Еврейский календарь

1298 — (12 Хешвана 5059) В Германии результатом репрессий немецкого рыцаря Риндфлейча стали убийства 14 евреев из Хеилбронна. В тот же день отряы Риндфлейча убили единственную еврейскую семью проживавшую в Некарсу. Жертвами оказались некий Вивис, Мейлин и их дети.

1482 — (6 Хешвана 5243) В Венецию из Эрец-Исраэль вернулся Мешуллам Вольтерра

Происходил из семьи, основавшей банк в городе Вольтерра, а затем и в других городах Флорентийской республики, а также занимавшейся торговлей драгоценными камнями. Мешуллам из Вольтерры участвовал в этих семейных занятиях, интересуясь также еврейской литературой и философией. Был приближен к правителю Флоренции Лоренцо Медичи.

Первое путешествие в Эрец-Исраэль Мешуллам из Вольтерры совершил (в исполнение данного им обета), отплыв в мае 1481 г. из Неаполя на торговом генуэзском судне. Возле острова Родос судно было атаковано венецианским военным кораблем; венецианцы потребовали выдачи им евреев с их имуществом, однако экипаж генуэзского судна отразил нападение. На этом судне Мешуллам из Вольтерры достиг Александрии, где пробыл шесть дней, затем отправился в город Розетта и оттуда по Нилу — в Каир, где провел 24 дня. Путь из Каира через Синайский полуостров, Газу и Хеврон в Иерусалим занял 19 дней.

В Иерусалиме Мешуллам из Вольтерры прожил около месяца. Отсюда через Рамлу он достиг Яффы (не посетив северной части Эрец-Исраэль) и вернулся в Италию на венецианском судне в октябре того же года. Таким образом, его путешествие заняло свыше пяти месяцев.

Во время остановок в пути Мешуллам из Вольтерры записывал увиденное и услышанное в местах, где побывал. Его интересовало все, что могло занимать образованного человека того времени: особенности стран и городов, природные условия и торговля, местные обряды и обычаи, одежда, а также показанные ему рукописи и услышанные легенды, к которым Мешуллам нередко относился критически. Этот дневник, написанный на иврите (с большим количеством итальянских слов), мог служить пособием для евреев, желавших посетить Эрец-Исраэль.

Мешуллам из Вольтерры вторично отправился в Эрец-Исраэль (в частности, по делам торговли) осенью 1487 г. На одном судне с ним плыл Овадия Бертиноро. Последний сообщает, что Мешуллам был оскорблен одним из моряков-христиан (высеченным за это впоследствии) и сошел с корабля на Родосе.

Путевые записки Мешуллама из Вольтерры были впервые изданы в ежегоднике «Иерушалаим» (Вена, 1882) с примечаниями А. М. Лунца. Критическое издание, выполненное А. Я‘ари, вышло в свет под названием «Масса Мешуллам ми-Вольтерра бе-Эрец-Исраэль» («Путешествие Мешуллама из Вольтерры в Эрец-Исраэль», Иерусалим, 1948–49).

  - средневековый путешественник

1739 — (28 Тишри 5500) Погиб португальский драматург Антониу Да Силва

Известен как О Жудеу, "Еврей", родился в 1705 в Рио-де-Жанейро. Сын маррана Жуана Мендеса Да Силва, поэта и адвоката. В 1713 г. отец Да Силва с семьей переехал в Лиссабон, где несколько лет содержалась в застенках инквизиции его жена, обвиненная в тайном исповедании иудаизма. В 1726 г. Да Силва (тогда студент Коимбрского университета) был вместе с матерью арестован инквизицией по обвинению в иудаизме, хотя истинной причиной ареста послужили его сатирические стихи. После пыток и эпитимии он был объявлен покаявшимся и освобожден. Комические оперы Да Силва для театра марионеток, получившие среди публики прозвание «оперы Еврея», являются образцами жанра «низкой комедии» в португальской литературе. Его первая пьеса «Жизнь великого Дон Кихота Ламанчского и толстого Санчо Пансо» (1733) содержит сатиру на современное ему правосудие, а в других пьесах на сюжеты из истории и мифологии «Жизнь Эзопа» (1734), «Амфитрион» (1736), «Критский лабиринт» (1736), «Битва цветов» (1737) и др. он дает язвительную картину нравов португальского общества. В 1737 г. Да Силва по доносу служанки был вновь арестован вместе с матерью и беременной женой за исповедание иудаизма. Было обнаружено, что он прошел обряд обрезания, соблюдал субботу и постился не по христианскому канону. Да Силва был объявлен еретиком и, несмотря на заступничество короля Жуана V, 19 октября 1739 г. предан аутодафе. В виде особой милости Да Силва был предварительно удушен гарротой, а затем сожжен. В этот день в лиссабонском театре шла одна из его комедий. Мать и жена Да Силва погибли в тюрьме.

1781 — (30 Тишри 5542) Указ императора Австрии Иосифа Второго, разрешающий евреям заниматься всеми ремёслами, искусствами, арендовать землю для занятий с/х.

1846 — (29 Тишри 5607) Император России Николай Первый одобрил идею марсельского негоцианта Якова Исаака Алтараса о переселении из "русской" Польши части евреев в Алжир для занятий земледелием. Но дело по неизвестной причине заглохло (30 января 1873 года)

1881 — (26 Тишри 5642) Указ, по которому комиссия по устройству быта евреев России, существовавшая раньше при департаменте полиции исполнительной и успевшая только выработать проект введения метрических записей у евреев, была закрыта, а взамен ее под председательством товарища министра внутренних дел Готовцева образован был комитет для разработки материалов, собранных местными по еврейскому вопросу комиссиями, и для рассмотрения еврейского вопроса во всей его совокупности; в заседаниях этого комитета принимали участие, И. Н. Дурново, князь Цертелев и профессоры Андреевский, Григорьев и Бестужев-Рюмин. Вскоре комитет этот был закрыт и заменен "особою высшею комиссией для пересмотра действующих в Империи законов о евреях", председателем которой назначен был сначала Маков, а по смерти его в 1883 г. граф К. И. Пален.

