Еврейский календарь

1773, 28 июня — (7 Таммуза 5533) Ещё один указ Императрицы Австрии-Венгрии, подтверждающий запрет евреям Галиции вступать в брак без разрешения властей.

1773, 24 ноября — (9 кислева 5534) Родился Рабби Дов-Бер

Его отец — рабби Шнеур-Залман из Ляд, мать — раббанит Стерна.В течение четырнадцати лет прошедших со свадьбы Алтер Ребе, состоявшейся в 5520 году, у него рождались лишь дочери. Приехав к своему учителю Магиду из Мезерич, Алтер Ребе попросил благословения на рождение сына. Магид сказал ему, что рождения мальчика удостаиваются принятием гостей. Перед своим уходом из мира Магид вызвал к себе Алтер Ребе и раскрыл ему порядок трапезы, которую устраивают в первую Субботу после рождения мальчика в доме его родителей. После этого он сказал, что скоро у Алтер Ребе родится сын и попросил назвать его своим именем. Через год у Алтер Ребе родился сын и он назвал его по имени учителя в соответствии с его указанием. После ухода из жизни Алтер Ребе 24 тевета 5573 года, Мителер Ребе несколько месяцев провел на Украине в городе Кременчуге. Украинские хасиды просили, чтобы он поселился на там постоянно. В противовес этому, хасиды Белоруссии отправляли к Ребе делегации с просьбами о том, чтобы он основал место своего проживания среди них. В конце концов, верх взяли белорусские хасиды и после праздника Шавуот Ребе оставил Кременчуг и отправился в Белоруссию.В понедельник, 18 элула, Ребе, а вместе с ним тысячи хасидов, добрались до местечка Любавичи, где и основал Ребе место своего постоянного проживания. Приехав в Любавичи, Ребе отправился на пустое место — дома, стоявшие там, сгорели за два года до этого — и там сказал: 58 лет назад, когда Алтер Ребе было 10 лет, и он учился у цадика хасида Иссахар-Дова, это происходило в синагоге, которая стояла на этом участке. Когда я готовился к этой поездке, сказал мне отец мой, Алтер Ребе, чтобы по приезде в Любавичи я основал место проживания своего именно в этом месте, и благословил город проживания руководителей Хабада долгими днями и годами. А причину, согласно которой такой маленький город, как Любавичи, был избран столицей Хабада, объясняет Ребе Раяц:Любавичи неспроста были предназначены для того, чтобы занять столь значимое место в жизни скрытых праведников, а позже в жизни раббеим и хасидов Хабада. Для людей одухотворенных, Любавичи по причине своего особого географического положения, были местом в особой степени подходящим для того, чтобы отделиться от внешнего мира, и полностью предаться Торе и Служению Всевышнему, или для начала новой жизни, основанной на традиционном чистом фундаменте Торы.Около 102 лет Любавичи служили местом проживания четырех поколений руководителей Хабада и центром хасидизма Хабад для сотен тысяч хасидов, проживавших на территории России и в других странах. Рабби Дов-Бер с семьей жил в одном доме с отцом. Он отличался изумительной способностью концентрировать внимание: когда он изучал Тору или молился, окружающий мир переставал для него существовать. Однажды, когда рабби Дов-Бер был погружен в Тору, его ребенок, спавший в колыбели в той же комнате, выпал из кроватки и заплакал. Отец не услышал его плача, а дедушка — Алтер Ребе, находившийся в кабинете на втором этаже и тоже погруженный в занятия, услышал детский плач. Он прервал занятия, спустился на первый этаж, поднял ребенка, успокоил его и уложил спать. Отец младенца по-прежнему ничего не замечал. Впоследствии Альтер Ребе сделал замечание сыну: Каким бы возвышенным предметом человек ни занимался, он не должен оставаться глухим к плачу ребенка. Эта история иллюстрирует один из основных принципов ХаБаДа — услышать плач попавшего в беду еврейского ребенка. Это может быть и младенец, и школьник, ВЫПАВШИЙ ИЗ КОЛЫБЕЛИ подлинного еврейского образования, и взрослый человек, еврейское самосознание и образование которого находятся на младенческом уровне. Души этих ДЕТЕЙ плачут, ибо они живут в духовной пустоте, иногда даже не сознавая этого. Каждый еврей, как бы ни был он погружен в самые благочестивые занятия, должен услышать их плач. Ибо нет ничего важнее, чем помочь такому ребенку вернуться в свою еврейскую колыбель. Мителер Ребе был заключен в тюрьму в результате доноса, основным содержанием которого было то, что он отправляет деньги в Землю Израиля. Для подтверждения доноса составители подделали письмо Ребе, говорящее о направлении средств в Святую Землю. Мителер Ребе доказал следователям, что написанный на него донос основан на лжи, а все средства, отправляемые им в Землю Израиля, предназначаются для бедных. Подобно этому, он указал на то, что представленное письмо являлось подделкой. После того, как следователи довели до губернатора ответы Ребе, тот попросил, чтобы Ребе привели к нему вместе с теми, кто на него донес, дабы выслушать доводы каждого из них и узнать, кто прав. Ребе оделся в белые субботние одежды и на роскошной карете отправился к губернатору округа. Вид его был подобен ангелу Всевышнего воинств. Поначалу хасиды опасались, что великолепие Ребе возбудит гнев губернатора. Но случилось иначе. Красота и великолепие Ребе снискали милость в глазах губернатора. Губернатор оказал Ребе великие почести и велел принести кресло для того, чтобы Ребе сел.После этого прибыл доносчик и стал излагать свои доводы. Выступая, доносчик называл Мителер Ребе РЕБЕ. -Смотрите, — обратил внимание губернатора Мителер Ребе, — он говорит, что я лгун и бунтовщик, и в то же время называет меня РЕБЕ. Доносчик из Витебска не знал, что ответить, речь его окончательно смешалась, пока, наконец, губернатор не сказал ему: Хватит лаять! Доносчик, поникнув головой, ушел оттуда с позором, а Ребе — с великим почетом. Когда наступил месяц кислев — месяц освобождения — тот месяц, в котором Алтер Ребе был дважды освобожден из своего заключения, на десятый день этого месяца Мителер Ребе отправил губернатору через своих сыновей просьбу об освобождении. Представ перед губернатором, сыновья Ребе расплакались от душевной горечи. Губернатор зачитал прошение и сказал им: Зачем вы плачете? Идите с миром по своим домам, поскольку отец ваш вышел из своего заключения. Так и произошло. Когда сыновья Мителер Ребе вернулись в дом, где находился в заключении их отец, приказ губернатора о его освобождении уже был получен. Этот приказ указывал охранникам оставить дом, и дом сразу наполнился многочисленными хасидами. Мителер Ребе освободился из своего заключения десятого кислева, и рассказывают, что известие об освобождении пришло в субботний день девятого кислева, в то время, когда Ребе стоял и читал лекцию по хасидизму. В середине Ребе прервался и сказал: Ша! Освободите помещение! Здесь отец! Во время одной из своих поездок рабби Дов-Бер остановился на постоялом дворе в небольшом городке. Лето подходило к концу, стояла хорошая погода, и Ребе