Еврейский календарь

1941, 23 ноября — Шоа. Под Евпаторией расстреляны 650 евреев.

1941, 23 ноября — (3 Кислева 5702) Шоа. Расстреляны все евреи Полтавы - 1538 человек

1941, 24 ноября — Шоа. Под Евпаторией растреляны 150 крымчаков.

1941, 24 ноября — Шоа. Начало депортации евреев Моравии и Богемии в гетто Терезиенштадт. Всего с 24 ноября 1941 г. по 6 марта 1945 г. в Терезиенштадт было доставлено 73 614 евреев из протектората (121 эшелон) и еще несколько тысяч из Судетской области, Словакии, Германии, Австрии, Дании и Нидерландов. Лишь 2803 еврея Богемии и Моравии (большей частью те, кто состояли в смешанных браках) избежали депортации.

1941, 25 ноября — (5 Кислева 5701) Шоа. Расстрел евреев Каунаса. Первый состоялся 29 октября. В девятом форте убиты около 19000.

1941, 28 ноября — (8 Кислева 5702) В Берлине дружеская встреча единомышленников - муфтия Хадж-Амина эль Хусейни и Гитлера.

1941, 29 ноября — (9 Кислева 5702) Шоа. Начало уничтожения Рижского гетто. Промозглый стылый день стал последним днем для тысяч и тысяч евреев. Огромные колонны людей, обреченных насмерть, брели к Румбульскому лесу. Путь их лежал по Московской улице, в сторону резиновой фабрики "Квадрат" и дальше. В морозной тишине шарканье и стук тысяч подошв заглушались пьяным хохотом, бранью охраны, стуком ударов, злым треском пистолетных выстрелов и раскатами автоматных очередей. Огромный безмолвный город решил не замечать этого страшного действа на своей окраине. Рига как бы притихла и съежилась.Место расстрела было предусмотрительно оцеплено латышскими карателями вместе с товарищами по оружию - немецкими эсэсовцами. Обреченных, которых набиралось от нескольких сотен до одной-двух тысяч, усаживали рядами по десять-двадцать человек прямо на земле. Перед расстрелом жертвы должны были раздеться донага и сложить свою одежду в кучу, из которой потом, еще возбужденные казнями убийцы, отбирали себе вещи по лучше. Раздетых евреев методично, ряд за рядом, поднимали с земли и выстраивали на краю огромной ямы, которую обыкновенно рыли накануне русские пленные. Стрелки выстраивались напротив, у другого края ямы, в двадцати-тридцати метрах от своих жертв. Они стояли в два ряда: первый - на колене (эти метились в левую половину груди), а второй - стоя (они целились в головы). Залп - и десяток жертв валятся на раскисшую от крови землю. Иной раз не удавалось убить сразу. Тогда добивали в упор из пистолетов. Это называлось - "выстрел милосердия".

1941, 29 ноября — (9 Кислева 5702) Шоа. Под напором немцев правительство "Виши" создало марионеточную организацию — всеобщий Союз исраэлитов во Франции; это решение вызвало сильный протест еврейских организаций и еврейских лидеров, опасавшихся, что Союз будет сотрудничать с немцами в преследовании евреев, что впоследствии и произошло: Союз сотрудничал с немцами и властями «Виши» в преследовании евреев на всей территории Франции.

1941, 30 ноября — (10 Кислева 5702) Шоа. Уничтожение Рижского гетто. ...