1898 — (3 Хешвана 5659) Запись в дневнике Т. Герцля, в которой он называет встречу с Вильгельмом "Великим днём" (см. 18 октября ).

1905 — (20 Тишри 5666) Погром в Киеве

Еще в сентябре я был призван (по последней мобилизации) в качестве «прапорщика запаса полевых инженерных войск». Но на войну я не попал, так как «граф полу-сахалинский», как в насмешку называли Сергея Юльевича Витте (он отдал японцам пол-Сахалина), заключил мир. Но домой меня пока не отпускали. И я служил младшим офицером в 14-M саперном батальоне в Киеве. Накануне у меня был «выходной день», но 19 октября я должен был явиться в казармы. – Рота напра…во!!! Длинный ряд серых истуканчиков сделал – «раз», то есть каждый повернулся на правой Ноге, и сделал – «два», то есть каждый пристукнул левой. От этого все стали друг другу «в затылок». – Куда мы идем? – На Димиевку. Димиевка – это предместье Киева. Ротный, в свою очередь, спросил: – Не знаете, что там? Беспорядки? Я ответил тихонько, потому что знал. – Еврейский погром. – Возьмите четвертый взвод и идите с этим… надзирателем. Ну, и там действуйте… – приказал мне ротный. Кажется, первый раз в жизни мне приходилось «действовать»… Грязь. Маленькие домишки. Беднота. Кривые улицы. Но пока – ничего. где-то что-то кричат. Толпа… Да. Но где? Здесь тихо. Людей мало. как будто даже слишком мало. Это что? Да – там в переулке. Я подошел ближе. Старый еврей в полосатом белье лежал, раскинув руки, на спине. Иногда он судорожно поводил ногами. Надзиратель наклонился: – Кончается… Я смотрел на Него, не зная, что делать. – Отчего его убили? – Стреляли, должно быть… Тут только тех убивали, что стреляли… – Разве они стреляют? – Стреляют… «Самооборона»… Мы пошли дальше и за одним поворотом наткнулись… * * * Это была улица, по которой прошелся «погром». – Что это? Почему она белая?. – Пух… Пух из перин, – объяснил надзиратель. – Без зимы снег! – сострил кто-то из солдат. Страшная у лица… Обезображенные жалкие еврейские халупы… Все окна выбиты… Местами выбиты и рамы… Точно ослепшие, все эти грязные лачуги. Между ними, безглазыми, в пуху и в грязи – вся жалкая рухлядь этих домов, перекалеченная, пере ломанная… нелепо раскорячившийся стол, шкаф с проломанным днищем, словно желтая рана, комод с вываливающимися внутренностями… Стулья, диваны, матрацы, кровати, занавески, Тряпье… полу вдавленные в грязь, разбитые тарелки, полуразломанные лампы, осколки посуды, остатки жалких картин, смятые стенные часы – все, что было в этих хибарках, искромсанное, затоптанное ногами… Но страшнее всего эти слепые дома. Они все же смотрят своими безглазыми впадинами, – таращат их на весь этот нелепый и убогий ужас… * * * -Мы прошли эту улицу. Это что? Двухэтажный каменный дом. Он весь набит кишащим народом. Вся лестница полна, и сквозь открытые окна видно, что толпа залила все квартиры. Я перестроил людей и во главе двух серых струек втиснулся в дом… И все совершилось невероятно быстро. Несколько ударов прикладами – и нижний этаж очищен. Во втором этаже произошла паника. Некоторые, в ужасе перед вдруг с неба свалившимися солдатами, бросаются в окна. Остальные мгновенно очищают помещение. Вот уже больше никого. Только в одной комнате солдат бьет какого-то упрямящегося человека. Ко мне бросается откуда-то взявшаяся еврейка: – Ваше благородие, что вы делаете! Это же наш спаситель … Я останавливаю солдата. Еврейка причитает: – Это же наш дворник… Он же наш единственный защитник… Этот дом выходил на очень большую площадь. В окна я увидел, что там собралась толпа – не менее тысячи человек. Я сошел вниз и занял выжидательную позицию. Площадь была так велика, что эта большая толпа занимала только кусочек ее. Они стояли поодаль и, видимо, интересовались нами. Но не проявляли никаких враждебных действий или поползновений грабить. Стоят. Тем не менее я решил их «разогнать»: пока я здесь, они – ничего, как только уйду – бросятся на дома. Иначе – для чего им тут стоять. Я развернул взвод фронтом и пошел на них. В эту минуту я вдруг почувствовал, что мои люди совершенно в моей власти. Мне вовсе не нужно было вспоминать «уставные команды», они понимали каждое указание руки. Когда это случилось, – ни они, ни я не заметили, но они вдруг сделались «продолжением моих пальцев», что ли. Это незнакомое до сих пор ощущение наполняло меня какой-то бодростью. Подходя к толпе, я на ходу приказал им «разойтись». Они не шевельнулись. – На руку… Взвод взял штыки наперевес. Толпа побежала. Побежала с криком, визгом и смехом. Среди них было много женщин – хохлушек и мещанок предместья. Они оборачивались на бегу и смеялись нам в лицо. – Господин офицер, зачем вы нас гоните?! Мы ведь – за вас. – Мы – за вас, ваше благородие. Ей-богу, за вас!.. Я посмотрел на своих солдат. Они делали страшные лица и шли с винтовками наперевес, но дело было ясно. Эта толпа – «за нас», а мы – «за них»… * * * Я провозился здесь довольно долго. Только я их разгоню – как через несколько минут они соберутся у того края пустыря. В конце концов это обращалось в какую-то игру. Им положительно нравились эти маневры горсточки солдат, покорных каждому моему движению. При нашем приближении поднимался хохот, визг, заигрывание с солдатами и аффектированное бегство. Ясно, что они нас нисколько не боятся. чтобы внушить им, что с ними не шутят, надо было бы побить их или выпалить… Но это невозможно. За что?. Они ничего не делали. Никаких поползновений к грабежу. Наоборот, демонстративное подчинение моему приказанию «разойтись». Правда, разбегаются, чтобы собраться опять… Запыхавшись, я наконец понял, что гоняться за ними глупо. Надо занять выжидательную позицию. * * * Мы стоим около какого-то дома. Я рассматриваю эту толпу. Кроме женщин, которых, должно быть, половина, тут самые разнообразные элементы: русское население предместья и крестьяне пригородных