решил задержаться здесь на неделю. Когда об этом узнали многие его местные последователи, около гостиницы собралась большая толпа хасидов — все они хотели попасть на йехидут — встречу наедине с Ребе, во время которой хасид обнажает душу перед Ребе и получает от него наставления по всем проблемам — как материальным, так и духовным. Несколько дней подряд Ребе проводил йехидут. Однажды днем, когда сотни людей толпились в очереди, чтобы попасть на йехидут к Ребе, он неожиданно попросил закрыть дверь в свою комнату и прекратил принимать посетителей. Хасиды, стоявшие во дворе в ожидании своеи очереди, решили, что Ребе просто утомился от бесед с таким количеством людей и хочет сделать небольшой перерыв, а потом снова начнет йехидут. Прошло полчаса. Реб Залман, личный помощник Ребе, вышел из комнаты Ребе в большом волнении, с глазами, красными от слез, и прошептал что-то стоящим рядом старейшинам-хасидам. Услышав его слова, старейшины выказали озабоченность, их лица побледнели от тревоги. Волна горечи прошла по рядам ожидающих хасидов, хотя никто из них не знал, в чем дело. Час или два спустя несколько особо известных хасидов вошли в дом Ребе и услышали за дверью его голос. Ребе читал у себя в комнате Теилим (Псалмы), но читал так, будто он изливал душу, переполненную страданием, с рыданиями в голосе. Огорчение и сострадание стоящих за дверью хасидов были беспредельными. Кто-то потерял сознание, но никто из них не имел ни малейшего представления о том, почему Ребе вдруг посреди дня прекратил прием посетителей и впал в такое глубокое отчаяние. Ребе так ослабел от прочитанных псалмов, что ему пришлось на часок прилечь отдохнуть перед дневной молитвой, которую на сей раз он читал так, как это делается только в Десять Дней Раскаяния. Позднее, выступая перед хасидами, Ребе особо подчеркивал необходимость самого глубокого раскаяния. На следующий день Ребе был так слаб, что не мог встать с постели, но уже через день он снова начал проводить йехидут. Спустя несколько дней один старейший хасид, особенно близкий к Ребе, попросил его объяснить причину такого необычного поведения. При упоминании об этом инциденте Ребе мгновенно погрустнел и сказал: -Когда мои последователи приходят ко мне на йехидут со своими горестями и духовными болезнями, мне нужно ощутить сочувствие к каждому из них. Мне нужно найти хотя бы слабое мерцание, бледную тень чего-то похожего в собственной душе; я не могу давать им советы и наставлять, как им исправить и искупить свои грехи, пока я не исправлю бледную тень их грехов в собственной душе. В тот день на прошлой неделе пришедший на йехидут хасид обнажил передо мной свое сердце, — и я был потрясен. Я не мог найти в своей душе, да простит мне Б-г, даже тени от тени такого греха — или даже чего-то отдаленно похожего. Тогда я подумал, что, возможно, я не могу найти в себе следов этого греха потому, что это скрытый и неявный порок, погребенньй в самой глубине моей души! Эта мысль потрясла меня и подвигла к раскаянию и возвращению к Б-гу в самых глубинах моего существа-. Место захоронения Мителер Ребе в г. Нежин Мителер Ребе постоянно говорил, что боится 5588 года, что существуют намеки в отношение недобрых решений на этот год, и начал намекать хасидам в отношении своего ухода из мира в этом году. Однажды сказал он хасидам: -Отцу моему было 54 года, когда второй раз он был забран в Петербург. С Небес ему предложили на выбор: страдания или уход из мира, и он выбрал страдания. Очевидно, оставил он мне второй выбор...- Так и случилось. Мителер Ребе ушел из мира в возрасте пятидесяти четырех лет. На Рош а-Шана и Йом-Кипур 5588 года Мителер Ребе отправился в Гадяч на могилу своего отца, Алтер Ребе. Там собралось большое количество хасидов. Будучи в Гадич, Мителер Ребе сказал хасидам: Добился я от своего отца, чтобы он освободил меня от должности Ребе. Наверняка речь идет о том, что Ребе собирается отправиться в Святую Землю, решили хасиды, и сказали ему: Как же оставят нас, как скот без пастуха?! Ответил им Мителер Ребе: Зять мой, рабби Менахем-Мендель — находится с вами, и он будет вам верным пастухом.По окончании праздников, находясь по пути возвращения в Любавичи, Мителер Ребе тяжело заболел и был вынужден задержаться в городе Нежин. Были приглашены крупные врачи, и все они заявили, что от болезни Ребе нет лекарства. Болезнь Ребе нарастала изо дня в день. Когда прикасались к нему, он терял сознание. Так продолжалось вплоть до месяца кислев. В кислеве, за неделю до ухода Ребе, ему нанесли визит врачи и застали его лежащим почти без жизни. Восьмого кислев он хотел написать комментарий по идеям Хануки, но после этого сказал: Весь мир находится в беде, а я так наслаждаюсь?! — и перестал писать. Ребе сказал хасидам, чтобы те шли по домам и были веселы. Сказали ему хасиды: Скоро десятое кислева, день радости освобождения нашего Ребе. Тогда время радости, но сейчас что за радость? Ответил им Мителер Ребе: Несмотря на это, идите и сделайте так, как я сказал. Ночью, девятого кислева, Ребе многократно терял сознание, и каждый раз удавалось вернуть его к жизни. Последний раз, когда он потерял сознание, пробудить его не смогли. В доме поднялся великий плач. Явились все жители города и увидели, что нет в нем духа жизни. Однако хасиды подошли к нему и сказали: Зачем наш Ребе пугает нас? Неужели не слышал он голоса плача? Ребе посмотрел в их сторону и сказал: Слышал я голос, произносящий Что нужно этой душе в этом мире!. После этого велел он одеть его в белую рубашку, и одел белое, и закутался в белое, подобно ангелу Всевышнего воинств. Лицо его покраснело, и он начал говорить добро про общину Израиля. После этого сказал он хасидам, чтобы были веселы этой ночью, потому что радость смягчает суды, и приготовился говорить хсидус. И наполнился дом светом и радостью, и все думали, что теперь Ребе возвратится к силе своей. И начал он объяснять стих -За Всевышним идите-. Он говорил с великим жаром и несколько раз спросил в середине: засветило ли уже утро? Перед утренней зарей он закончил словами -Потому что с тобой источник жизни, от жизни самой жизни-, — и моментально вылетел дух его и душа его. -В один узел связался я с ним, Святым, благословен Он- Его зять, Цемах-Цедек сказал: Такого ухода из мира не находим мы со дня ухода из мира Рашби, ушедшего в середине произнесения Торы.В день, когда исполнилось ему 54 года, умер он и приложился к народу его. И осуществился в отношении него стих -Число дней твоих сделаю полным- в отношении которого сказали благословенной памяти мудрецы: Святой, благословен Он, делает полными годы праведников с точностью до дня. В тот же день он был похоронен в городе Нежин, и день первого его освобождения — десятое кислева, который должен был быть праздником, превратился в день тяжелого траура для хасидов и для общины Израиля.

