Только в первые две недели оккупации были убиты 2300 евреев. Расстрелы продолжались и весь август. В июле-августе в Риге расстреливали только мужчин, в отличие от малых городов Латвии, где расстреливали сразу целые семьи. В начальный период убийств среди жертв были также неевреи, проявившие или заподозренные в симпатиях к советской власти. В сентябре количество убийств в Бикерниекском лесу уменьшилось, а в октябре они на время прекратились. В целом в этих акциях были убиты около 4000 евреев и около 1000 человек других национальностей. В ночи убийств (акции начинались около часу ночи) часть «команды Арайса» (около 70 человек) направлялась непосредственно в Бикерниекский лес, а часть – на грузовых автомашинах или автобусах в Центральную тюрьму, чтобы забрать жертвы. Ямы в Бикерниекском лесу обычно рыли советские военнопленные. Группа арайсовцев разделялась на три части: 25 стрелков, 30-40 охранников и 10-15 возниц. Вокруг всей территории расставлялась охрана, которая не позволяла посторонним приближаться к месту убийства, а евреев удерживала от побега. В зависимости от числа жертв акцию обычно проводила группа в 20 человек. Жертвы подгоняли к яме группами по 10 человек. В каждую жертву стреляли двое: 10 убийц стреляли с колена и целились в спину, а 10 – стоя и целились в голову. От удара пули жертвы падали в яму. На краю каждой ямы стоял охранник с автоматом, высматривавший потенциальных укрывавшихся. Двое из группы стрелков проверяли, живы ли еще жертвы. Те, кто не был убит сразу, получал «выстрел милосердия», для чего стрелок, проявлявший «милосердие» подходил к самому краю ямы, а если требовалось, то и спрыгивал в нее78. Конвейерная система расстрелов позволяла 40-60 лицам как охранять, так и расстреливать, и за три часа они могли убить до 200 человек. Обычно за одну акцию в Бикерниекском лесу убивали 200-400 человек, а в некоторых случаях – даже1000. В конце операции или во время нее расстрельной команде иногда выдавались водка и закуска. До октября в Риге и окрестностях были убиты 6378 евреев, в том числе в Риге их могло быть около 6000. Физическое уничтожение евреев Риги, проводившееся нацистским оккупационным режимом, сочеталось с их экономической эксплуатацией в качестве рабской рабочей силы. После проведения акций устрашения гитлеровцам стало ясно, что полное истребление евреев в ближайшее время невозможно, поскольку оказалось, что большая часть нужных им ремесел находится в руках евреев, а некоторые ремесленники (стекольщики, жестянщики, водопроводчики, печники, сапожники, заготовщики) представлены практически только евреями. Немедленная их замена «арийской» рабочей силой не представлялась возможной80. С июля по сентябрь в организацию еврейских рабочих бригад (рабочих команд) и в надзор за ними были вовлечены все участки вспомогательной полиции в Риге. В ведении каждого участка находились от дюжины до нескольких сотен евреев. Они работали на уборке развалин, занимались ремонтом и уборкой зданий и пр. Продолжением политики экономической эксплуатации стала «гетоизация» – инициированное рейхскомиссаром Остланда Г. Лозе сосредоточение евреев в одном месте82, т.е. создание гетто, которое хотя и было подготовительным этапом к полной ликвидации еврейского населения города, все же продлило жизнь нескольких тысяч рижских евреев. Первым шагом к созданию гетто стало объявленное с 25 июля начало регистрации всех рижских евреев. До 27 июля им также предписывалось сдать имевшиеся у них радиоприемники83. До 1 августа в городе в целом зарегистрировались 24 625 евреев84. Зарегистрированным в паспорт ставился продолговатый штамп с надписью – «жид» (в довоенных латвийских паспортах не было графы «национальность»), а также выдавалась особая регистрационная карточка, в которой указывалось, что ее необходимо хранить и предъявлять при проверке и что отныне ее обладатель обязан носить на груди слева желтую шестиконечную звезду диаметром 10 (это правило было введено 28 июля). С августа без такой звезды евреи уже не могли появляться на улице. 