деревень. Рабочие, лавочники-бакалейщики, мастеровые, мелкие чиновники, кондуктора трамваев, железнодорожники, дворники, хохлы разного рода – все, что угодно. Понемногу они пододвигаются ближе. Некоторые совсем подошли и пытаются вступить в разговор. Кто-то просил разрешения угостить солдат папиросами. Другие принесли белого хлеба. Да, положительно, эти люди – «за нас». Они это всячески подчеркивают и трогательно выражают. И этому дыханию толпы трудно не поддаваться. Ведь идет грозная борьба, борьба не на жизнь, а на смерть. Вчера начался штурм исторической России. Сегодня… сегодня это ее ответ. Это ответ русского простонародного Киева – Киева, сразу, по «альфе», понявшего «омегу»… Этот ответ принял безобразные формы еврейского погрома, но ведь рвать на клочки царские портреты было тоже не очень красиво… А ведь народ только и говорил об этом… Только и на языке: – Жиды сбросили царскую корону. И они очень чувствовали, что войска, армия, солдаты, и в особенности офицеры, неразрывно связаны с этой царской короной, оскорбленной и сброшенной. И поэтому-то и словами и без слов они стремились выразить: – Мы – за вас, мы – за вас… * * * Пришел полицейский надзиратель и сказал, что на такой-то улице идет «свежий» погром и что туда надо спешить. Мы сначала сорвались бегом, но выходились на каком-то глинистом подъеме. В это время из-за угла на нас хлынул поток людей. Это была как бы огромная толпа носильщиков. Они тащили на себе все, что может вмещать человеческое жилье. Некоторые, в особенности женщины, успели сделать огромные узлы. Но это были не погромщики. Это была толпа, такая же, как там на площади, толпа пассивная, «присоединяющаяся»… Я понял, что нам нужно спешить туда, где громят. Но вместе с тем я не мог же хладнокровно видеть эти подлые узлы. – Бросить сейчас! Мужчины покорно бросали. Женщины пробовали протестовать. Я приказал людям на ходу отбирать награбленное. А сам спешил вперед, чувствуя, что там нужно быть. Оттуда доносились временами дикое и жуткое улюлюканье, глухие удары и жалобный звон стекла. Вдруг я почувствовал, что солдаты от меня отстали. Обернулся. Боже мой! Они шли нагруженные, как верблюды. Чего на них только не было! Мне особенно бросились в глаза: самовар, сулея наливки, мешок с мукой, огромная люстра, половая щетка. – Да бросьте, черт вас возьми! * * * -Вот разгромленная улица. Это отсюда поток людей. Сквозь разбитые окна видно, как они там грабят, тащат, срывают… Я хотел было заняться выбрасыванием их из домов, но вдруг как-то сразу понял «механизм погрома» … Это не они – не эти. Эти только тащат… Там дальше, там должна быть «голова погрома», – те, кто бросается на целые еще дома. Там надо остановить… Здесь уже все кончено… * * * Вот… Их было человек тридцать. Взрослые (по-видимому, рабочие) и мальчишки-подростки… Все они были вооружены какими-то палками. Когда я их увидел, они только что атаковали «свежий дом» – какую-то одноэтажную лачугу. Они сразу подбежали было к дому, но потом отступили на три-четыре шага… Отступили с особенной ухваткой, которая бывает у профессиональных мордобоев, когда они собираются «здорово» дать в ухо… И действительно, изловчившись и взявши разбег, они изо всех сил, со всего размаха «вдарили» в окна… Точно дали несчастной халупе ужасающе звонкую оплеуху… От этих страшных пощечин разлетелись на куски оконные рамы… А стекла звоном зазвенели, брызнув во все стороны. Хибарка сразу ослепла на все глаза, толпа за моей спиной взвыла и заулюлюкала, а банда громил бросилась на соседнюю лачугу. * * * Тут мы их настигли… Я схватил какого-то мальчишку за шиворот, но он так ловко покатился кубарем, что выскользнул у меня из рук… Другого солдат сильно ударил прикладом в спину между лопатками… Он как-то вроде как бы икнул, – грудью вперед… Я думал, что он свалится… но он справился и убежал… Несколько других эпизодов, таких же, произошло одновременно… Удары прикладами, не знаю уж, действительные или симулированные, – и бегство… И все… * * * -Мы на каком-то углу. Влево от меня разгромленная улица, которую мы только что прошли, вправо – целая, которую мы «спасли». Погром прекратился… громилы убежали, оставив несколько штук своего оружия, которое мне показалось палками… На самом деле это были куски железных, должно быть, водопроводных труб. Толпа собирается вокруг нас, жмется к нам. Чего им нужно? Им хочется поговорить. У них какое-то желание оправдаться, объяснить, почему они это делают, – если не громят, то грабят, если не грабят, то допускают грабить… И они заговаривают на все лады… И все одно и то же… – Жиды сбросили корону, жиды порвали царские портреты, как они смеют, мы не желаем, мы не позволим!... И они горячились, и они накалялись. Вокруг меня толпа сомкнулась. Она запрудила перекресток с четырех сторон… Тогда я взлез на тумбу и сказал им речь. Едва ли это не была моя первая политическая речь. вокруг меня было русское простонародье, глубоко оскорбленное… Их чувства были мне понятны… но их действия были мне отвратительны. Так я и сказал: – Вчера в городской думе жиды порвали царские портреты… За это мы в них стреляли… Мы – армия… И если это еще когда-нибудь случится, – опять стрелять будем… И не вы им «не позволите», а мы не позволим. Потому что для того мы и состоим на службе у его императорского величества… чтобы честь Государя и Государства русского защищать. И этой нашей службы мы никому, кроме себя, исполнять не позволим. И вам не позволим. Это наше дело, а не ваше. А почему? А потому хотя бы, что вы и разобрать толком не можете и зря, неправильно, несправедливо, незаслуженно поступаете. Кого бьете, Кого громите?. Тех разве, кто царские портреты порвал вчера в думе? Нет – это мы по ним стреляли, а вы даже знать не ведали, когда вчера дело было… А вот теперь, сегодня, задним числом разыгрались. И кого же бьете? Вот этих ваших жидков димиевских, что