 («Мителер Ребе» — Средний Ребе), раввин, второй руководитель любавичского движения

1774, 26 апреля — (15 Ияра 5534) Умер Моисей Линдо (Moses Lindo) - один из богатейших плантаторов Южной Каролины. Специализировался на выращивании индиго и создании на основе этого растения краски. Был крупным специалистом в деле производства и применения краски индиго. В 1762 году назначен на пост эксперта и генерал-инспектора производства краски индиго, красителей и лекарств Южной Каролины, поддерживал тесные отношения с Эмануэлем Мендесом да Костой - библиотекарем Королевского общества и одним из выдающихся естествоиспытателей своего времени.

1775, 11 января — (19 Тевета 5536) Впервые в США еврей - Фрэнсис Сальвадор - был избиран на государственную должность. Это произошло в штате Южная Каролина.

1775, 22 января — (21 Швата 5535) Изгнание евреев из Варшавы. Вообще-то жить им там не разрешалось, но визиты по делам Сеймовая конституция дозволяла, мотивируя "общею пользою и ослаблением дороговизны товаров". Образовался даже посёлок, т. н. Новый Иерусалим, где евреи селились для временного пребывания в городе. Но в конце концов их "попросили" и оттуда, квартиры разорили, товары конфисковали и продали

1775, 20 апреля — (20 Нисана 5535) Обнародован ЭДИКТ О ЕВРЕЯХ

Собранный из разных канонов и булл, весь змеиный яд римского католицизма сосредоточился в 44 параграфах этой -конституции гетто-. Евреям нельзя жить вне гетто; днём они могут выходить по своим делам в город, но ночевать там строго запрещается, под опасением штрафа и телесного наказания. Привратники у ворот еврейского кватрала не смеют пропускать туда никого и выпускать оттуда после часа ночи. Вне стен гетто не должно быть еврейских магазинов; только в редких случаях разрешаетс открывать торговлю вне гетто, неподалёку от него. В дачных окрестностях города евреям нельзя жить ни под каким предлогом, даже для того, чтобы подышать чистым воздухом. Еврею нельзя ездить по Риму в карете. Евреи обоего пола обязаны носить постоянно и повсюду, в гетто и вне его, -знак желтого цвета, для отличия от других-; мужчины пришивают этот жёлтый кусок материи к своим шапкам, а женщины носят его на головном уборе, причём тем и другим запрещено накрывать этот знак шалью или повязкой; еврей же, выходящий из дому в обычной, а не -форменной- фуражке, должен носить её в руках и ходить с непокрытой головой; за нарушение сих законов установлены строжайшие кары, -по усмотрению-. Евреям запрещается: продавать христианам мясо и молоко, давать им пасхальный хлеб (мацу), нанимать их в слуги и кормилицы, приглашать повивальную бабку из христиан, вводить христиан в свои синагоги, есть, пить и играть с ними, даже беседовать с ними в домах, трактирах и на улицах, - под страхом телесных наказаний и штрафов для обеих сторон. Особенно охранялись от -тлетворного- влияния обитателей гетто их несчастные братья, сёстры и дети, попавшие в сети католических миссионеров и содержавшиеся, как в тюрьме, в -доме катехуменов- (приготовляемых к крещению). Никому из евреев не разрешалось приближаться к домам катехуменов и к церкви Благовещения св. Марии в Риме, под опасением штрафа в 300 скуди, ссылки на галеры -и прочих телесных наказаний, по усмотрению-. Вздёргивание на -столб для пыток- грозило всякому еврею, приютившего у себя беглого катехумена или неофита из своих соплеменников. За склонение же их к иудейству виновный подвергался тюремному заключению, конфискации имущества или ссылке на галерные работы. Узда наложена и на интимнейшую духовную жизнь еврея. Восемь яростных параграфов направлены против -безбожных, осуждённых талмудических, каббалистических и прочих книг, полных заблуждений и хулы против таинств христианства-. Такие книги то есть все еврейские книги, кроме молитвенников и Библии запрещается евреям держать у себя, читать, продавать, дарить, и так далее. Еврей не вправе ввозить, покупать или принять в дар какую бы то ни было книгу на еврейском языке, не отдав её предварительно на цензуру Pater Maestro апостолического двора в Риме, епископам и инквизиторам в других местах, под страхом семилетнего заключения в тюрьме. Издевательством над священнейшими чувствами человека является запрещение евреям хоронить своих мертвецов с церемониями, чтением псалмов и зажженными свечами, ставить надгробные памятники на могилах своих покойников и помещать там надписи. Новые синагоги в гетто строить нельзя, но и ремонтировать старые запрещено. В христианские праздничные дни жители гетто могут работать в своих домах лишь при закрытых дверях. Раввин не имеет права носить костюм, присвоенный духовенству, а должен одеваться, как мирянин. Раввины обязаны принимать меры, чтобы на проповедях католических миссионеров присутствовало установленное число евреев, ибо -проповедь наилучшее средство для обращения евреев-. В заключение, папа повелевел настоящий Эдикт о евреях, для лучшего ознакомления с ним, расклеить на улицах и площадях Рима и в синагогах гетто. 20 апреля 1775 года это приказание было исполнено и жители Рима толпились вокруг громадных плакатов, заключавших параграфы папской -конституции для евреев-.

(Editto sopra gli Ebrei) папы Пия VI.

1775, 16 мая — (16 Ияра 5535) В возрасте 72 лет умер Фейтель-Гейне Эфраим - ювелир, служил при прусском дворе. Фридрих-Вильгельм I назначил его управляющим монетным двором; в этой должности он оставался и в царствование Фридриха Великого, который относился к нему с большим вниманием. Будучи шурином Давида Френкеля, избранного в 1743 году раввином Берлина, Эфраим содействовал развитию берлинской общины. Около 1774 года был основан бет-га-мидраш, долгое время существующий под названием Veitel-Heine Ephraim’sche Lehranstalt in Berlin

1775, 16 июня — (18 Сивана 5535) Родился знаменитый американский еврейский филантроп Иуда Туро