13 августа немецкая гражданская администрация издала Временные правила по обращению с евреями, в которых были определены жертвы: в первую очередь потомки трех прародителей еврейского происхождения, затем – двух или одного; далее речь шла о людях, принявших иудаизм и присоединившихся к еврейской общине, а также о тех, кто на 20 июня 1941 г. состоял в браке или находился в фактических отношениях с евреем или еврейкой. 1 сентября вышло распоряжение генерального комиссара Латвии О. Дрекслера, подтверждавшее обязательное ношение евреями на одежде желтых шестиконечных звезд (к звезде на груди слева добавилась звезда и на спине). Распоряжение запрещало евреям менять место жительства без разрешения гебитскомиссара, пользоваться тротуарами и публичными средствами транспорта, пользоваться предусмотренными для отдыха населения насаждениями и заведениями, посещать учреждения культуры и любого рода школы, владеть автомобилями и радиоприемниками, осуществлять убой скота по еврейскому ритуалу, быть адвокатами, нотариусами, заниматься банковскими, ломбардными и меновыми операциями, быть представителями, агентами и посредниками, торговать недвижимым имуществом, заниматься любыми ремеслами, связанными с передвижением. Врачи и дантисты – евреи могли лечить пациентов только еврейской национальности, евреям – аптекарям и ветеринарам практика запрещалась вовсе. Согласно приказу рейхскомиссара Г. Лозе от 13 октября, все движимое и недвижимое имущество евреев подлежало аресту и конфискации (за исключением «домашней утвари, служащей скудным жизненным потребностям», наличных денег, активов в банках и сберегательных кассах, ценных бумаг общей стоимостью до 100 рейхсмарок). Состоявшие в смешанных браках с нееврейками мужчины-евреи в любом случае подлежали уничтожению, а не желавшие с ними разводиться нееврейские жены могли разделить их участь. Однако еврейские жены «арийских» мужей могли сохранить себе жизнь при условии, если мужья не откажутся от них и не захотят развестись, и при согласии на стерилизацию (эта операция проводилась во многих клиниках Риги). Это избавляло их от необходимости переселяться в гетто или позволяло покинуть его и легально жить с семьей. Было также предусмотрено ускоренное расторжение смешанных браков евреев с «арийцами»94. Начальные границы Рижского гетто («большое гетто») проходили по улицам Лачплеша, Екабпилс, Католю, Лаздонас, Лиела Кална, Лаувас, Жиду, Ерсикас и Маскавас (Латгалес). Из выделенных для создания гетто 12 кварталов в Московском форштадте – части нынешнего Латгальского предместья, где вплоть до Второй мировой войны была сосредоточена значительная часть еврейского населения Риги, потребовалось переселить в другие места около 7000 человек нееврейского населения98. Сообщения о том, что переселение в гетто завершается 25 октября, были напечатаны в газетах на немецком, русском и латышском языках и расклеены на стенах домов. Перемещение евреев в гетто происходило по частям города. В гетто им разрешалось взять с собой некоторые личные вещи, один стул на человека, одну кровать на двоих и один стол и один платяной шкаф на семью. На основании распоряжения префекта рижской полиции (Р. Штиглиц) «еврейский комитет» (официальное название – «Жидовский комитет») (совет старейшин, или Judenrat – нем. «еврейский совет») выдавал переселенцам специальные ордера на вселение на жилплощадь в гетто с предписанием срока вселения. Жилплощадь в гетто выделялась из расчета 4 м2 на человека. Переселение в гетто создавало у его обитателей иллюзию некоторой безопасности – в противоположность жизни вне гетто в условиях постоянно ощущаемой угрозы со стороны крайне враждебного окружающего населения. Единственная больница, принимавшая евреев, находилась в пределах гетто: после разгрома отрядом эсэсовцев и местных полицаев еврейской больницы «Бикур-Холим», которая оказалась вне черты гетто, весь ее персонал и больные – «неарийцы» были переведены в помещение находившейся в пределах гетто еврейской гинекологической клиники «Линат-Гацедек». Медицинской помощью узникам гетто руководил выдающийся врач-хирург и ученый-медик проф. В.