Рано утром 30 ноября в гетто на перекрестках ул. Лудзас с Лаувас и ул. Ликснас с Жиду группа мужчин проделала в ограде специальные проходы, чтобы сократить путь для выхода из гетто на ул. Маскавас и далее на шоссе, ведущее в Румбулу. Для выгона узников из домов, розыска скрывавшихся и расстрела на самой территории гетто были привлечены внешняя охрана гетто под командованием А. Данцкопса (60 рядовых охранников и 11 офицеров) и группа лиц из «команды Арайса» во главе с Г. Цукурсом, а также представители немецкой полиции порядка (М. Нойман, О. Тухель, Хесфер и др.). Они ходили от дома к дому, колотя в двери, и через полчаса возвращались к началу пути, чтобы удостовериться, что в доме не осталось ни одного еврея. Ответственным за полную очистку домов от евреев как 30 ноября, так и 8 декабря был О. Тухель. Среди узников гетто в целом преобладало неповиновение. Многие из них отказывались выходить из своих жилищ, а старые и больные просто не могли оттуда выйти. Поэтому первые акты насилия и убийства непокорных произошли в домах и у входов в подъезды, а затем на улицах. Евреи старались покинуть формировавшиеся на ул. Лудзас колонны и где-нибудь укрыться. Начавшееся в 6 часов утра 30 ноября на ул. Садовникова построение в колонны обреченных насмерть людей продолжалось вдоль всей ул. Лудзас. Колонны численностью по1000 человек (по пять в ряду) выводились через проделанные в ограде проходы с интервалом примерно в полчаса. Каждую колонну охраняли около 50 полицаев с карабинами наизготовку. Больных, калек и стариков везли в автобусах и грузовых машинах. Некоторые узники отказывались идти, уже находясь в пути. Охрана подгоняла их окриками, пинками, ударами и выстрелами. Расстреливать было приказано не только пытавшихся бежать, но и тех, кто отделился от колонны, чтобы передохнуть на обочине. Убитые оставались лежать на дороге. Среди них было много женщин с детьми и старых людей, которые не могли идти дальше. Более сильные и здоровые старались поддержать своих изможденных соплеменников, падавших вдоль обочин. Их подбирали и бросали на следовавшие за колоннами телеги и сани, запряженные лошадьми. На дороге, по обочинам и в канавах валялись брошенные вещи. Последняя колонна была отправлена из гетто около 12 часов дня. Опустевшие жилища еще раз обыскали, чтобы обнаружить укрывшихся евреев. 20 больных узников оказались прикованными к постелям и не могли быть транспортированы в Румбулу. После полудня майор К. Хейзе, ведавший немецкой полицией порядка, приказал возвратившимся к тому времени из Румбулы полицейским О. Тухелю, М. Нойману, Хесферу и др. вынести больных на соломенных матрацах из больницы, уложить их вдоль улицы и убить выстрелом в голову. Первые убитые в Румбуле евреи не были рижанами – это были так называемые Reichsjuden (нем. «евреи из рейха»), или «немецкие евреи» (поскольку говорили по-немецки). Они были привезены поездом из Германии на станцию Шкиротава (Сортировочная) в Риге 29 ноября ночью. Поскольку место для их размещения не было предусмотрено, 942 человека из них уничтожили в Румбуле утром 30 ноября, перед прибытием туда колонн евреев из Рижского гетто. Первая колонна рижских евреев достигла