Сын хаззана синагоги «Иешу'ат-Исраэль» Айзека (Ицхака) Туро (умер в 1783 г.). В результате войны за освобождение колоний семья ушла с англичанами в Нью-Йорк, а в 1782 г. на Ямайку. После смерти мужа мать Туро с четырьмя детьми поселилась в Бостоне у брата, богатого коммерсанта, со временем привлекшего племянника к своей деятельности. В 1801 г. Туро переселился в Новый Орлеан. Порт, находившийся в то время в руках испанцев, был вскоре передан Франции и в дальнейшем продан ею США. Население города быстро росло, торговля развивалась, и дела Туро процветали. В 1815 г. Туро как доброволец участвовал в сражении под Новым Орлеаном и был серьезно ранен. Жизнь Туро спас Р. Шеперд, коммерсант, ставший впоследствии его душеприказчиком. В этот период Туро не интересовался еврейством и общественной деятельностью и замкнулся в кругу немногих близких друзей (его дела, однако, продолжали процветать: он удачно покупал недвижимость, не занимался биржевыми спекуляциями и вел очень скромный образ жизни). Из состояния равнодушия Туро вывел Г. Курсхедт (Керсхид), прибывший в Новый Орлеан в 1839 или 1840 гг. и основавший еврейскую общину Нефуцот-Иехуда. Туро, ранее дававший еврейским учреждениям лишь умеренные пожертвования, приобрел старую Епископальную церковь и передал ее общине Курсхедта. Согласно завещанию Туро, большие суммы оставались еврейским общинам Нового Орлеана, еврейской больнице, основанной им и получившей впоследствии его имя, синагоге Ньюпорта, нуждающимся евреям в Эрец-Исраэль (распределял средства М. Монтефиоре), а также общинам и учреждениям свыше 15 городов в США. Значительные суммы получили и нееврейские организации Нового Орлеана, Бостона и Ньюпорта. Были планы поставить памятник Туро, но этому помешала вспыхнувшая гражданская война. В 1860 году Иуда Туро воплощает в жизнь строительство Мишкенот Шаананим, первого еврейского квартала за стенами старого города в Иерусалиме. В результате активного строительства по обе стороны городских стен Иерусалима, облик города сильно меняется: популяция населения значительно увеличивается и количество евреев быстро растёт. Умер Туро в Новом Орлеане 13 января 1854 года

 .

1775, 28 сентября — (4 Тишри 5536) Аарон Исаак, резчик по камню, стал первым евреем, которому был предоставлено право жить в Швеции. Через три года в Швеции обосновались уже 40 семей.

1777, 18 января — (8 Швата 5537) Умер Раввин Шалом Шараби, известный под именем RaShaSH. Молодым человеком иммигрировал в Эрец-Исраэль. Был быстро отмечен за благочестие и способности, особенно в области еврейской мистики, назначен деканом знаменитого учебного центра каббалы в Старом городе Иерусалима, Yeshivat га-Mekubbalim. Является автором многих работ, в основном основанных на учении великого кaббалиста, раввина Исаака Лурия. Мистические произведения Шабари изучаются кaббалистами и по сей день. Он также считается одним из главных авторитетов в традициях и обычаях йеменских евреев.

1777, 7 сентября — (5 Элула 5537) Первое восхождение хасидов в Святую Землю во главе с раввином Менахем-Мендлом из Витебска после херема Виленского гаона. Хасидским центром в Палестине стала Тверия. Подробнее