М. Минц, впоследствии погибший в концлагере Бухенвальд в Германии. В гетто работали врачи Н. Берникер, Р. Блюменфельд, И. Вольперт, Х. Гительсон, Н. Кан, В. Крецер, М. Магалиф, Г. Пейснер, Л. Рогалин, В. Минц. Фото 1940/41 г. К. Таль, Х. и И. Явиц, Б. Якобсон; вне гетто в различных подразделениях работали врачи П. Блат, Д. Бловец, М. Вольперт, Б. Гинзбург, В. Гольдберг, Я. Гольдринг, Л. Давидсон, Б. Май, Л. Рудов, М. Соломир, Л. Яворковский. С помощью старшего рабочей колонны ССП (сборный санитарный пункт) бывшего студента-медика Б. Крамера было организовано хищение медикаментов из немецкого санитарного учреждения для нужд гетто, которые узники проносили на территорию гетто в штанах107. На ул. Лудзас находилась богадельня – приют для старых и немощных людей108. Магазины, которые продавали товары евреям по мизерным нормам при предъявлении талонов, тоже находились только на этой территории. По числу узников «большое гетто» в Риге был четвертым на территории СССР (после Вильнюса, Каунаса и Минска). Заведенная на узников гетто картотека дала следующую картину (по состоянию на 20 ноября 1941 г.): а) Дети до 14 лет: мальчики – 2 794 девочки – 2 858 б) трудоспособные от 14 до 65 лет: мужчины 6 143 женщины 9 507 в) нетрудоспособные: мужчины 2 069 женщины 6 231 8 300 Всего: 29 602110 Создание гетто в крупных городах Латвии (Рига, Даугавпилс, Лиепая) давало евреям некоторый шанс спастись, ибо, в отличие от малых городов и сельской местности, уничтожение евреев здесь, особенно в начальный период оккупации, носило в известной мере избирательный характер и заняло более продолжительный период, в то время как в малых городах и сельской местности оно завершилось к сентябрю и было тотальным. Основную роль в создании гетто играла «гражданская» администрация рейхскомиссариата Остланд, а именно аппарат обер-бургомистра Риги Х. Витрока. Для эксплуатации рабской рабочей силы Рижский департамент труда образовал специальное управление труда евреев. В ведении финансового департамента были денежные перечисления: все работодатели должны были перечислять деньги на счет гетто, и, таким образом, оккупанты рассматривали гетто как самофинансируемое и весьма прибыльное предприятие. В гетто действовала «биржа труда». По утрам из евреев формировались рабочие колонны, которые строем по три в сопровождении охранника шли к местам работы. В 7 часов утра специально уполномоченные надзиратели уводили эти колонны к местам работы и приводили их обратно в 18 часов. За такую колонну нес ответственность также специально назначенный еврей – старший рабочей колонны (нем. Oberjude – старший еврей). Работающие евреи не получали денег, а работали только за продуктовый паек, который они получали в гетто. Некоторые евреи получали желтое удостоверение личности и могли выходить на работу за пределами гетто самостоятельно. Другой формой размещения еврейской рабочей силы были так называемые «казернирунги» (на жаргоне узников – «казернировки»; от нем. Kasernierung – перевод на казарменное положение) – вид трудового лагеря, когда узники были временно поселены в домах-казармах вблизи мест работы. В числе рабочих команд и «казернирунгов» в Риге в разное время были: Спилве (район в Задвинье, где были аэродром и цементный завод; «казернирунг» находился в помещениях Ильгюциемского пивоваренного завода), Слока (город в Рижском уезде, ныне часть г. Юрмалы, где велись торфоразработки), «Квартирамт» (команда работала в Старом городе, где убирала и ремонтировала квартиры, из которых были изгнаны евреи), «Труппенвиртшафтслагер» (команда работала в Вецмилгрависе – район в северной части Риги, где обслуживала склады войск СС), «Товарная станция», «Милгравис» (склад горюче-смазочных материалов в северной части Риги), «Тодт» (военно-строительная организация), Солнечный сад (в районе Межапарк), Бабите (поселок в Рижском уезде, где велись торфоразработки), швейные и обувные мастерские СД (ул. Аусекля, 7), «Эйнзацштаб» (оперативный штаб, или «штаб Розенберга») – рабочая команда, занимавшаяся сортировкой и отправкой в Германию награбленных в Латвии культурных ценностей, ССП (сборный санитарный пункт, находился в Цитадели), «АЭГ» (в помещениях электротехнического завода «ВЭФ»), HKP-парк (предприятие по ремонту моторизованных средств связи)120, BdO (аппарат командующего полицией порядка