— события (5075-5100 из 9333)
(см. 23 апреля)История создания самолета Avia S-199 Истребитель Bf-109 (или Me-109, по фамилии конструктора) выпускался на всем протяжении всей Второй Мировой войны. Кроме Германии (с 1936 г. по 1945 г.), строился в Венгрии, Румынии и Испании (всего построено более 33,000 штук, в т.ч. 30,573 в Германии). Наиболее распространенной была модификация Bf-109G ("Gustav"). В мае 1945 г., после капитуляции Германии, на территории Чехословакии находились детали, достаточные для производства свыше 500 Bf-109 различных модификаций. Было решено наладить производство одноместной модели Bf-109G-14 и двухместной Bf-109G-12 на заводах фирм Avia и Letov для ВВС Чехословакии под обозначениями S-99 и CS-99 соответственно (заводские обозначения - С.10 и С.110). Однако к 1947 г. было построено всего 20 S-99 и 2 CS-99. Основной причиной стал мощный взрыв, произошедший на заводах по рафинированию сахара в Красна Бреста в сентябре 1945 г. (по некоторым источникам это была диверсия судетских немцев из "Вервольф"). При этом были уничтожены находившиеся поблизости склады боеприпасов, на которых хранились и практически все имевшиеся в Чехословакии моторы Daimler-Benz DB605. Выход был найден в установке на Bf-109 имевшихся в Чехословакии двигателей фирмы Junkers Jumo-211F с металлическим винтом VS11, предназначавшихся для бомбардировщика Heinkel He-111H. Этот мотор развивал меньшую мощность по сравнению с мотором Daimler-Benz DB605, 1350 л.с. против 1800 л.с. В результате летные характеристики истребителя ухудшились - скорость уменьшилась с 621 км/ч до 540 км/ч, скороподъемность - с 16 м/сек до 11 м/сек, практический потолок - с 10800 м до 9350 м. Одноместная модификация самолета получила обозначение S-199 (заводское обозначение - C.210), двухместная - CS-199 (С.210С). Вооружение истребителя состояло из двух синхронных (т.е. стрелявшими через диск пропеллера) 13.1-мм пулеметами MG-131, размещенными под капотом, и двух 20-мм пушек MG-151, в подкрыльевых гондолах (оригинальный Bf-109G-14 кроме двух MG-131 имел одну 20-мм MG-151 или 30-мм Мк108, стрелявшую через втулку винта, хотя возможность установки подкрыльевых гондол с MG-151 планировалась изначально). Кроме чрезмерного веса и малой мощности у двигателя Junkers Jumo-211F был еще один недостаток - из-за неоптимального пропеллера большого диаметра во время полета создавался некомпенсированный крутящий момент и пилот должен был постоянно прилагать усилия для его устранения. Самолет был сложен в управлении и держал пилота в постоянном напряжении. Производство нового самолёта началось в конце 1946 г., прототип самолета совершил первый полет 25.05.47 с аэродрома Прага-Каковице, пилот - Питер Сироки. Несмотря на трудности в управлении, особенно на малых скоростях, этот самолет был принят на вооружение ВВС Чехословакии в 1947 г. и получил там прозвище "Межек" - "Мул" на чешском. Всего заводы "Авиа" выпустили 422, а "Летов" - 129 самолётов, включая двухместные. Производство было прекращено в 1949 г., а на вооружении ВВС Чехословакии S-199 оставался до начала 50-х г.г.