Румбулы в 9 часов утра. Ее подогнали к тому месту, где от шоссе отходила тропа, ведущая к месту убийства. Там охранники образовали строй в форме «воронки», обращенной узким концом к ямам. Вдоль строя было установлено несколько пулеметов, готовых сдержать даже массовое бегство. Ближе к яме строй становился плотнее и уже, на расстоянии около 50 м от ямы охранники стояли на расстоянии 6-8 м друг от друга, а «воронка» сужалась до 4-5 м. На поляне перед лесом лица из латышских подразделений СД собирали ношу, которую принесли с собой евреи. По обе стороны тропы стояли деревянные ящики для более ценных вещей, которые евреи еще не побросали в канавы и кусты. Жертвы подводили непосредственно к ямам, чтобы сэкономить труд по перемещению трупов. При прохождении далее сквозь строй их заставляли снять одежду – полностью или до нижнего белья. Обувь сваливали в другую кучу. Тех, кто медлил, полицаи подгоняли прикладами и пинками. Раздетым людям приходилось стоять на морозе, видя, как убивают их родных и близких. Некоторые из них теряли рассудок169. Жертвы сходили в яму по наклонному земляному спуску. Обессилевших мужчины заносили в яму и укладывали на свежие трупы. Некоторые из них возносили молитвы, некоторые причитали, стонали и плакали. Влюбленные шли, прижавшись друг к другу, а матери крепко прижимали к себе детей. Жертвы заставляли ложиться лицом вниз, поверх тех, кто еще корчился и силился подняться в сочившейся крови и разбрызганных мозгах. Одиночными выстрелами в затылок их убивали с расстояния примерно 2 м. Каждой жертве полагалась одна пуля. Маленьких детей бросали в ямы живыми. Этот предложенный Ф. Еккельном метод убийства назывался «укладкой сардин». Для расстрела использовались советские автоматы, магазины которых вмещали 50 патронов. К тому же эти автоматы позволяли вести огонь одиночными выстрелами. Расстрел Ф. Еккельн поручил произвести своим телохранителям (10-12человек). Как немцы, так и местные полицаи, участвовавшие в акциях, употребляли много спиртного. Рядовые полицаи получали пол-литра, офицеры – литр водки. Под воздействием алкоголя и с наступлением темноты стрельба уже не могла быть достаточно меткой. Некоторые жертвы приходили в сознание, и в ночи еще долго слышались стоны. Это были легко раненные и просто заваленные телами люди, в которых не попала пуля. Ямы охраняли полицаи, которым было приказано убивать на месте всех выживших. Однако на следующий день около 11 часов утра во дворе железнодорожной станции Румбула появились две голые окровавленные женщины. У одной было прострелено горло, другая была ранена в щеку, и у нее был разорван язык. Жена железнодорожного рабочего попросила не убивать их на месте, поскольку дома были дети. Подоспевшими полицаями эти полуживые женщины были свалены в сани и увезены обратно к ямам. Уборка трупов с улиц гетто началась около 14 часов. Как правило, это были старые и больные люди, убитые выстрелом в голову. Евреи из «малого гетто» собрали и перевезли трупы на находившееся в черте гетто Старое еврейское кладбище. (Убитых было около 800178). Для этого использовались санки, подводы, тачки. Некоторые лежавшие на улицах евреи еще дышали, но их добили лица