Остланда), Reichsbahn (железная дорога), TWL, ABA (служба обмундирования), а также целый ряд рабочих групп евреев при различных воинских частях и гаражах СД и др. Управляющий гетто Ф. Браш был подотчетен начальнику аппарата обер-бургомистра Риги В. Альтмейеру, однако контроль «гражданской» администрации над гетто был кажущимся: фактически его осуществляло СД. Латышской вспомогательной полиции была поручена внешняя охрана гетто, которая начала осуществляться с 25 октября, когда гетто было окончательно огорожено и его ворота закрылись. Начальником внешней охраны гетто был бывший лейтенант латвийской армии А. Данцкопс (окончательно утвержден в этой должности 16 февраля 1942 г.122). Латышские охранники были одеты в обноски формы айзсаргов и бывшей латвийской армии с зеленой нарукавной повязкой с надписью: Schutzmannschaften («охранные отряды»). Им запрещалось отходить от забора и помещения охраны и разгуливать по улицам гетто, а также общаться с его обитателями124. Охрана должна была следить за тем, чтобы в гетто не проникали неевреи; пресекать любые контакты с внешним миром она должна была, даже применяя оружие. Входить на территорию гетто разрешалось только лицам из СД, уголовной полиции и полиции безопасности, а также лицам с разрешением гебитскомиссара (он же обер-бургомистр Риги Х. Витрок). Внешняя охрана отличалась жестокостью по отношению к узникам, при входе рабочих колонн на территорию гетто обыскивала, грабила, избивала и убивала узников. Несмотря на запрет находиться на территории гетто, охранники время от времени проникали в гетто, избивали, грабили и насиловали его обитателей. Г е о р г Ф р и д м а н: «Когда мы вошли в дом… то увидели у перил на верхнем этаже полицейского из латышской Hilfspolizei, который указал нам жестом вернуться назад. Но поразило его непривычно застенчивое выражение лица. Во дворе нам объяснили, что, мол, там их двое, и пока один стоит на стреме, другой насилует в какой-то квартире еврейскую девушку в присутствии ее родителей. Якобы кто-то каким-то образом… известил об этом комендатуру, и с минуты на минуту ждут жандармов (военную полицию. – Г.С.). И действительно, через короткое время подъезжает армейский джип, из него выскакивают несколько вооруженных жандармов… Они взбегают наверх и через непродолжительное время втискивают двоих захваченных врасплох полицейских в машину и уезжают. Это, конечно, поразительный случай, капля законности в море беззакония и насилия. Ведь по их законам это было Rassenschande («расовый позор») – связь с еврейкой. Но здесь это был как бы парадокс, как ироническое исключение в условиях, когда при угонах на массовые расстрелы изнасилование еврейских девушек было скорее правилом, чем исключением». Ни двухрядная ограда из колючей проволоки, ни запрет контактировать с евреями не спасали их также от банд грабителей, образовавшихся еще со времени «ночных акций». При попустительстве охраны грабители проделывали лазы в ограде гетто, проникали туда и грабили узников. Надзирал за латышской охраной гетто немецкий гауптвахмистр полиции О. Тухель, который лично убил многих евреев в гетто еще до массовых акций по его ликвидации. Вплоть до этих акций хозяйственное руководство гетто находилось в руках обер-бургомистра Риги Х. Витрока. До 28 октября в гетто была образована еврейская полиция под руководством М. Розенталя. В ней было около 80 вооруженных резиновыми дубинками молодых мужчин, задачей которых было заботиться о спокойствии, порядке и мерах по светомаскировке в гетто. «Юденрат», который еще до прибытия в июле нацистского гражданского управления был образован германской военной администрацией, продолжал действовать и в гетто в том же составе (находился в здании еврейской школы по ул. Лачплеша). «Юденрат» был учрежден для управления еврейским населением, состоял из евреев и отвечал за исполнение приказов, касавшихся евреев. Он должен был обеспечить тысячи изгнанных из своих квартир евреев жильем на территории гетто, продовольствием (нормы его выдачи для евреев составляли: 100 граммов хлеба в день и 175 граммов мяса (в основном конина) в неделю, медикаментами и пр., организовывать по требованию оккупантов рабочие