Метки:
На транспортном самолете C-47 они вылетели на Кипр, затем в Рим, далее в Женеву. Из Женевы на поезде они добрались до Цюриха. Из Цюриха они вылетели на чехословацком DC-3 в Прагу. Прожив два дня в пражских отелях израильские пилоты вылетели в Чешске-Будейовице на борту военного Ju-52. В Чешске-Будейовице они разместились в бараках и, получив обмундирование "Люфтваффе", приступили к тренировкам. Сначала все пилоты совершили непродолжительные полеты на учебно-тренировочных самолетах Avia C-21B (чехословацкая версия немецкого Arado Ar-96B). Потом на CS-199 - двухместной модификации S-199. 15.05.49 первый пилот, прибывший из Израиля, поднял в воздух одноместный S-199. Это был Лу Ленарт. Вот его первые впечатления: "С того момента, как я пристегнулся к сиденью, единственное, что я мог видеть - это гигантский задранный к небу нос S-199. До того как самолет достаточно разогнался и я смог поднять его хвост, для ориентации на взлетной полосе я мог использовать только боковую разметку и удаленные деревья и здания. Но чехословацкий аэродром представлял собой широкое поле покрытое травой без разметки, без деревьев и зданий, пригодных для ориентирования. Когда инструктор спрыгнул с крыла и что-то буркнул на чешском, я понял, что взлет разрешен, дал газ и отпустил тормоза. Когда спидометр показал достаточную скорость я качнул ручку вперед чтобы поднять хвост. Гигантский мессершмитовский нос величественно опустился в низ и, к своему ужасу, я обнаружил, что мчусь между двумя огромными ангарами и мой путь преграждает цепное ограждение летного поля. Ругаясь я взял ручку на себя, пытаясь поднять самолет в воздух, но скорость была еще недостаточной. Истребитель подскакивал и проваливался вниз раскачиваясь из стороны в сторону. Я вернул ручку в прежнее положение, стараясь не допустить капотирования, дал самолету разогнаться и перед самым забором попытался поднять самолет в воздух. На мое счастье это удалось." Лео Номис отзывался о самолете так: "S-199 имеет слабый мотор с высоким крутящим моментом, высокую взлетную и посадочную скорость, что вместе с узкой колеей делает взлет и посадку чрезвычайно опасными. В воздухе самолет имеет плохую маневренность. Самолет является истребителем ближнего радиуса действия, продолжительность полета на крейсерской скорости в 310 км/ч составляет два часа." Мнение Гордона Левета: "Среди пилотов самолет популярен значительно меньше, чем "Спитфайр" или "Мустанг". Также, как и "Спитфайр", он имеет узкую колею шасси, склонен к капотированию и переворачиванию, труден в управлении на земле, особенно при боковом ветре. С сточки зрения воздушного боя самолет обладает лучшей скороподъемностью, чем "Спитфайр" и "Мустанг". "Спитфайр" имеет меньший радиус разворота, чем S-199, и они оба имеют меньший радиус разворота, чем "Мустанг". "Мустанг" имеет большую скорость и лучший обзор, чем S-199. "Спитфайр" является лучшим выбором для нас." Мнение Эзера Вейцмана: "Самолёт не помнящий добра, летать на нём было неприятно...плохой самолёт. Если ты делаешь маленькую ошибку, он реагирует как на большую оплошность, если ты делаешь большую оплошность, то самолёт "заботится" о том, чтобы это была твоя последняя ошибка, окончательная." 19 мая израильские пилоты, тренировавшиеся в Чешске-Будейовице узнали, что египетские C-47 бомбили центральный автовокзал в Тель-Авиве, погибли 42 человека. Все пилоты рвались в Израиль отомстить врагу. Чехословацкие инструкторы безуспешно пытались убедить пилотов завершить курс обучения. Оставались еще стрельбы по воздушным и наземным целям. Но израильтяне настаивали на своем и на следующий день пять наиболее опытных пилотов, (Моди Алон, Эди Коэн, Лу Ленарт, Давид Рубенфельд и Эзер Вейцман), отправились на аэродром Жатец (Zatec). В Израиль S-199 транспортировались в разобранном виде с помощью транспортных самолетов Douglas C-54 Skymaster и Kertis C-46 Commando (операция "Балак-5").