из «команды Арайса». Э л ь м а р Р и в о ш: «Улица, залитая кровью, белый снег, ставший за одну ночь серым с красными узорами. Трупы – все старики и женщины. Помятые колясочки, детские саночки, сумочки, перчатки и калоши, мешочки с продовольствием, бутылочка с соской, в ней замерзший тум, детский ботик. И по сторонам трупы. Они еще теплые, мягкие, лица залиты кровью, глаза открыты. <…> Худые трупы уже окоченели, и их удобно взять и погрузить, толстые же женщины еще совсем мягкие, и их никак не ухватить, никак не поднять, они как-то выскальзывают из рук. Все время кажется, что эти толстые женщины еще живы и вот-вот завопят. Когда везем их на тележке, то они колышутся, как живые, а кровь комьями падает на белый снег. <…>. Мы возим трупы пока только за ворота кладбища, там складываем отдельно рядами мужчин и женщин. <…> Привезли мальчика лет двенадцати. Чудный, красивый ребенок в серой шубке с меховым воротничком, в новых сапожках. Лежал он на спине с широко открытыми голубыми глазами на восковом личике. Револьверная пуля попала в затылок, и только часть воротничка была залита кровью. Лежал он, как кукла, и как-то не верилось, что он еще недавно был живым и, может, веселым ребенком. <…> Наконец мы пробили замерзший слой земли, вырубаем корни, и яма заметно начинает углубляться. Могила большая, приблизительно два на пять метров. Посредине что-то твердое.<…> Ударяю сильнее и выбрасываю песок, с песком – кусок материи с мясом. Это еще осенняя жертва. Оставляем труп на месте и продолжаем углублять яму вокруг него... <…> …Скоро слышим знакомые окрики. Над оградой появляются головы и плечи конных патриотов, за оградой – шарканье многих ног. Перед нами ворота кладбища, они сплошные железные, но отстают от земли на 25-30 сантиметров. Стоя в яме, видишь бесконечное количество ног. Ноги движутся осторожно, мелкими шажками, боясь поскользнуться. Все почти женские, иногда мелькают маленькие ножки детей. Изредка – палка, ощупывающая дорогу, тут же – игривые конские копыта. На улице Жиду в маленьком домике, в мансардной комнате, отодвинута занавеска и видны лица нескольких женщин. На них – ужас, немой упрек и сочувствие – жители Московского района. <…> Ноги [узников] и головы всадников. Как много они говорят, как много горя в этих ногах и какая наглость и удовлетворенность сквозит из этих голов и плеч. <…>. Все проходит на свете, прошла и последняя колонна. Ног больше не видать, всадники медленно удаляются. Одна из женщин в окне подносит к глазам платок. Занавеска опускается». Арайсовцы рыскали по опустевшим квартирам «большого гетто» в поисках оставленных евреями сколько-нибудь ценных вещей (в частности, их интересовала меховая одежда)181. В тот день ряд узников гетто, в том числе несколько врачей, покончили с собой182. «Евреи из рейха», прибывшие в Рижское гетто два месяца спустя, еще находили трупы в подвалах и на чердаках183. После последней акции в «большом гетто», когда проверяли опустевшие дома, там оставалось около 100 мужчин, женщин и детей, которым удалось спрятаться в разных местах и чудом спастись. Григорий Смирин Евреи Риги в период нацистской оккупации (1941-1945 гг.)www.berkovich-zametki.com