команды. Председателем рижского «юденрата» был назначен адвокат М. Эльяшов, членами — врач Р. Блюменфельд, адвокаты М. Минц, И. Евельсон и др. Почти все они погибли вместе с остальными узниками гетто в первой массовой акции уничтожения 30 ноября 1941 г. При «юденрате» работала юридическая комиссия во главе с адвокатом О. Финкельштейном. Хозяйственным отделом руководил Шломович, статистическим – бывший депутат латвийского парламента С. Виттенберг, тщательно собиравший сведения об узниках гетто; он же руководил погребальным обществом «Хевра-Кадиша» («Священное товарищество»). Еще в «юденрате» были отделы: строительный, санитарный, жилищный. «Большое гетто» просуществовало всего чуть более месяца. 5 ноября в Ригу прибыл персонал обергруппенфюрера СС Ф. Еккельна, переведенного в город в качестве высшего руководителя СС и полиции в Остланде и на севере России. Он сменил на этом посту группенфюрера (генерал-лейтенанта) СС Г. А. Прютцмана, который поддерживал намерение Г. Лозе сохранить гетто и далее использовать евреев в качестве рабочей силы. Аппарат Ф. Еккельна насчитывал около 50 человек. 12 ноября сам Ф. Еккельн был вызван в Берлин, где получил лично от рейхсфюрера СС Г. Гиммлера указание ликвидировать Рижское гетто, в противоположность плану Г. Лозе, предполагавшему дальнейшее использование его узников как рабочей силы. В Ригу Ф. Еккельн прибыл около 14 ноября. Массовые убийства рижских евреев произошли 30 ноября и 8 декабря. В качестве места для их уничтожения Ф. Еккельн выбрал Румбулу – меленькую железнодорожную станцию на линии Рига-Даугавпилс, в 12 км от станции Рига, или примерно в 10 км от ворот гетто. На пригорке, в 250 м от станции, в лесу, в песчаном грунте, что позволяло легко это сделать зимой, были вырыты ямы. Руководство «земляными работами» Ф. Еккельн поручил унтерштурмфюреру СС Э. Гемикеру. 20 или 21 ноября в Румбулу были направлены 300 советских военнопленных, которые под надзором немцев и местных полицаев отрыли 6 ям. Каждая яма была 10 м в длину и 2,5-3 м в глубину (по другим данным, в длину 13-15 м, в ширину 10-12 м и в глубину 5 м). Ямы были отрыты в форме перевернутой пирамиды. С одной стороны каждой ямы для входа в нее был сделан земляной наклонный спуск. Рытье было закончено в три дня примерно за неделю до первого расстрела. Примерно 27 ноября в северной части гетто четыре квартала стали огораживать колючей проволокой. Этот забор ограничивал «малое гетто», приказ о заполнении которого был издан 28 ноября. Туда перемещались трудоспособные мужчины, а остальные якобы должны были быть отправлены в другой лагерь на более легкую работу. С собой они могли взять ношу 20 кг. Об этом гласили плакаты, извещавшие также, что это перемещение должно будет начаться 30 ноября в 6 часов утра. Отделение работоспособных мужчин от их семей произошло 29 ноября. С утра все работающие мужчины покинули гетто с рабочими колоннами. В это время евреи, оставшиеся в гетто, были отфильтрованы. Годных для работы переместили в «малое гетто». По возвращении работающих мужчин их тоже отфильтровали, отделив некоторых как непригодных к работе. В целом, в «малое гетто» были помещены около 4400 евреев мужского пола. Женщин 29 ноября на работу не посылали. Во второй половине дня был вывешен плакат, сообщавший, что тем из них, у кого есть навыки швеи, следует зарегистрироваться в «юденрате». Записались около 300 женщин. Вечером их перевели в Срочную тюрьму у железнодорожной станции Браса в Риге. Примерно 2-3 декабря к ним присоединились еще около 200 женщин. 5 декабря их привезли обратно в гетто и поместили в двух строениях через улицу от «малого гетто», на ул. Лудзас, 68-70. В дальнейшем это место стало известно как «женское гетто». Таким образом, создание трудового лагеря – «малого гетто» позволило избежать смерти в румбульских акциях до 5000 рижских евреев, главным образом мужчинам в возрасте от 16 до 60 лет. Впоследствии в «малом гетто» образовались свои общинные структуры: лазарет, которым руководил Л. Яворковский, технический отдел (руководитель – инженер С. Антоколь), еврейская полиция, баня и т.