в этих халупах паршивых живут? Янкеля и Мошку, что керосином торгуют на рубль в день, – что же, он портреты царские рвал, – он, да?. Или жена его, Хайка, – она корону сбросила? В толпе произошло движение. В задних рядах кто-то сказал: – Это правильно их благородие говорит. Я воспользовался этим. – Ну, так вот… И говорю вам еще раз: вчера мы в жидов стреляли за дело, а сегодня… сегодня вы хотите царским именем прикрыться и ради царя вот то делать, что вы делаете… Ради царя хотите узлы чужим добром набивать!.. Возьмете портреты и пойдете – впереди царь, а за царем – грабители и воры… Этого хотите?.. Так вот заявляю вам: видит бог, запалю в вас, если не прекратите гадости… Опять сильное движение в толпе. Вдруг как бы что-то прорвало. какой-то сильный рыжий мужчина без шапки, с голыми руками и в белом фартуке закричал: – Ваше благородие! Да мы их не трогаем! У нас вот смотрите, руки голые! Он тряс в воздухе своими голыми руками. – А они зачем в нас стреляют с револьверов? – Верно, правильно, – подхватили в разных местах. – Зачем они в нас стреляют? Я хотел что-то возразить и поднял руку. На мгновение опять стало тихо… Но вдруг, как будто в подтверждение, в наступившую тишину резко ворвался треск браунинга. Толпа взъелась. – А что!.. Вот вам… Ваше благородие, это что же?! Вы говорите… Я хотел что-то прокричать, но звонкий тенор в задних рядах зазвенел, покрывая все: – Бей их, жидову, сволочь проклятую… И к небу взмылюсь дикое, улюлюкающее: – Бей!!! Толпа ринулась по направлению выстрела. Рассуждать было некогда. – Взвод, ко мне!!! * * * -Мне удалось все же опередить толпу. Теперь мы двигались так. Передо мною была узкая кривая улочка. За моей спиной цепочка взвода, от стенки до стенки… За солдатами сплошная масса толпы, сдерживаемая каемкой тринадцати серых шинелей. Впереди раздал ось несколько выстрелов. Толпа взвыла. Я велел зарядить винтовки. Люди волновались, и дело не ладилось. Наконец справились. Двинулись дальше. Завернули за угол. Это что?. * * * Улочка выводила на небольшую площадь. И вот из двухэтажного дома, напротив, выбежало шесть или семь фигур – еврейские мальчишки не старше двадцати лет… Выстроились в ряд. что они будут делать… В то же мгновение я понял: они выхватили револьверы и, нелепые и дрожащие, дали залп по мне и по моим солдатам… Выстрелили и убежали. Я успел охватить взглядом цепочку и убедиться, что никто не ранен. Но вслед за этим произошло нечто необычно быстрое… Толпа, которая была за моей спиной, убежала другим переулком, очутилась как-то сбоку и впереди меня – словом, на свободе – и бросилась по направлению к злосчастному двухэтажному дому… * * * – Взвод, ко мне!.. Я успел добежать до дома раньше толпы и стоял спиной к нему, раскинувши руки. Это был жест – приказ, по которому взвод очень быстро выстроился за мной. Толпа остановилась. В это время – выстрелы с верхнего этажа. – Ваше благородие, в спину стреляют. Я сообразил, что надо что-то сделать. – Вторая шеренга, кругом… Шесть серых повернул ось. Но толпа пришла в бешенство от выстрелов и, видя перед собой только семь солдат (первая шеренга), подавала все признаки, что сейчас выйдет из повиновения. – Стреляют, сволочь… как они смеют?. У нас руки голые… Бей их, бей жидову! Tам-Tарарам их, перетрам– тарарам… Они завыли и заулюлюкали так, что стало жутко. И бросились. Я решился на последнее: – По наступающей толпе… и по дому… пальба… взводом!!! Серые выбросили левые ноги и винтовки вперед, и взвод ощетинился штыками в обе стороны, приготовившись… Наступила критическая минута. Если бы они двинулись, Я бы запалил. Непонятным образом они это поняли. И остановились. Я воспользовался этим и прокричал: – Если вы мне обещаете, что не тронетесь с места, я войду в дом и арестую того, кто стрелял. А если двинетесь, палить буду. Среди них произошел какой-то летучий обмен, и выделилась новая фигура, я его не видел раньше. Это был, что называется, «босяк» – одна нога в туфле, другая в калоше. Он подошел ко мне, приложил руку к сломанному козырьку и с совершенно непередаваемой ухваткой доложил: – Так что мы, ваше благородие, увсе согласны. «согласие народа», выраженное через «босяка», меня устраивало, но не совсем. Я пойду «арестовывать», Кого я оставлю здесь? Как только я уйду, – они бросятся. В это время, на мое счастье, я увидел далеко, в конце улицы, движение серых шинелей. Я узнал офицера. Это был другой взвод нашей роты. Я подозвал их, попросил встать на мое место около дома. Сам же со своим взводом обошел угол, так как ворота были с другой стороны. Но ворота оказались на запоре. Пришлось ломать замок. Замок был основательный, и дело не клеилось. Я приказываю: – Ломай замок! Но солдаты не умеют. В это время подходит фигура, кажется, тот самый, который докладывал, что они «увсе согласны» . – Дозвольте мне, ваше благородие. В руках у него маленький ломик. Замок взлетает сразу… * * * Во внутренности двора, сбившись в кучу, смертельно бледные, прижались друг к другу – кучка евреев. Их было человек сорок: несколько подозрительных мальчишек, остальные старики, женщины, дети… – Кто тут стрелял? Они ответили перебивающим хором: – Их нема… они вже убегли… Старик, седой. трясущийся, говорил, подымая дрожащие, худые руки: – Ваше благородие… Те, что стреляли, их вже нет… Они убегли… Стрелили и убегли… Мальчишки… Стрелили и убегли… Я почувствовал. что он говорит правду. Но сказал сурово: – Я обыщу вас… Отдайте револьверы. Солдаты пощупали некоторых. Конечно, у них не было револьверов. Но мое положение было плохо. Там, за стеной, – – огромная толпа, которая ждет «правосудия» . И для ее успокоения, и для авторитета войск, и для спасения и этих евреев и многих других весьма важно, чтобы «стрелявшие» были арестованы. как быть? Внезапно я решился… – Из этого дома стреляли. Я арестую десять человек. Выберите сами… Получился