Алия большой группы хасидов из Белоруссии и Литвы в 1777 году не была первым переселением хасидов в Землю Израиля. Уже при жизни основателя хасидизма, Баал Шем Това, в разгар его деятельности между 1740-1760 годами многие хасиды из круга его соратников и учеников переезжали в Эрец Исраэль, часть из них - по его непосредственному указанию. Среди них были его зять - рабби Авраам-Гершон из Китова, рав Нахман из Городенки и многие другие. Некоторые из хасидов тщательно готовились к восхождению в Святую Землю и даже отправились в путь, но по разным причинам не достигли Эрец Исраэль. Так и не удалось попасть туда самому БеШТу. Не добрался до Земли Израиля и его ближайший ученик - рабби Яаков-Йосеф, Магид из Полонного. До 1777 года восхождение в Землю Израиля совершали только одиночки или очень небольшие группы. Многие из переселенцев относились не к кругу Баал Шема, а к движению хасидов-аскетов - его предшественников. Например, среди уехавших был ряд членов закрытого каббалистического общества "Клойз», которое существовало в первой половине 18-го века в городе Броды в Галиции. Некоторые из них, как рабби Гершон из Китова, впоследствии присоединились к учению БеШТа. Принципиальное отличие алии белорусских хасидов 1777 года от всего, что ей предшествовало, заключалось в ее массовости. На этот раз во главе переселения стояли авторитетные лидеры хасидизма. Иными были и последствия алии: хасидам удалось создать уникальную общину в Эрец Исраэль, которая просуществовала до нашего времени, несмотря на все тяготы и невзгоды, выпавшие на долю первопроходцев. Было несколько причин белорусской алии - как внешних, так и внутренних. В 1773 году умер рабби Дов-Бер из Межерича, ученик и наследник Баал Шем Това, бывший при жизни главой всех хасидов. Это привело к исчезновению централизованного руководства в хасидском движении и к созданию небольших хасидских дворов с учениками рабби Дов-Бера во главе. Кроме того, за год до смерти рабби Дов-Бера было создано и стало набирало силу движение оппозиции хасидизму - так называемых "митнагдим", которых возглавил сам Виленский Гаон - рабби Элиягу из Вильно. Это сопротивление не смогло помешать массовому распространению хасидизма на просторах Украины и Галиции, но было весьма ощутимым в Литве и Белоруссии. Ученикам рабби Дов-Бера - рабби Шнеур-Залману из Ляд, рабби Менахем-Мендлу из Витебска и рабби Аврааму а-Коэну из Калиска - приходилось особенно трудно в областях, граничащих с Литвой. Они делали попытки примириться с Виленским Гаон и даже ездили к нему, но по ряду причин ни примирение, ни встреча не состоялись. Кроме прочего, еврейские общины страдали от политических потрясений, происходивших в Польше, которую в буквальном смысле слова раздирали на части соседние государства. На территории некогда великой Речи Посполитой воцарилась анархия. Именно в это время и родилась идея переезда. Была поставлена цель - основать в Земле Израиля крупный центр хасидизма, который сможет оказывать влияние на диаспору, опираясь на святость Эрец Исраэль. Три вышеупомянутых хасидских лидера возглавили переселенцев. Однако у границ Валахии один из них, рабби Шнеур-Залман из Ляд, повернул назад - видимо, опасаясь оставлять хасидов Белоруссии и Литвы без духовного руководства в тяжелой ситуации. Переплыв Черное море на кораблях и высадившись в Кушту, хасиды пересели на другой корабль и через некоторое время оказались в Эрец Исраэль. Вся дорога, начиная от выезда из Белоруссии и до прибытия в порт Акко, заняла пять месяцев. В пятый день месяца элул более трехсот хасидов из Белоруссии ступили на Святую Землю. В конце 18-го века в Земле Израиля насчитывались считанные очаги еврейской жизни. Переселенцы не могли поселиться в Иерусалиме, так как там не было места для нового большого поселения. Такая же ситуация была и в Хевроне. Тогда хасиды из Белоруссии остановили свой выбор на поселениях Галилеи, где осело большинство переселенцев времен Баал Шем Това. Больше всего для основания нового поселения подходил город Цфат - древняя столица Каббалы, где жили и учили рабби Моше Кордоверо и великий Аризаль. Неподалеку от Цфата находилась и гора Мерон - место погребения рабби Шимона Бар Йохая, создателя книги Зогар. В то время Цфат переживал последствия мощнейшего землетрясения 1760 года, которое практически разрушило город до основания. Те немногие, кто пережил землетрясение, не могли своими силами восстановить город. Правитель области, резиденция которого находилась в Акко, был заинтересован в восстановлении города и знал, что сможет это сделать только с помощью свежих сил новых поселенцев. Он всячески поощрял намерение хасидов осесть в Цфате, освободил их от налогов, ограничил по отношению к ним власть местного правителя и бесплатно выделил целые кварталы под застройку. Разумеется, турецкий наместник делал все это не от большой любви к евреям, а понимая, что в будущем восстановленный город сможет стать источником для дополнительных доходов. Поселенцы мечтали лишь о том, чтобы спокойно жить, обрабатывать землю и изучать Тору. Их мечтам не суждено было исполниться. Тяжелая экономическая ситуация в Эрец Исраэль катастрофически отразилась на материальном положении новоприбывших, которое и так было подорвано расходами на переезд. Почти сразу же после прибытия поселенцы были вынуждены отправить посланника к собратьям в Европу с просьбой о финансовой помощи. Посланником был избран рабби Исраэль, сын рабби Переца из Полоцка. В его обязанности входила организация упорядоченного сбора и передачи денег единомышленникам в Землю Израиля. Рабби Исраэль понимал, что поселенцы Цфата не смогут продержаться долго, и потому развернул свою деятельность немедленно по прибытии в Стамбул. Он опубликовал два воззвания к евреям Турции от имени лидеров поселенцев Цфата. Общины Турции собрали для поселенцев 3000 турецких лир, которые были тут же отправлены в Цфат. Из Турции рабби Исраэль направился в Яссы, откуда весной 1778 года отослал обращение к хасидам Витебска, подробно описав в нем все события, произошедшие с переселенцами в пути и по их прибытии в Цфат. Вот как он описал условия жизни поселенцев: "Эта территория достаточно велика и позволяет прокормиться после обустройства, но переселенцы не знакомы ни с языком, ни с обычаями местного населения… У горстки богатых евреев нет возможности содержать такое количество нуждающихся… По этой причине меня и моего друга, рабби Шломо Сегаля, отправили (в путь), и с Б-жьей помощью мы снискали благосклонность наших богатых приверженцев в Стамбуле. И оказано нам было уважение, которое не было выказано ни одному посланнику до нас, и дали нам 3 тысячи лир… Поэтому, братья наши, сыны Израиля, - не нам ли с вами строить дом Г-споду нашему, и всему народу Израиля надлежит укрепиться в заселении Святой Земли. Восстаньте и пробудитесь для (исполнения) великой заповеди - поддержать многих из народа Израиля, для того, чтобы нашли они пропитание себе на Святой Земле и пробудили милосердие Всевышнего ко всему народу…" Двум первым посланникам хасидской общины Цфата удалось организовать в Белоруссии, Литве и некоторых областях Польши сбор денег для хасидов, проживающих в Галилее. После них были и другие посланники, которые ездили в Европу и возвращались со значительными пожертвованиями. В задачи посланников входил не только сбор средств, но и передача посланий от лидеров галилейской общины с описанием жизни поселенцев и наставлениями для желающих совершить алию. Общины Европы регулярно поддерживали хасидов Галилеи денежными пожертвованиями. Так установилась тесная связь между Эрец Исраэль и странами изгнания - связь, которая пробудила в сердцах многих евреев за границей любовь к Земле Израиля и желание совершить алию. Жизнь новой общины была омрачена осложнением отношений с сефардскими евреями - старожилами Цфата, а также с ашкеназами-нехасидами, которых подстрекали "митнагдим" (противники хасидизма) из Литвы. Дабы избежать конфликта, в 1781 году группа хасидов под руководством рабби Менахем-Мендла из Витебска переезжает в Тверию. Во время эпидемии чумы 1785 года оставшиеся хасиды Цфата, под руководством рабби Авраама из Калиска, переезжают в Пкиин (Верхняя Галилея) - город, не затронутый эпидемией, а откуда по прошествии некоторого времени также перебираются в Тверию. Рабби Менахем-Мендл из Витебска умер в Тверии в 1788 году. 10 лет он стоял во главе хасидской общины. На этом посту его сменил друг и соратник, рабби Авраам а-Коэн из Калиска, который возглавлял общину на протяжении следующих 22 лет и умер в 1810 году. Многие хасиды, а иногда и целые общины совершали алию и присоединялись к хасидам Галилеи. В 1794 году к общине присоединилась небольшая группа хасидов из Украины и Польши во главе с рабби Яаковом-Шимшоном из Шепетовки. Четырьмя годами позже, в 1798 году, совершил алию рабби Зеев-Вольф из Черноострова. В том же году совершил свою поездку в Землю Израиля знаменитый раввин Нахман из Бреслава. Он прибыл в Тверию в канун Рош а-Шана 1798 года. Несмотря на то, что рабби Нахман прожил в Эрец Исраэль не больше полугода, поездка оказала на него огромное влияние. Вернувшись, он уничтожил большинство своих старых записей и заявил ученикам: "Вся мудрость, которую я приобрел до поездки, ничего не стоит по сравнению с тем, что я постиг, побывав в Земле Израиля". Он же говорил: "Мое место - только Эрец-Исраэль; всюду, куда бы я ни шел - я иду только в Эрец-Исраэль". Источник

 

1777, 16 сентября — (14 Элула 5537) Родился Натан Майер Ротшильд - третий из сыновей Майера Амшеля Ротшильда. Основатель английской ветви Ротшильдов. Умер в 1836 году.

1778, 13 января — (14 Тевета 5538) Родился Сэр Исаак Лион Голдсмид - общественный деятель и финансист, первый английский еврей-баронет. Со времени эмансипации католиков в Англии (1829) стал деятельно агитировать за проведение такого же закона относительно евреев; сблизившись со многими влиятельными членами партии вигов, побудил либеральную партию вписать в свою программу вопрос об эмансипации евреев, который и был поднят в палате общин Робертом Грантом. Был сторонником реформ иудаизма и в качестве такового выступал против некоторых ортодоксальных обычаев. Как финансист пользовался большою известностью; уладив в 1816 г. спорный финансовый вопрос между Португалией и Бразилией, Г. получил от португальского правительства титул барона де Пальмейра.

1779, 10 февраля — (24 Швата 5539) После очередного изгнания в связи с "делом" Й. Оппенгеймера - (еврея Зюсса) евреи снова получили право постоянного проживания в Штутгарте - столице герцогства Вюртенбургского.

1780, 15 февраля — (9 Адар-1 5540) Родился Карел Ассер - голландский юрист (сын Мозеса Саломона Ассера, активного сторонника эмансипации евреев, ставшего в 1798 году первым евреем — членом амстердамского окружного суда и заложившего основы голландского коммерческого права). Был генеральным секретарем министерства юстиции (1815–36) и оказал значительное влияние на законодательство Голландии в период господства Наполеона I. По инициативе брата Наполеона, Луи Бонапарта (в 1806–10 годах — король Голландии), К. Ассер составил в 1808 году устав еврейской консистории; в 1828 году он был назначен председателем Верховного комитета еврейских конгрегаций. К. Ассер — автор трудов по юриспруденции и истории голландского еврейства. Умер К. Ассер в 1836 году

1780, 8 марта — (1 Адар-2 5540) Умер поэт и путешественник Даниэль-Исраэль Лопез Лагуна. Происходил из португальской семьи марранов. Жил в Бордо. Изучал гуманитарные науки испанских университетов. Был заключен в тюрьму инквизиции, где томился несколько лет, бежал, обосновался на острове Ямайка, после чего открыто признал иудаизм.