1941, 1 декабря — (11 Кислева 5702) Шоа. В газете "Тевия", главной латышской времён войны, журналист Я. Мартинсонс в статье "Борьба против жидовства" писал: "Наконец пришло время, когда почти все народы Европы научились распознавать своего общего врага - жида. Почти все народы Европы начали войну против этого врага и для нас, латышей, пришёл этот час".

1941, 3 декабря — (13 Кислева 5702) Шоа. Расстреляны все евреи Бахчисарая (Крым).

1941, 4 декабря — (14 Кислева 5702) Шоа. В противотанковом рву Симферопольского шоссе расстреляны 800 евреев Феодосии (Крым).

1941, 4 декабря — (14 Кислева 5702) Левин Абрам Георгиевич, сержант, летчик 11 истребительного авиационного полка на подступах к Москве таранил немецкий бомбардировщик и погиб.

1941, 5 декабря — (15 Кислева 5702) Шоа. По списку, составленному комендантом гетто Даугавпилса в нём осталось 962 человека, из недавно бывших там 23000.

1941, 5 декабря — (15 Кислева 5702) Шоа. В Алуште расстреляно 250 евреев.

1941, 7 декабря — (17 Кислева 5702) Шоа. Началось уничтожение узников концлагеря в Хелмо

(немецкое название Кульмхоф), лагерь уничтожения, учрежденный нацистами в аннексированной части Польши (округ Коло административной области Вартланд, в 70 км к западу от города Лодзь). Хелмно был первым лагерем, где для истребления узников стали применяться выхлопные газы в специальных автомашинах («душегубках»), и первым местом вне территорий, захваченных у Советского Союза, где нацисты приступили к «окончательному решению» еврейского вопроса. Лагерь Хелмно был предназначен для уничтожения евреев Лодзи и городков области Вартланд (ныне Калишский район Польши). Он состоял из двух частей, удаленных на четыре км друг от друга: лагерь уничтожения в замке в деревне Хелмно и так называемый «лесной лагерь» в соседнем Жуховском лесу, где трупы укладывали в рвы и затем сжигали в двух крематориях. Для обслуживания лагеря была создана специальная воинская часть «зондеркоммандо Кульмхоф», ее возглавлял в 1941 г. хауптштурмфюрер Х. Ланге, а с марта 1942 г. — хауптштурмфюрер Х. Ботман. Она подчинялась непосредственно Главному имперскому управлению безопасности в Берлине. В помощь «зондеркоммандо» были приданы 20 служащих полиции безопасности и 120 полицейских-охранников. Большинство узников прибывали в лагерь уничтожения в товарных железнодорожных вагонах на ближайшую станцию Поверче, а оттуда на грузовиках доставлялись в замок; меньшинство в грузовиках привозили из мест их проживания. Во время транспортировки охрана была многочисленной: так, при доставке 12 вагонов заключенных из гетто Лодзи поезд сопровождали 155 охранников. Узников привозили на площадь перед замком; шум работающих «душегубок» им объясняли тем, что это рабочий лагерь. До вселения в жилье прибывшие должны были пройти «санобработку», а всю одежду сдать «для дезинфекции». После этого их разделяли на группы по 50 или 70 человек — в каждой группе были мужчины, женщины и дети — и отводили в первый этаж здания, где приказывали раздеться. Ценные вещи складывались в особые корзины, в каждую из которых укладывалась и карточка с именем владельца. Далее узники направлялись в туннель, где висели указатели с надписями «В душевую». В конце туннеля стоял крытый грузовик с распахнутой задней дверью кузова. Когда жертвы подходили к нему, показная гуманность охранников исчезала, узников с большой жестокостью загоняли в кузов, и дверь «душегубки» закрывалась. В Хелмно действовали три «душегубки», это были грузовики завода «Рено» — два средних и один большой; они были оборудованы герметичными кузовами шириной в 2,2 м, высотой в 2 м. Длина среднего грузовика была 4 м, большого — 5 м. Снаружи грузовики были оформлены как машины для перевозки мебели. От выхлопных труб мотора отходили специальные шланги с кранами для подачи газа в кузов. Когда 50 (в большом грузовике — 70) узников оказывались в кузове, дверь снаружи закрывали на висячий замок. Включался мотор. За десять минут