неожиданный ответ: – Ваше благородие… арестуйте нас всех… просим вас – сделайте милость, – всех, всех заберите… Я понял. За стеной ждет толпа. Ее рев минутами переплескивает сюда. что может быть страшнее толпы? Не в тысячу ли раз лучше под защитой штыков, хотя бы и в качестве арестованных? Я приказываю все-таки выбрать десять и вывожу их, окруженных кольцом серых. Дикое улюлюканье встречает наше появление. Но никаких попыток отбить или вырвать. Чувство «правосудия» удовлетворено. Они довольны, что офицер исполнил свое обещание. Я пишу записку: «Арестованы в доме, из которого стреляли». С этой запиской отправляю их в участок под охраной половины взвода. (Они были доставлены благополучно –я получил записку из полиции; дальнейшая судьба: через два дня выпущены на свободу. На это я и рассчитывал.) -Не помню уже, как в третьем часу дня ко мне собралась вся рота. Куда девались остальные офицеры, – не знаю. Зато появился понтонный капитан с ротой понтонеров. Наш фельдфебель разыскал нас, и теперь мы все обедали, усевшись среди разбитых рундуков. Пошел дождик, чуть темнело. Подошел фельдфебель. – Ваше благородие. Тут народ стал болтать. У него сделалось таинственное лицо. – Ну что? – Насчет голосеевского леса… -Ну?. – Что там, то есть как бы неблагополучно… – Что такое?. – Жиды, ваше благородие… – Какие жиды? – Всякие, с города… С браунингами и бомбами… Десять тысяч их там. Ночью придут сюда. – Зачем? – Русских резать… – Какой вздор!.. – Так точно – вздор, ваше благородие. Но по его глазам я вижу, что он этого не думает. * * * Я должен был бы послать донесение об этом в батальон. Но я не послал, не желая попадать в дурацкое положение. Я только поставил пост на краю предместья, -на всякий случай. Но сенсационное известие каким-то путем добежало и, по-видимому, в самые высокие сферы. * * * Вечерело… Я стоял на обезлюдевшей улице. Все куда-то попряталось. где же все эти толпы? Новая какая-то жуть нависла над предместьем. ИЗ города приближается кавалерийский разъезд. Во главе вахмистр. Я подзываю его: – Куда? – В голосеевский лес, ваше благородие. –Что там? – Жиды, ваше благородие… Значит, уже знали где-то там. Прислали кавалерийский разъезд. Ну и прекрасно. – Ну, езжай… Прошло несколько минут. Оттуда же появляется опять кавалерия. Но уже больше: пол-эскадрона, должно быть. во главе корнет. – Позвольте вас спросить, куда вы? Он остановил лошадь и посмотрел на меня сверху вниз: – В голосеевский лес. – А что там такое? – Там… Жиды… Он сказал это таким тоном, как будто было даже странно с моей стороны это спрашивать. что может быть в голосеевском лесу? – И много?. Он ответил стальным тоном: – Восемь тысяч… И тронул лошадь. Через несколько минут – опять группа всадников, то есть, собственно, только двое. Первый – полковник, другой, очевидно, адъютант. Полковник подзывает меня: – Какие у вас сведения о голосеевском лесе? – Кроме непроверенных слухов – никаких… Полковник смотрит на меня с таким выражением, как будто хочет сказать: – Ничего другого я и не ожидал от прапорщика… Проехали… Батюшки, это что же такое?. Неистово гремя, показывается артиллерия. Протягивают одно, другое, третье… Полубатарея. Ну-Ну… За артиллерией, шлепая по грязи, тянутся две роты пехоты. Ну, теперь все в порядке: «отряд из трех родов оружия». Можно не беспокоиться за голосеев. * * * Ночь черная, как могила… Не только уличных фонарей – ни одного освещенного окна. Ни одного огня в предместье. С совершенно глухого неба моросит мельчайший дождик. Я патрулирую во главе взвода. Обхожу улицы, переулки, базар… Домишки и дома стоят мрачными и глухими массивами. Еще чернее, чем все остальное, дыры выбитых окон и дверей. Под ногами на тротуарах трещит стекло. Иногда спотыкаешься о что-нибудь брошенное. Там, в этих полуруинах, иногда чувствуется какое-то шевеление. Очевидно, дограбливают какие-то гиены. Наконец мне это надоело. – Кто там, вылезай… Затихло. Я повторил приказание. Никакого ответа. Я выстрелил из револьвера в разбитое окно. – Не стреляйте, – мы вылезем… Из-под исковерканного висящего дверного жалюзи вылезло двое. Это были солдаты – запасные. – Ах, так!.. Наши!.. Мы тут разоряемся, из сил выбиваемся, ночи не спим, грабителей ловим, – а грабители вот кто! Наши же… Арестовать! Под суд пойдете… Их окружают. Пошли дальше. На одной из улиц (неразгромленной) я почувствовал нечто необычайное. Полная темнота. Но в подъездах, в воротах, в дверях, в палисадниках и садиках какая-то возня, шепот, заглушенные голоса. Если они не спят, почему не зажигают света? Почему в полной темноте они перебегают, перешептываются? что-то встревоженное, волнующееся, напряженное. что такое? По обрывкам долетающих слов ясно, что это русская улица. Почему они прячутся? На мостовую выйти как бы боятся? Я остановился и выстроил взвод поперек улицы. Поняв, что мы – солдаты, люди начинают поодиночке подбираться к нам. Я вступаю в разговор с ними. – Что тут такое, чего вы шепчетесь? – Боимся. – Чего боитесь? – Жидов боимся… Идут резать… Они облепили Нас, как пчелы матку. – Господи, ваше благородие… Уж как мы боялись… Целый день говорят, что жиды придут – десять тысяч… Вот мы подумали: уже идут… А это вы… господи, вот же не познали… – Чего же вы тут собрались все? – А так, ваше благородие, порешили, что так же нельзя даться… Вот собрались все вместе, чтобы друг другу помощь подать… Один до одного жмется… Все равно не спим… боимся… Идем по совершенно черным, но успокоившимся улицам. Единственный огонь в полицейском участке. Захожу на всякий случай. -Вижу того полковника, который тогда меня подарил презрительным взглядом за то, что я не мог ему сообщить ничего о голосеевском лесе. Я не удержался: – Разрешите спросить, господин полковник. как в голосеевском лесу? Он посмотрел на меня, понял и улыбнулся. – Неприятель обнаружен не был… Василий Шульгин "Дни"