1780, 19 мая — (14 Ияра 5540) В Полоцке евреями была поднесена Екатерине Второй ода в виде книги, выполненной в высокохудожественном стиле. На обложке был вышит золотой вензель С. А. (Catherina Alexiewna) с лаврами. На книге были изображены популярные тогда символы (эмблемы) торговли и искусства, над ними – двуглавый орел с державой в лапах. На 12-ти страницах из белого атласа были напечатаны еврейские стихи с переводом на французский и немецкий языки. (Это было путешествие Екатерины по северо-западу России, в Псковскую, Могилевскую, Полоцкую, Смоленскую и Новгородскую губернии с целью выяснении вопроса, как претворялись в жизнь «Учреждения о губернии»: в соответствии ли с численностью населения губернии разделены на уезды, все ли предусмотренные реформой учреждения созданы и укомплектованы штатами, все ли дела решаются без волокиты и сколько осталось нерешенных)

1780, 25 мая — (20 Ияра 5540) В Могилеве евреи ожидали императрицу Екатерину Вторую в подъезде дворца, где она остановилась. В момент ее шествия в генерал-губернаторский дом еврейский кагал поднес императрице на парчовой подушке оду, которую она повелела принять. (Это было путешествие Екатерины по северо-западу России в Псковскую, Могилевскую, Полоцкую, Смоленскую и Новгородскую губернии с целью выяснении вопроса, как претворялись в жизнь «Учреждения о губернии»: в соответствии ли с численностью населения губернии разделены на уезды, все ли предусмотренные реформой учреждения созданы и укомплектованы штатами, все ли дела решаются без волокиты и сколько осталось нерешенных)

1780, 31 мая — (26 Ияра 5540) Евреи «обоего пола с их кагалом», рассредоточенные по обе стороны триумфальных ворот, при отъезде из Шклова провожали императрицу Екатерину Вторую. (Это было путешествие Екатерины по северо-западу России в Псковскую, Могилевскую, Полоцкую, Смоленскую и Новгородскую губернии с целью выяснении вопроса, как претворялись в жизнь «Учреждения о губернии»: в соответствии ли с численностью населения губернии разделены на уезды, все ли предусмотренные реформой учреждения созданы и укомплектованы штатами, все ли дела решаются без волокиты и сколько осталось нерешенных)

1781, 4 марта — (7 Адара 5541) В графстве Ланкатер, штат Пенсилбвания родилась Ребекка Грац

Её отец, Майкл Грац, был выходцем из Германии и процветающим бизнесменом. Мать, Мирьям Грац, родила двенадцать детей, из которых выжило десять. Ребекка была седьмой. Старший брат Хаим тоже был удачливым коммерсантом и основал в Филадельфии колледж. Благодаря ему филадельфийские евреи знали, что по крайней мере есть одно учебное заведение, где им не придётся сталкиваться с дискриминацией. Семья Грац строго соблюдала законы ортодоксального иудаизма.

Когда сестра Мирьям, тётка Ребекки, вышла замуж за нееврея, вся семья перестала с ней общаться. Образование Ребекка получила дома, от матери и гувернанток. Она всегда одевалась скромно и элегантно и вела себе как полагается леди. Не будучи радикальной феминисткой, она тем не менее считала, что женщине не обязательно быть чьей-то женой и чьей-то матерью чтобы быть полноценной личностью. Семья была богатой и уважаемой и Ребекке удавалось общаться с культурной и деловой элитой Филадельфии. Родители рано умерли и Ребекка осталась главой семьи, где было несколько неженатых младших братьев и девять детей одной из сестёр, которая скоропостижно умерла. Среди всех этих забот Ребекка нашла время познакомиться с талантливым, молодым адвокатом по имени Самуэль Янг. Его отец, доктор Джон Янг, был протестантским пастором и директором Университета Пенсильвании. Они полюбили друг друга и Янг пердложил Ребекке выйти за него замуж. Хотя она тоже его любила, Ребекка была вынуждена ему отказать. Она помнила сколько страданий причинило семье замужество её тётки. Самуэль хоть женился на другой, но продолжал любить Ребекку и рано умер. На его похоронах

Ребекка положила в гроб три белые розы и медальон со своим портретом. Сама она так и осталась без мужа и без детей. Ребекка боролась со своим горем, облегчая жизнь окружающим. В 1801-ом году её избрали секретарём Женской Ассоциации Помощи Семьям в Стеснённых Обстоятельствах. По образцу этой организации она основала Еврейское Благотворительное Женское Общество, которое заботилось о новоприбывших иммигрантах. Это Общество было первой еврейской филантропической орагнизацией в Америке. Ребекка также основала первый еврейский сиротский приют в Америке и в течении сорока лет работала его директором. Наиболее значительным её достижением было основание еврейской воскресной школы в 1838-ом году. До этого времени американские евреи или учили своих детей дома с помощью приглашённых из Европы раввинов или вообще оставляли их без еврейского образования. На Ребекку произвели впечатление христианские воскресные школы и по этому образцу она основала школу еврейскую. Первая еврейская воскресная школа не принадлежала ни к какой определённой синагоге, была общедоступной и беплатной. Но приходилось пользоваться христианским изданием Библии и христианскими учебниками. Ребекка засела за написание еврейских учебников и скоро они были готовы. Её инициативу подхватили в Ричмонде, Чарльстоне, Саванне, Балтиморе и Нью-Йорке. К 1890-ому году большинство американских еврейских детей получало еврейское образование в воскресной школе основанной по образцу Ребекки Грац. Наибольшей известности Ребекка добилась в нееврейском контексте. Она часто посещала курорт Саратога-Спрингс в штате Нью-Йорк. Там она познакомилась с писателем Вашингтоном Ирвингом и его невестой Матильдой. Узнав, что Матильда тяжело больна, Ребекка, вместо того, чтобы отдыхать самой, ухаживала за ней и поставила на ноги. На Вашингтона Ирвинга произвели впечатление не только красота и обаяние Ребекки, но и её милосердие. В 1847-ом году он поехал в Англию и там рассказал о Ребекке сэру Вальтеру Скотту, который как раз работал над романом «Айвенго». После публикации «Айвенго» Скотт писал Ирвингу: «Ну как вам моя Ребекка? Похожа на оригинал?».

В 1844-ом году в Филадельфии начались конфликты между старожилами-протестантами и католиками-иммигрантами из Ирландии. Горели католические церкви, убитые и раненые исчислялись десятками. Ребекка писала брату: «Задача религии делать людей милосердными, смиренными и справедливыми… Если рука закона не вмешается и не заставит людей уважать чужое право молиться так, как подсказывает совесть, Америка перестанет быть безопасным убежищем для преследуемых». Умерла в Филадельфии в возрасте 88-ми лет.