жертвы погибали от удушья. После этого шланги подачи газа отключались, и грузовик направлялся в «лесной лагерь». В лесу временным захоронением жертв в открытых общих могилах и сжиганием трупов занималась группа могильщиков в 30–40 человек. Они были отобраны из числа самых сильных и здоровых узников. На ночь могильщиков отводили в «замковый лагерь» и содержали в закрытом помещении под сильной охраной. Тем не менее они предпринимали многочисленные попытки побега, но лишь двоим — Михаэлю Подхлебнику и Якову Грояновскому — удалось бежать. Я. Грояновский (это имя, вероятно, вымышленное) сумел бежать в середине января 1942 г. и к концу месяца добрался до Варшавского гетто, где передал подпольной организации «Онег шаббат» во главе с профессором истории И. Рингельблюмом свои свидетельства об уничтожении людей в Хелмно. Сведения были немедленно переданы польскому подполью, которое сразу же информировало о происходящем в Хелмно польское правительство в изгнании (в Лондоне). Уже к началу февраля 1942 г. некоторые подробности нацистского геноцида стали известны правительствам антигитлеровской коалиции. Уничтожение узников в Хелмно началось 7 декабря 1941 г. Первыми жертвами стали евреи окрестных местечек: Коло, Домбе, Сомпольно, Клодава, Бабяк, Дембы Шляхецке, Ковале Панске, Избица Куявска, Новины Брдовске, Гродзец. С середины января 1942 г. началась транспортировка евреев из Лодзи. С 16 до 21 января в Хелмно было уничтожено 10 003 евреев, с 22 февраля до 2 апреля — 34 073, с 14 до 15 мая — 11 680, с 5 до 12 сентября — 15 859 евреев. В это число входят также евреи Германии, Австрии, Чехословакии и Люксембурга, ранее депортированные в гетто Лодзи. Тогда же погибли и пять тысяч цыган, содержавшихся в специальном квартале Лодзинского гетто. До марта 1943 г. в Хелмно были уничтожены еще пятнадцать тысяч евреев из Лодзинского гетто, которых сначала использовали в рабочих лагерях округа Вартланд, а также несколько сотен поляков, обвиненных в просоветских симпатиях, и 88 чешских детей из деревни Лидице. Имущество, отобранное у жертв (одежда и бытовые предметы), направлялось на склады в город Пабьянице, откуда шло на распределение среди немецких жителей Вартланда и на продажу. В марте 1943 г. нацистское руководство решило ликвидировать лагерь. Замок в Хелмно, а также оба крематория были разрушены, персонал лагеря переведен в Югославию и присоединен к дивизии «Принц Ойген», которая вела военные операции против партизан. Уничтожение евреев в лагере Хелмно возобновилось, когда в апреле 1944 г. нацистские руководители приняли решение о ликвидации гетто Лодзи. Х. Ботману и остаткам персонала «зондеркоммандо Кульмхоф» было приказано вернуться в Хелмно; к ним присоединились новые охранники, в их числе заместитель коменданта В. Пилер. Были построены два барака 20?10 м для уничтожения людей по тому же методу, что и прежде; восстановлены были и крематории. 23 июня началась новая кампания истребления, и до 14 июля 1944 г. было уничтожено 7 176 лодзинских евреев. Однако с середины июля 1944 г. нацисты, чтобы ускорить истребление, стали транспортировать лодзинских евреев не в Хелмно, а в Аушвиц (см. Освенцим), где производительность газовых камер была в десять раз выше, чем в устаревших «душегубках». Личный состав «зондеркоммандо» перевели в Лодзь, где персонал занимался отправкой узников в Аушвиц и разрушением гетто. В начале сентября 1944 г. «зондеркоммандо Кульмхоф» вернулась в Хелмно и вместе с другими подразделениями занималась срочным сожжением трупов и уничтожением следов преступления. На этих работах использовали 50 узников-евреев. Когда в январе 1945 г., перед вступлением в Хелмно частей Красной армии, нацисты попытались расстрелять оставшуюся горстку евреев, те оказали сопротивление, и троим из них удалось бежать. Всего в Хелмно было уничтожено около 320 тыс. человек, 98% которых евреи. В Жуховском лесу польскими властями установлен памятник жертвам геноцида. www.eleven.co.il