 

1930 — (27 Тишри 5691) В Лондоне опубликована "Белая книга". Английское название - White Paper - происxодило от внешнего вида этой брошюрки. В документах было сказано, что еврейская алия вытесняет феллахов с занятых ими земель, так как использует более передовые методы сельского хозяйства, и арабы не могут с этим боротся экономическими методами. Книга рекомендовала ограничить, или совсем прекратить еврейскую алию в Палестину, хотя бы до того момента, пока феллахи не начнут использовать более передовые методы сельского хозяйства

1936 — (3 Хешвана 5697) Холокост. Командующий сухопутными войсками Вермахта издал приказ, по которому "полуевреи" не могут занимать любые командные должности в армии, а "четвертьевреи" - только в исключительных случаях.

1941 — (28 Тишри 5702) Шоа. За 2 дня, включая 20-е, уничтожены всё еврейское население Борисова - 8000 человек.

1941 — (28 Тишри 5702) Шоа. В Бердянске (Запорожская область) зондеркоманда 10а расстреляла 900 евреев. В колхозе «Пионер» (Калининдорфский район Херсонской области) убиты 84 еврея. Фельдкомендатура 240 в Днепропетровске составила отчет, в котором в частности, отмечалось: «Еврейский вопрос, поскольку речь идет только о городе Днепропетровск, можно считать решенным. К началу оккупации еще имелось около 35 тыс. евреев. Мероприятиями СД было охвачено около 15 000 евреев, около 15 000 евреев бежали в связи с этими мероприятиями и еще имеется остаток из 5000 евреев…»

1944 — (2 Хешвана 5705) Из лагеря в Латруне в Эритрею английскими мандатными властями депортированы арестованные ранее в Петах-Тикве во время полицейской облавы бойцы подпольных организация ЭЦЕЛ и Лехи, всего 251 человек.

1944 — (2 Хешвана 5705) Британское Военное министерство опубликовало официальное заявление, которое передало на весь мир на следующий день, 20 сентября: "«Правительство Его Величества приняло решение о сформировании Еврейской Бригады, которая примет участие в боевых действиях. Пехотная бригада будет сформирована на базе еврейских батальонов Палестинского полка. В настоящее время происходит передислокация личного состава для проведения необходимой подготовки перед отправкой на Театр военных действий»

1948 — (16 Тишри 5709) Недалеко от Иерусалима на месте покинутой арабами деревни Сува основан кибуц Цова

1949 — (26 Тишри 5710) Цитаты и мнения. Иорданская газета "Фалыстан" писала: "Арабские государства поддерживали арабов в их решении временно оставить дома, чтобы не мешать вторжению арабских армий".