- общественный деятель, основатель и секретарь женщинских благотворительных организаций Филадельфии. Умерла 27 августа 1869 года

1781, 6 марта — (9 Адара 5541) Битанский колониальный губернатор Джеймс Райт приказал евреям Джорджии покинуть страну, обвиняя их в поддержке революции и нелояльности его величеству. Приказ не был выполнен

1781, 19 октября — (30 Тишри 5542) Указ императора Австрии Иосифа Второго, разрешающий евреям заниматься всеми ремёслами, искусствами, арендовать землю для занятий с/х.

1781, 19 декабря — (2 Тевета 5542) Император Священной Римской империи Иосиф Второй отменил для евреев подоходный налог, подобный налогу на крупный рогатый скот и обязательное ношение евреями бороды

1781, 22 декабря — (5 Тевета 5542) Родился Мозес (Моше) Поргес фон Портхайм - один из братьев-основателей в Праге фабрик по производству ситца. Они первыми применили пар в ситцевом производстве в Австрии. В 1841 г. одну из фабрик посетил кайзер Фердинанд и даровал братьям Поргес дворянский титул фон Портхайм. Мозес Поргес и его младший брат Леопольд (умер 10.1.1869 года) были известны ещё тем, что в 1799 году побывали в Оффенбахе у сторонников лже-мессии Я. Франка и оставили о том свидетельства