1941, 8 декабря — (18 Кислева 5702) Шоа. Уничтожение Рижского гетто. В этот день погиб знаменитый еврейский историк Семён Дубнов. ...

8 декабря, в день второй акции (см. 29 ноября), вспомогательный персонал больницы гетто получил приказ подготовить больных к эвакуации. Около полудня в больницу явились несколько эсэсовцев и проверили каждый уголок. К больнице были поданы грузовые автомашины, предназначенные для вывоза на расстрел больных иперсонала. В гетто стали распространяться ложные слухи, что евреи, уведенные 30 ноября, живы и находятся в каком-то концлагере. 8 декабря узники были более спокойны, ибо думали, что зверства, которые они наблюдали на улицах гетто в день первой акции, больше не могут повториться. С собой было разрешено взять ношу весом 20 кг, которую якобы, как было объявлено, в указанное место доставит грузовая машина. На этот раз число застреленных внутри гетто было около 300186. 8 декабря погиб крупнейший еврейский историк С.М. Дубнов, продолжавший работать над своими трудами и в условиях гетто. В день второй акции в Румбуле выжили Фрида Фрид (Михельсон), Элла Медалье (урожд. Гутман) и Матвей Лутрин с женой и еще одна женщина по фамилии Гамбургер, а также неизвестный подросток, которого сначала приютил кто-то из окрестных жителей, а потом выдал. Ф р и д а М и х е л ь с о н: «Колонна вливается в лесок сквозь строй шуцманов. Тут же у входа большой, высокий ящик, а возле него стоит толстый немец-эсэсовец с дубинкой и кричит, чтобы в ящик сбрасывали драгоценности. В ящик падают золотые кольца, сережки, браслеты, часы. <…> Другой, шуцман-латыш, приказывает снять пальто, бросить в кучу, уже ставшую горой, и идти вперед. <…> Иду вперед, крича и вырывая волосы, я не чувствую даже, как вырываю их целыми клочьями. Следующий шуцман кричит: снять все до нижнего белья. <…> Воспользовавшись моментом… я бросилась на землю лицом в снег и замерла неподвижно. Немного спустя слышу, как надо мной говорят по-латышски: – Кто здесь лежит? – Наверное, мертвая, – отвечает громко второй голос. <...> – это гонят евреев: быстрей, быстрей. И евреи бегут прямо в могилу. Я слышу, как возле меня стонет женщина: «Ай, ай, ай!..» – и чувствую, что она бросила мне на спину какой-то предмет, затем второй. Голоса женщины больше не слышу, но предметы падают один за другим, я понимаю, что это падает обувь. Вскоре я покрываюсь целой горой ботинок, валенок, бот. <...> Люди горько рыдают, прощаются друг с другом, и тысячами все бегут и бегут в пропасть. Пулеметы непрерывно стрекочут, а шуцманы все орут и гонят: «Быстрей! Быстрей!», – дубасят дубинками, нагайками. Так длится много часов. Наконец, стихают крики, прекращается бег, смолкает стрельба. Доносятся где-то рядом из глубины звуки, как при работе лопатами, – это, должно быть, закапывают расстрелянных. Русские голоса их подгоняют, торопят работать быстрее. Вероятно, для этой работы пригнали советских военнопленных. После, наверное, и их самих расстреляют. Меня давит гора обуви, все тело онемело из-за холода и неподвижности, но я – в полном сознании. От тепла моего тела снег подо мной растаял, и я лежу в луже. <…>Вдруг неподалеку в стороне от ямы тишину прорезал детский плач и крики: – Мама! Мама! Раздались беспорядочные одиночные выстрелы. Плач ребенка смолк. Убили. Опять тишина». Э л л а М е д а л ь е: «Вокруг, насколько можно было охватить взглядом, лес был оцеплен вооруженными охранниками, стоящими на расстоянии нескольких шагов друг от друга, образуя у самого шоссе живые ворота – вход для обреченных. Слышно было, как невдалеке строчили пулеметы. Дубинками и прикладами нас стали выгонять из машины и пристраивать к хвосту далеко растянувшейся плотной людской массы. <…> Из передних рядов доносились рыдания, переходящие в вопли и крики, сливаясь в сплошной стонущий гул. У многих на руках были дети. Ожидание близкой смерти передавалось и им, но дети не плакали – в детских глазах застыл леденящий душу страх. <…> Вдруг я услышала душераздирающий вопль – все оглянулись. Из-под груды пальто вытащили молодую женщину. Она пыталась спрятаться. К ней сразу подбежали несколько полицаев и, словно разъяренные звери, начали избивать ее, пока не прикончили. <...> Глухо, где-то из-под земли, беспрерывно раздавались выстрелы. Я подняла голову и увидела: бегут в ряд полунагие люди… <…> На меня уставился главный палач Арайс. Лицо его было по-животному обезображено, звериным оскалом вывернуты губы, он носился от одной группы к другой, был страшно пьян от водки и безумен от крови. У меня вырвался рыдающий крик: – Я не еврейка! Меня всю лихорадило. Арайс небрежно отмахнулся и заорал: – Здесь все жиды! Сегодня должна литься жидовская кровь! <…> Я побежала к немцам. <…> Навстречу мне вышел из ряда какой-то важный, холеный эсэсовец, вероятно, предводитель акции. В нескольких шагах от него я выпалила на немецком: – Я не еврейка! – Каким образом ты здесь оказалась?!, – крикнул он. – Мой муж был евреем! – Если врешь, девка, застрелим тебя завтра. – Нет! Нет!, – я замотала головой и заплакала. <...>.Эсэсовец скороговоркой приказал что-то шуцманам, мне принесли чье-то пальто… <...>Колонна начала редеть, заканчивались убийства». www.berkovich-zametki.com