1955 — (3 Хешвана 5716) Создано объединенное египетско-сирийское военное командование, а в октябре 1956-го, как и ожидалось, третьим членом союзнического органа управления стала Иордания. В результате Израиль оказался с трех сторон (с юга, востока и севера) окружен враждебными армиями, находящимися к тому же под единым командованием.

1973 — (23 Тишри 5734) Война Судного дня. Третья египетская армия окружена в Синае. Израильские танки в 100 км. от Каира.

1976 — (25 Тишри 5737) В приемной Президиума Верховного Совета СССР 13 евреев, пришедших узнать причины отказа в разрешении выезда в Израиль схвачены милицией, вывезены за город, избиты, а двое арестованы; освобождены из тюрьмы лишь после полуторамесячного заключения.

1983 — (12 Хешвана 5744) Вотум недоверия правительству в связи с финансовым положением в стране. Вотум недоверия объявлили фракции Кнессета Маарах и Демократический Фронт за мир, равенство и перемены.

1994 — (14 Хешвана 5755) Теракт. Шахид взорвал в Тель-Авиве автобус самого оживлённого маршрута №5. Погибли 20 человек. Шок для Израиля, воодушевлённого мирными перспективами Осло.

2006 — (27 Тишри 5767) Теракт. Грузовая машина, развозившая хлеб, была обстреляна из засады арабским террористом в Самарии недалеко от поселения Падуэль. Водитель получил ранение средней тяжести в бедро, но все-таки сумел довести автомобиль до ворот поселения.

2006 — (27 Тишри 5767) С утра на севере Израиля шли дожди, сопровождаемые грозами, в некоторых местах выпал град. К вечеру дожди усилились и распространились на центральные районы страны. В Хайфе и окрестностях с утра шли дожди с градом, в связи с чем наблюдались пробки на дорогах.

2006 — (27 Тишри 5767) Израиль. Солдаты, обследовавшие участок длиной в 300 м в районе «коридора Филадельфия», обнаружили 8 туннелей, которые использовались арабами для доставки оружия и боеприпасов. Командир одного из батальонов бригады «Гивати», участвующих в операции, подполковник Йоси Дрори, что под границей Газы с Египтом проходят десятки, если не сотни туннелей.

2006 — (27 Тишри 5767) Израиль. На торжественной церемонии на стадионе в Кейсарии тысячи бойцов пехоты расстались с черными беретами и надели пятнистые. Так завершилось создание первой за последние 25 лет новой пехотной бригады ЦАХАЛа. В бригаду "Кфир" ("Молодой лев") войшли шесть батальонов пехоты – "Нахшон", "Шимшон", "Лави", "Херув", "Духифат" и религиозный батальон "Нецах Йегуда". Ранее они были подчинены региональным бригадам и действовали в районах Хеврона, Бейт-Лехема, Шхема, Туль-Карема и Бекаа, занимаясь арестом подозреваемых, охраной блокпостов и другой антитеррористической деятельностью на Западном берегу. Первым командиром бригады стал полковник Давид Менахем, который является одним из авторов идеи объединения разрозненных батальонов в бригаду. Курс молодого бойца бригады будет включать в себя изучение арабского языка. До сих пор в ЦАХАЛе существовали четыре пехотные бригады срочной службы – НАХАЛ, "Голани", воздушно-десантная бригада и бригада "Гивати", воссозданная 25 лет назад.

2007 — (7 Хешвана 5768) Израиль. В Димоне открылся торговый центр «Перец-центр». На площади в 14000 кв.метров расположились 60 магазинов: Макдональдс, Пелефон, ACE, Fox, Delta, Оптика Гальперин, Джамп, Ренуар…. До сего дня Димона оставалась едва ли не единственным городом с населением 40 тысяч человек без современного торгового центра.

2008 — (20 Тишри 5769) Израиль. В нескольких кварталах Иерусалима произошли столкновения еврейской и арабской молодежи. В драках легкие ранения получили 6 арабов, все они госпитализированы в больницах израильской столицы. Полиция арестовала 3 молодых израильтян по подозрению в участии в нарушениях общественного порядка и в драках.

2010 — (11 Хешвана 5771) Жители кварталов «А», «Б», «Г» Беэр-Шевы - в общей сложности более 50 тыс человек остались без воды. Авария произошла при работах по прокладке новой колеи железной дороги. Экскаватор разрушил проложенную под землей трубу главного водовода. Ремонтные бригады Объединения водоснабжения города заменили поврежденный участок магистрального водовода. Во время ремонта в нескольких точках на улицах Беэр-Шевы были установлены цистерны, из которых горожан снабжали водой. В Беэр-Шеве строяла страшная жара, до 41 градуса в тени.