д. Старостой «малого гетто» был А. Кельман. В доме на ул. Ликснас, 26, под руководством С. Виттенберга устраивались богослужения и отмечались еврейские праздники, а в доме на ул. Лудзас, 57, перед Пасхой даже пекли мацу. В «малом гетто» имелись несколько свитков Торы. По заданию Ф. Еккельна его адъютант П. Дегенхардт трижды созывал инструктивные совещания для руководителей всех сил. Осуществлявших акции уничтожения, на которых присутствовал руководитель латышской вспомогательной полиции полковник Р. Осис. 29 ноября, во второй половине дня, Ф. Еккельн в конференц-зале Дома рыцарства (ныне здание латвийского парламента) созвал собрание офицеров, на котором информировал их о предстоящей ликвидации гетто. В тот же день местным полицаям было приказано быть готовыми на следующее утро конвоировать евреев к станции Румбула, откуда их якобы предполагалось перевезти в другое место. Полицаям был дан приказ расстреливать всех, кто отстанет от колонны либо попытается бежать. Инструктировал полицаев капитан Г. Обервиндер. Перед приказом о транспортировке евреев в Румбулу полицаям была предоставлена возможность приобрести «жидовские вещи». В охране колонн, направлявшихся в Румбулу 30 ноября и 8 декабря, участвовала примерно треть рижских полицаев, или около 500 человек. К осуществлению акции были привлечены все подразделения немецкой полиции. Численно самую большую часть (но не более двух третей) участников румбульских акций составляли местные полицаи, «команда Арайса» и другие латышские подразделения СД. При числе участников акций 1700 среди них латышей могло быть до 1000 человек. (Наиболее известные из них – В. Арайс, А. Данцкопс, Р. Осис, Г. Цукурс, Р. Штиглиц.) В румбульских акциях латышские подразделения СД и полиции играли вспомогательную роль – использовались в качестве охранников и загонщиков. Вечером 29 ноября узникам было объявлено, что на следующий день гетто будет переведено в другое место. Все они должны были быть готовы к утру и ждать во дворах с вещами. Рано утром 30 ноября в гетто на перекрестках ул. Лудзас с Лаувас и ул. Ликснас с Жиду группа мужчин проделала в ограде специальные проходы, чтобы сократить путь для выхода из гетто на ул. Маскавас и далее на шоссе, ведущее в Румбулу. Для выгона узников из домов, розыска скрывавшихся и расстрела на самой территории гетто были привлечены внешняя охрана гетто под командованием А. Данцкопса (60 рядовых охранников и 11 офицеров) и группа лиц из «команды Арайса» во главе с Г. Цукурсом, а также представители немецкой полиции порядка (М. Нойман, О. Тухель, Хесфер и др.). Они ходили от дома к дому, колотя в двери, и через полчаса возвращались к началу пути, чтобы удостовериться, что в доме не осталось ни одного еврея. Ответственным за полную очистку домов от евреев как 30 ноября, так и 8 декабря был О. Тухель. Среди узников гетто в целом преобладало неповиновение. Многие из них отказывались выходить из своих жилищ, а старые и больные просто не могли оттуда выйти. Поэтому первые акты насилия и убийства непокорных произошли в домах и у входов в подъезды, а затем на улицах. Евреи старались покинуть формировавшиеся на ул. Лудзас колонны и где-нибудь укрыться. Начавшееся в 6 часов утра 30 ноября на ул. Садовникова построение в колонны обреченных насмерть людей продолжалось вдоль всей ул. Лудзас. Колонны численностью по1000 человек (по пять в ряду) выводились через проделанные в ограде проходы с интервалом примерно в полчаса. Каждую колонну охраняли около 50 полицаев с карабинами наизготовку. Больных, калек и стариков везли в автобусах и грузовых машинах. Некоторые узники отказывались идти, уже находясь в пути. Охрана подгоняла их окриками, пинками, ударами и выстрелами. Расстреливать было приказано не только пытавшихся бежать, но и тех, кто отделился от колонны, чтобы передохнуть на обочине. Убитые оставались лежать на дороге. Среди них было много женщин с детьми и старых людей, которые не могли идти дальше. Более сильные и здоровые старались поддержать своих изможденных соплеменников, падавших вдоль обочин. Их подбирали и бросали на следовавшие за колоннами телеги и сани, запряженные лошадьми. На дороге, по обочинам и в канавах валялись брошенные вещи.
Метки: Что евреям Израиль