1941, 9 декабря — (19 Кислева 5702) Газета «Давар» сообщила, что тель-авивский муниципалитет ввел новый сбор, предназначенный для оказания помощи семьям военнослужащих, добровольно призвавшихся в британскую армию. «В ходе заседания городского совета мэр Тель-Авива Исраэль Роках заявил, что муниципальный бюджет испытывает серьезные трудности. В частности, это связано с тем, что с начала нынешнего года семьи солдат начали получать денежное вспомоществование из городских средств. В связи с этим Роках предложил ввести «чрезвычайный сбор», из которого и будут финансироваться эти выплаты. Предложение мэра поддержало большинство членов городского совета»

1941, 11 декабря — (21 Кислева 5702) Шоа. На 10 километре шоссе Симферополь - Феодосия расстреляны 15000 евреев Симферополя.

1941, 12 декабря — (22 Кислева 5702) Под Симферополем вместе с тысячами других евреев расстрелян Яков Иосифович Богорад

8 октября 1912 года началась первая Балканская война: Болгария, Греция, Сербия и Черногория против Турции. Россияне поддерживали братьев-славян. Множество добровольцев отправлялись на Балканы помочь нашим братьям по вере. И Василий Агапкин задумал создать военный марш на тему прощания, проводов воинов на фронт. Через пару недель он показал ноты нового произведения своему непосредственному начальнику – капельмейстеру Милову, тот назвал его «очень сырым», посоветовал отвезти ноты в Симферополь, где в то время проживал известный в музыкальных кругах Яков Иосифович Богорад, совмещавший службу капельмейстером в 51?м Литовском полку, с весьма широкой нотно-издательской деятельностью. Агапкин так и сделал.

Исполнив своё произведение на трубе, Агапкин произвёл впечатление. Вместе с тем, Богорад заметил, что классическая маршевая форма — трёхчастная. Сделавший сотни оркестровок, опытный музыкант, несмотря на нарушение Агапкиным всех тогдашних канонов маршевой музыки, помог бесплатно довести до логического завершения работу молодого композитора. Кроме того, Богорад издал в симферопольской типографии первые сто экземпляров нот марша. Вместе с Агапкиным они назвали марш "Прощание славянки", а на сохранившейся до сего дня обложке первого издания значится: «„Прощание славянки“ — новейший марш к событиям на Балканах. Посвящается всем славянским женщинам. Сочинение Агапкина».

  - композитор, дирижёр, нотоиздатель. Капельмейстер 51-го Литовского полка, более 40 лет преподавал в музыкальной школе Симферополя

1941, 13 декабря — (23 Кислева 5702) Шоа. В Лиепайской газете "Круземес Вардс" напечатано фашистское распоряжение для евреев "Запрещается оставлять свои квартиры в понедельник, 15 декабря и во вторник 16 декабря" (см. 15 декабря )

1941, 13 декабря — (23 Кислева 5702) Шоа. В Париже арестовано около ста представителей еврейской интеллигенции.

1941, 14 декабря — (24 Кислева 5702) Шоа. Решением немецких военных властей на еврейское население Франции наложен штраф размером в один млрд. франков, расстреляны 53 еврея — участника Сопротивления и объявлено о депортации тысячи евреев.

1941, 15 декабря — (25 Кислева 5702) Шоа. Расстрел евреев Лиепаи. Людей арестовывали прямо в своих квартирах (см. 13 декабря ), собирали в помещении конюшен артиллерийского полка и на товарной станции. С самого утра в дюны Шкеде потянулись колонны грузовиков с людьми, туда же побрели пешие колонны обречённых. Было холодно, с моря дул пронзительный секущий ветер, земля обледенела. За три дня было уничтожено 2772 человека.

1941, 15 декабря — (25 Кислева 5702) Янис Липке - рижский рабочий вывел из гетто 10 евреев и спрятал их. Всего в войну он спас 55 человек. В 1966 Липке было присвоено звание Праведник мира.