2014 — (25 Тишри 5775) Представитель Тель-Авивской больницы Ихилов подтвердил сообщение агентства Reuters о том, что там лечили дочь высшего лидера ХАМАС Исмаила Хании после осложнений во время стандартной медицинской процедуры в секторе Газы

2023 — (4 Хешвана 5784) Во время антитеррористической операции в арабском лагере "беженцев" Нур Шанс на северо-западе Самарии, в трех километрах к востоку от Тулькарма погиб прапорщик резерва Максим Резников подразделения "псевдоарабов" пограничной полиции (МАГАВ) в Иудеи и Самарии

2023 — (4 Хешвана 5784) Война с Газой. День тринадцатый. Весь день ракетные и миномётные обстрелы Израиля из Газы и Ливана продолжались. ЦАХАЛ отвечал. В арабском Умм эль-Фахме прошла многочисленная антиизраильская демонстрация: против действия Израиля в секторе Газа протестовали сотни местных жителей, вышедших на акцию с символикой и флагами ХАМАСа. ЦАХАЛ получил "зеленый свет" на вхождение в сектор Газа, и армия воспользуется им, когда будет готова, сообщил министр экономики Нир Баракат. По данным ЦАХАЛа, среди заложников оказались примерно 203 человека, чьи личности выяснены. Большинство из них живы. Среди похищенных не менее 30 детей и подростков и от 10 до 20 пожилых израильтян. Среди пропавших без вести числятся от 100 до 200 человек – их местонахождение на данный момент неизвестно. В результате совместных усилий сотрудников израильской полиции, специалистов ЦАХАЛа и добровольцев ЗАКА в лагере Шура опознаны 742 гражданских лица, ставших жертвами нападения ХАМАСа на южные населенные пункты Израиля в первые дни войны. Правительство Израиля утвердило решение об эвакуации потерявших кров жителей Ашкелона. Речь идет о примерно 24 тысячах человек, которых переселят в гостиницы как минимум на 15 дней. Египет объявил об открытии коридора доставки гуманитарной помощи в сектор Газа через пункт пропуска "Рафах"

2023 — (4 Хешвана 5784) Министерство внутренней безопасности США (DHS) объявило о вступлении в силу безвизового режима для граждан Израиля

2024 — (17 Тишри 5785) День войны (379-й)

В больнице умер старшина резерва Ишай (Нетанель) Гринбаум, 38 лет, из Лода, боец 5030-го батальона 288-й бригады "Алон", был тяжело ранен 9 октября в бою на юге Ливана в бою на севере сектора Газы погибли бойцы 52-го батальона 401-й бронетанковой бригады "Иквот а-Барзель"старший сержант Офир Беркович, 20 лет, из Модиин-Макабим-Реут, сержант Элишай Юнг, 19 лет, из Димоны. В том же бою тяжело ранен офицер этого батальона; на границе с Ливаном тяжелое ранение получил офицер 53-го батальона 188-й бронетанковой бригады "Барак"

в 10:35-10:37 предупреждения о ракетном обстреле сработали во многих населенных пунктах на северной границе. Было зафиксировано 35 запусков ракет из Ливана, часть сбили, несколько упали

в 10:22-10:23 предупреждения о ракетном обстреле сработали в Верхней и Центральной Галилее и в районе Хайфского залива. Сирены прозвучали в Крайот, Нешере, Хайфе. Было зафиксировано 20 запусков ракет из Ливана, часть удалось сбить, несколько упали. Прямое попадание ракеты в автомобиль в Кирьят-Ате. Машина загорелась. Также был причинен ущерб зданию. Служба скорой помощи МАДА сообщила о пятерых пострадавших

в 10:09 был обстрелян север Голанских высот.

в 08:52-08:53 и 10:02 предупреждение о ракетном обстреле сработало в Мисгав-Аме.

в 08:16 за последний час на территорию Израиля проникли три беспилотника из Ливана. Два из них были сбиты, третий врезался в здание в Кейсарии

в 08:02-08:03 предупреждения о ракетном обстреле сработали в Хайфе, Тират-Кармеле и других поселениях в районе Хайфского залива, а также в районах Вади-Ара и горы Кармель. Был зафиксирован запуск одной ракеты из Ливана, которая упала на открытой местности

в 07:44 полиция сообщила о взрыве беспилотника в Кейсарии, обстрелян мошав Яара в 07:18 сирены в связи с ракетным обстрелом прозвучали в Нижней Галилее, в том числе в Тверии, и на юге Голанских высот. Несколько ракет упали в озеро Кинерет в 06:54-07:08 предупреждения о проникновении беспилотников сработали во многих поселениях на северной границе, в Верхней Галилее и в районе Хайфского залива. Сирены прозвучали в Нагарии, Акко, Крайот в 06:18-06:19 предупреждения о проникновении беспилотников сработали в шести населенных пунктах округа Шарон. Это была ложная тревога в 03:35 сигнал тревоги в связи с проникновением дронов прозвучал на севере Голан. Был обнаружен беспилотный летательный аппарат, запущенный из Сирии, зафиксировано его падение

в 01:17 предупреждение о ракетном обстреле сработало в Малькие, в 00:31 — в Кирьят-Шмоне, Манаре и Маргалиот

израильские военнослужащие разрушили четыре подземных бункера, обнаруженных бойцами 8-й бронетанковой бригады и саперного спецподразделения "Яхалом", действующими под командованием штаба 91-й дивизии. Бойцы захватили подземные сооружения в ходе боевого рейда, ликвидировав десятки террористов, охранявших подступы к ним. 50 входов в туннели были расположены в жилых домах, школах и мечетях. Там имелись схроны с большим количеством оружия и боеприпасов: мины, противотанковые и зенитные ракеты, гранаты, РПГ, пулеметы, автоматы Калашникова, средства связи, оборудование для оптического наблюдения и усовершенствованные прицелы. Также под землей находился штаб "Радуана" – спецназа "Хизбаллы": жилые комнаты для личного состава, мотороллеры, подготовленные для вторжения в Израиль. Для того, чтобы заминировать и уничтожить все вышеперечисленное, саперам 8-й бригады, "Яхалома" и северного военного округа понадобилось около 100 тонн взрывчатки