Вечером я уже был в Готе, а затем через Эйзенах, Гессен и Хагау без особых приключений к полудню следующего дня прибыл в Оффенбах. Община верующих (франкистов) называлась Махане, в память лагеря евреев при праотце Моше. Уже сегодня мне предстояло быть принятым в этом лагере. В открытый город Оффенбах я вошёл вечером. Моросил дождь и было темно. Я стал выспрашивать у прохожих, где находится Польский двор, и мне указали на роскошное здание в другом конце города. Слёзы потекли из моих глаз, когда я увидел этот святой дом. Я был встречен молодым человеком, одетым в турецкое платье. Он обнял и расцеловал меня, называя братом, и сказал, что меня здесь давно ждут. Собралась толпа мааминим. Среди них выделялся почтенный пожилой мужчина в мундире полковника, с белоснежной бородой на благообразном лице. Звали его Цинский. Он привёл меня в свою комнату на втором этаже, где наставлял, как следует себя вести в присутствии святой матери. Он также пообещал, что всегда поможет советом, как родному сыну. Потом меня завели в комнату, в которой, склонившись над толстыми фолиантами, сидели три длиннобородых старца, облачённых в польские платья. Здесь я был поражён, увидев на стенах эмблемы и символы, которым скорее пристало украшать стены католического храма. Ещё там был портрет Гвиры в виде святой Богородицы, и висели другие картины с еврейскими надписями. На одной из картин художник начертал те десять слов, которые были мне хорошо известны из праздничных молитв: венец, мудрость, разум, важность, мужество, великолепие, победа, величие, царство, основа. Слова эти соединялись линиями между собой, а каждое из них - со словом "Эйнсоф". Один из старцев обратился ко мне: - Сын мой, Шехина (находится) в бедственном положении, Шехина в изгнании; Эдом и Ишмаель держат её в заточении, и мы обязаны её вызволить. А пока вместе с нею принуждены переносить страдания. Как только три сфиры соединятся в триединстве - грядёт избавление. Две сфиры уже воплотились в человеческом образе. Мы ожидаем третью. Счастлив тот, кто избран сочетаться с "Великолепием", так как от него выйдет Избавитель. Неси свою службу и стой на страже, чтобы удостоиться стать избранным. При этих словах он дал мне амулет с портретом и начертанными на нём десятью речениями (сфирот). В этот вечер меня посетили многие мааминим. А на следующий день я должен был представиться Гвире. Она жила на первом этаже. В передней меня встретила камеристка и предложила некоторое время подождать. О, как я был взволнован, и как билось моё сердце! Наконец отворилась дверь, и меня пригласили войти. Я не смел смотреть Гвире в глаза, только опустился перед ней на колени и целовал её ноги-так меня научили. Она произнесла несколько добрых слов. Хвалила моего отца и одобрила моё решение приехать в Оффенбах. Перед уходом я положил кошелёк с шестьюдесятью гульденами на стол и удалился, пятясь спиной к двери. Она произвела на меня сильное впечатление: не молодая, но привлекательная; руки и ноги её были чрезвычайно хороши; лицо выражало одухотворённость, скромность и доброту. Как мне позже стало известно, я ей тоже понравился. Потом меня привели в караульную комнату, где я увидел несколько человек - молодых и старых - все они были вооружены и одеты в военную форму. Мне тоже выдали такую форму, и на другой день я стал изучать воинские приёмы. Кормили нас хорошо, а служба состояла в несении караула в замке и вокруг него. Если не случались нападения или другие происшествия, то служба наша была лёгкой. Те, кто вечером были свободны от службы, имели обыкновение собираться в комнате трёх учёных старцев и там выслушивать их рассказы о Шабтае, царе-машиахе, о десяти "Сфирот" и почти всегда речь заходила о праведнике по имени "Малхут", которого мы никогда не видели. По распоряжению Гвиры меня вскоре перевели в отделение "Либерия", состоявшее по преимуществу из молодых людей. Работой их было обслуживание господ за столом, а также сопровождение при ежедневных выездах и при воскресных посещениях церкви. Таким образом, я получил возможность - чаще всего за трапезой - ближе присмотреться к господам. Мне выдали егерскую униформу, а вместо шапки - каскетку из зелёной кожи, обтянутую металлической лентой. Служить в этом отделении считалось большой честью. Во время трапезы моё место было за стулом Гвиры. Господа обедали в большом зале и их обслуживали три наших человека. Остатки еды мы потом съедали. А другие питались из общей кухни. Их обед состоял только из супа с зеленью, что было очень мало. Каждое воскресенье совершался парадный выезд в церковь, и мы участвовали в нём, одетые в праздничные мундиры. Встречался я только с нашими мааминим, а беседовать любил больше со стариками: Воловским, Дембицким, Матишевским, Червесским. Молодые люди, особенно те, которые жили вместе со мной, хотя и утверждали, что они богобоязненны, были, как это часто случается в молодости, достаточно легкомысленными. Несмотря на то, что нас окружала суровая аскетическая атмосфера, вели они себя не очень строго. Никакие разговоры с другим полом не допускались, жениться было совершенно запрещено. Однажды утром нам предложили, чтобы каждый, кто возбуждается при виде женщины, добровольно подставил спину для десяти ударов палкой. И почти все молодые люди решили подвергнуться подобной экзекуции. О таких случаях ежедневно докладывали одному из трёх господ, который записывал это в специальную книгу ("Книга откровений"). Каждый день экзерсис - мастер из "поляков" - проводил с нами занятия. Однако, когда в 1799 году в Оффенбах вошли французские войска, мы попрятали свои мечи и другое оружие. Летом 1798 года в общину приехали три сына Йонаса Вехели и с ними мой младший брат Йегуда - Леопольд. Братья Вехели были воспитанными и образованными молодыми людьми. Их звали: Авраам, Йосеф и Акива. А здесь им дали имена: Йозеф, Людвиг и Макс. Моему брату дали имя - Карл Младший. Тогда ему было 17 лет. Он не был ещё самостоятельным. Ему предложили работать парикмахером. Осенью того же года вместе с господами Йонасом Вехели и Аароном - Бером Вехели приехал и мой дорогой отец. Я был вне себя от радости снова увидеть своего дорогого, любимого отца. Трое учёных и уважаемых господина были радушно приняты всеми мааминим, а на следующий день они представились Гвире и её братьям, к ногам которых сложили свои подарки. Оба Вехелисы были людьми состоятельными и в подарок они привезли много золота, а золото здесь особенно охотно принимали. Мой любимый отец, у которого не было никакого богатства, привёз штуку батистового штофа. Этот подарок стал причиной, что в моей слепой вере появились сомнения, которые потом превратились в подозрения, что всё здесь происходящее-обман и мошенничество. У сотен приезжающих сюда честных людей вытряхивают кошельки, и они становятся несчастными бедняками. В тот же самый год приехал господин Церковиц. Когда-то он был очень состоятельным человеком и привёз с собой все остатки былого богатства. Здесь ему приказали всё отдать, как подношение. Его капитал состоял из австрийских государственных бумаг. Когда он отдавал последнее из того, что у него осталось - он плакал. Потом я отвёз эти бумаги во Франкфурт и обменял их у Ротшильда на серебро. Рядом со столовой находилась "священная" комната. В ней хранились кровать и одежда "святого отца" - так здесь называли Йакова Франка, отца Гвиры и её братьев. В комнате этой всегда царил полумрак, потому что окна были постоянно завешены. Здесь мааминим совершали молитву, предварительно благоговейно опускаясь на колени. Заходить сюда разрешалось в любое время дня. Перед входом стояла стража из девушек, одетых амазонками и вооружённых мечами. В этот караул обычно назначались молодые и красивые девушки. Как я уже раньше отметил (?), у меня вызвала чувство досады насмешка, с которой святой Йозеф в моём присутствии отозвался о скудости подарка, привезённого моим отцом. При этом я подумал, что здесь дорожат больше подарком, чем человеком, который его преподнёс. С этого времени я стал внимательно смотреть на всё, что происходит вокруг. Поначалу я старался отбросить критические мысли, рассуждая так: ведь это непозволительная дерзость сомневаться в том, во что верят многие уважаемые и учёные мужи. И я зашёл в священную комнату и долго покаянно молился. Но вскоре я снова вернулся к моим сомнениям. Среди тех, кто жил со мной в одной комнате, был также молодой человек из Дрездена, которого звали Йонас Хойфзингер. Со временем мы с ним подружились. После осторожных подготовительных бесед, он намекнул, что не со всем, что здесь происходит, он согласен. А когда уверился, что я его не выдам, стал говорить более откровенно: после долгих раздумий он пришёл к убеждению, что тут творится непостижимое мошенничество, и только большие жертвы, которые принесли мааминим, не дают им признать, что это обман. У них похитили все средства, которые позволили бы им вернуться в их далёкие дома. Вследствие таких разговоров, мы решили, что отсюда надо бежать. Хойфзингер предложил способ достать денег (на дорогу), но я отверг его план, потому что он не подобал чести и имени нашей семьи. Но так как у нас совсем не было наличных, то я написал письмо своему брату, доктору Поргесу, и сообщил ему о своём решении покинуть Оффенбах. Я попросил его, чтобы он указал дом во Франкфурте, где мы могли бы остановиться и получить деньги для дальнейшего пути. И прибыл ответ: семья согласна с нашим планом и сообщает, что известный господин Нейштатл дружелюбно примет нас и снабдит всем необходимым. Я посвятил младшего брата в свои намерения, показал ему письмо и он сразу согласился бежать с нами. Мы договорились о том, как всё будет происходить. Некоторое время тому назад один поляк (польский еврей) был схвачен при попытке бежать и жестоко наказан. Поэтому мы решили свои намерения держать в строжайшей тайне. Бежать решили в четыре часа утра через сад. Так как мы с Хойфзингером часто бывали в одном дозоре, то я так устроил, чтобы мы с ним попали в караул одновременно. Вещей у нас было мало, и все их мы засунули в один мешок. Вечером, накануне побега меня позвали к Гвире. Уже наступили сумерки, когда я зашёл в её кабинет. Её любимый пёс, Виндшпиль, с которым я был хорошо знаком, вдруг стал злобно лаять. Необычный час приглашения и неожиданное нападение собаки напугали меня: я решил, что нас предали и наш план раскрыт. Гвира принялась успокаивать собаку: -Что с тобой сегодня? Разве ты не узнаёшь нашего любимого Карла? Потом она обратилась ко мне по-польски: -Я заметила, что твоя униформа протёрлась. Ты можешь завтра поехать во Франкфурт и заказать новый мундир. Она также спросила, нет ли у меня других просьб. Я был так тронут, что уже чуть было, не сознался из благодарности за симпатию и милость. Но тут она протянула руку для поцелуя и отпустила меня. Я ушёл плача, потому что уважал и любил эту возвышенную женщину. А мне ведь тогда было всего 19 лет. В двенадцать часов ночи я покинул свой пост и немного прилёг. Но в два часа я уже встал, собрал одежду и бельё и связал их в платок. Всё, что я не привёз с собой, я оставил. Хойфзингер и мой брат сделали то же самое. В четыре часа утра я и Хойфзингер снова стояли на посту. Вещи мы уже прихватили с собой. Пост наш находился в нижнем коридоре, у комнат святого Бернарда и святого Йозефа. Когда мой брат спустился со ступенек, мы составили оружие в угол и с бьющимися сердцами вышли во двор. Была опасность, что кучер или конюхи задержат нас. Со двора мы проникли в сад, перепрыгнули через деревянный забор -и стали свободными. Мы добежали до ближайшего леса, оттуда - в Оберрод и в шесть утра были уже во Франкфурте

. (см. 24 ноября, 25 ноября)

1782, 2 января — (16 Тевета 5542) Император Австрии Иосиф Второй издал «Эдикт о терпимости» (Толеранцпатент) для евреев Вены, Богемии, Моравии, Венгрии. Во вступительной части эдикта говорилось, что все подданные без различия религии и происхождения должны пользоваться свободой и плодами благосостояния государства. Иосиф II разрешил евреям, кроме уже упомянутого, заниматься свободными профессиями, владеть мануфактурами и нанимать рабочих — христиан, предоставил евреям свободу передвижения и право жить в имперских городах (кроме горнозаводских), разрешил учебу в высших учебных заведениях. Евреям было предписано создавать начальные школы на немецком языке или посылать детей в общеобразовательные школы. Указ отменял ряд ограничений, сохранившихся с Венского собора 1267 г., например, запрет евреям выходить из своих домов до 12 часов дня в воскресенье и дни католических праздников, посещать увеселительные заведения.