С истока дней среди пустынь
Два кровных брата, два врага –
Агари сын – и Сарры сын –
Вокруг тебя, Ерусалим.
(Но вряд ли Авраам-старик,
Его жена и пастухи
Могли представить хоть на миг,
Чем станешь ты, Ерусалим).
Был верен месту Исмаил –
Пустыне горькой и сухой.
Он только там овец водил –
Вблизи тебя, Ерусалим.
А вот Израиль жил пока
На фараоновых хлебах,
И ждал хорошего пинка,
Чтоб вспомнить про Ерусалим.
Пройдя сквозь дикий окоём,
Пустыню, море, Иордан,
Он проложил свой путь огнём
В твои края, Ерусалим.
Царям и Судьям срок настал,
Пока могучий Вавилон
Всех скопом в рабство не угнал,
Осиротив Ерусалим.
Когда ж от вавилонских рек
Опять прогнали их назад,
Тит, словно новый Амалек,
Сравнял с землёй Ерусалим.
От римских стен до готских орд
Они рассеялись, как дым,
И сын Агари, местью горд,
Попрал святой Ерусалим.
Бродя среди своих отар,
Он веру новую открыл,
И громкий зов «Аллах ахбар!»
Услышал ты, Ерусалим.
А те изгнанники брели,
Привычны к пыткам и кострам,
Гонимы по краям земли –
Твои сыны, Ерусалим.
Гроза тиранов и царей,
Пророки, бунтари, рабы,
Они всегда лицом к заре –
Лицом к тебе, Ерусалим.
Не знаю, как Господь хранит
Свой Невозлюбленный Народ,
Куда тот прячет свой профит –
В Нью-Йорк, в Берлин, в Ерусалим?
Но вековых событий нить
Нас учит: если ты не Гунн,
Не стоит Коэна дразнить –
За ним всегда Ерусалим.
Нелепа шапка, но под ней,
В мирке раввинов и лотков –
Густая кровь халдейских дней,
Порода, мощь, Ерусалим.
Не жди пощады, Исмаил,
Не брат, а волк к тебе пришёл,
Пришёл и город осадил –
Вернуть себе Ерусалим.
И всем народам – тяжкий гнёт
Упрёков, злобы и вражды,
Пока Израиль не взойдёт
С триумфом в свой Ерусалим.
А не сумевший оградить
Служанку от своей жены,
Взрастил на собственной груди
Твоих врагов, Ерусалим. (Р. Киплинг, перевод А. Тарна)