьми, уладить финансовые дела, позаботиться о последующей судьбе капитанов. В субботу, 3 марта 1821 года американский корабль вернулся и наблюдал картину как пиратские корабли один за другим исчезали в зелено-голубых водах Мексиканского залива. С последнего корабля отчалила шлюпка, с которой Жан Лаффит сошел на берег. Он предал огню строения базы, включая свою роскошную виллу, вернулся на корабль и, как повествует Энциклопедия Британика, «отправился в легендарное пиратское царство, откуда пришел задолго до этого». ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ Все описанное до сих пор документально достоверно, хотя и смахивает на детективную историю. Когда пишутся приключенческие романы, их правдоподобность зависит от того, насколько замысел автора оказывается соответствующим нашим представлениям о реальности. Изложенные выше действительные события оказались «почище» приключенческого романа. Судьба Жана Лаффита после того как он покинул остров Галвестон была в течение десятков лет предметом множества легенд, одна другой загадочнее. Дело в том, что отсутствовали какие бы то ни было документальные материалы о нем. Даже название корабля, на котором Лаффит на глазах американских моряков покинул остров Галвестон, в последующем не фигурирует ни в одной из портовых записей. Данные о последних годах жизни и деятельности Жана настолько неопределенны, что есть сомнения в том, жил ли он в эти годы вообще. Известны легенды о несметных сокровищах Лаффитов, запрятанных во многих местах под водой и на суше. Тайной являются обстоятельства смерти Жана, возможно имевшей место в 1825 или 1826 году, когда, по одной из версий, он был убит в пиратской схватке и похоронен по морскому обычаю в море. Примечательно, что после этих лет пиратские грабежи в Карибском море и Мексиканском заливе почти полностью прекратились, что придает некоторое правдоподобие этому предположению. Другая версия состоит в том, что Жан Лаффит жил более тридцати лет в разных местах в США, не обязательно под своим именем, и умер в 1854 году. В 1845-50 годах он, якобы, писал воспоминания на французском языке, которые не должны были публиковаться в течение 107(!) лет. Воспоминания охватывают 1804-25 годы (предположительно именно в 1825 году Лаффит был убит). Через 107 лет прямой наследник Жана, его правнук, Джон (John) Лаффит в 1958 году опубликовал в Нью-Йорке английский перевод воспоминаний Жана, The Journal of Jean Laffite. Воспоминания читаются как увлекательный детектив. Еще одним фантастическим поворотом в жизни Жан Лаффита является то, что в своих воспоминаниях он пишет о посещении в 1847 году Европы, где он несколько раз встречался с Марксом и Энгельсом. Имеется документальное подтверждение этого факта, письмо самого(?) Лаффита. Жан передал Марксу текст, в котором описаны взаимоотношения, установленные им, Лаффитом, в пиратских общинах на базах Баратария и Галвестон. Маркс предложил, чтобы Лаффит по возвращении в Америку передал (через названное третье лицо) текст «Манифеста Коммунистической партии» Абрахаму Линкольну, тогдашнему сенатору от Иллинойса. Имеется подтверждение, что Линкольн получил этот текст. В воспоминаниях февралем 1849 года датирована запись Жана: «Я открыл счет в банке Парижа для финансирования двух молодых людей, Маркса и Энгельса, с тем чтобы помочь им в деле свершения революции рабочими всего мира. Я надеюсь, что их новая доктрина и манифест приведут к свержению правительства Англии, потому что Испания и без того слаба. Я всегда получал удовлетворение от поддержки любого дела борьбы за свободу». И это при том, что за три десятка лет до этого Жан Лаффит занимался работорговлей! Подлинность воспоминаний и других документов о последних годах жизни Лаффита подвергается сомнению. Была проведена экспертиза рукописи воспоминаний, которая показала, что она написана на бумаге, изготовленной в середине XIX века. Химический анализ чернил подтверждает их принадлежность к тому же времени. Однако большая неопределенность возникает при попытках содержательного анализа текста. Высказывается даже версия о том, что они были написаны человеком, который находился под маниакальным воздействием незаурядной личности Лаффита. Называется даже его имя, он умер в 1854 году. Таким образом, последний этап жизни этого человека был так же «детективен», как и все его предшествующие годы. Что касается братьев Жана, то судьба Пьера также не очень ясна. Есть версия, что он погиб где-то в лесах на территории Мексики. По другой версии он умер в 1844 году в небольшом городке штата Миссури и похоронен в Сант Луисе. О Доминике известно, что он несколько раз плавал к своим братьям на базу Галвестон, возвращался в Новый Орлеан, проявил себя как американский патриот. Он умер в 1830 году и был похоронен с полными военными почестями. www.berkovich-zametki.com

1854, 16 мая — (18 Ияра 5614) Согласно сообщению Американского общества улучшения положения евреев в Нью-Йорке 17 синагог, общее количество членов которых составляло 25 000 человек. А во всех Соединенных Штатах проживало 46 000 евреев. Общество считало, что данные в переписи населения занижены, поскольку оно регистрировало людей как евреев только в том случае, если они сообщали о себе сами. «Хорошо известен тот факт, что половина или более евреев в этой стране называют себя французами, немцами, поляками, венграми и англичанами и никогда не заявляют о себе как евреи»