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
"С того момента, как я пристегнулся к сиденью, единственное, что я мог видеть - это гигантский задранный к небу нос S-199. До того как самолет достаточно разогнался и я смог поднять его хвост, для ориентации на взлетной полосе я мог использовать только боковую разметку и удаленные деревья и здания. Но чехословацкий аэродром представлял собой широкое поле покрытое травой без разметки, без деревьев и зданий, пригодных для ориентирования. Когда инструктор спрыгнул с крыла и что-то буркнул на чешском, я понял, что взлет разрешен, дал газ и отпустил тормоза. Когда спидометр показал достаточную скорость я качнул ручку вперед чтобы поднять хвост. Гигантский мессершмитовский нос величественно опустился в низ и, к своему ужасу, я обнаружил, что мчусь между двумя огромными ангарами и мой путь преграждает цепное ограждение летного поля. Ругаясь я взял ручку на себя, пытаясь поднять самолет в воздух, но скорость была еще недостаточной. Истребитель подскакивал и проваливался вниз раскачиваясь из стороны в сторону. Я вернул ручку в прежнее положение, стараясь не допустить капотирования, дал самолету разогнаться и перед самым забором попытался поднять самолет в воздух. На мое счастье это удалось." Лео Номис отзывался о самолете так: "S-199 имеет слабый мотор с высоким крутящим моментом, высокую взлетную и посадочную скорость, что вместе с узкой колеей делает взлет и посадку чрезвычайно опасными. В воздухе самолет имеет плохую маневренность. Самолет является истребителем ближнего радиуса действия, продолжительность полета на крейсерской скорости в 310 км/ч составляет два часа." Мнение Гордона Левета: "Среди пилотов самолет популярен значительно меньше, чем "Спитфайр" или "Мустанг". Также, как и "Спитфайр", он имеет узкую колею шасси, склонен к капотированию и переворачиванию, труден в управлении на земле, особенно при боковом ветре. С сточки зрения воздушного боя самолет обладает лучшей скороподъемностью, чем "Спитфайр" и "Мустанг". "Спитфайр" имеет меньший радиус разворота, чем S-199, и они оба имеют меньший радиус разворота, чем "Мустанг". "Мустанг" имеет большую скорость и лучший обзор, чем S-199. "Спитфайр" является лучшим выбором для нас." Мнение Эзера Вейцмана: "Самолёт не помнящий добра, летать на нём было неприятно...плохой самолёт. Если ты делаешь маленькую ошибку, он реагирует как на большую оплошность, если ты делаешь большую оплошность, то самолёт "заботится" о том, чтобы это была твоя последняя ошибка, окончательная."
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
Метки:
"Абдалла отказался приехать в Нахараим. Как передал нам его посланец, это будет слишком опасно. Если я хочу его увидеть - я должна приехать в Амман, приняв риск на себя: он не может поднять легион по случаю того, что ожидает еврейских гостей из Палестины, и никакой ответственности за то, что может произойти с нами по дороге, он тоже на себя не возьмет. Начать с того, что в Тель-Авив попасть тогда было почти так же трудно, как и в Амман. Я с самого утра и до семи вечера ожидала в Иерусалиме тель-авивского самолета, а когда он, наконец, приземлился, то было так ветрено, что ему трудно было взлететь. В нормальной обстановке я отложила бы полет на завтра, но уже почти не было "завтра". Было 10 мая, а 14 мая должно было быть провозглашено еврейское государство. Это был наш последний шанс переговорить с Абдаллой. Поэтому я настояла, чтобы мы полетели, хотя, казалось, что наш "пайпер каб" перевернется от простого ветра, не говоря уже о буре. Когда мы уже взлетели, на иерусалимский аэродром сообщили, что погода слишком опасна для полета, - но мы уже были в воздухе. На следующее утро я поехала в Хайфу, где должна была встретиться с Эзрой. Было решено, что он только наденет на голову арабскую "куфию". Он свободно говорил по-арабски, знал арабские обычаи и его легко было принять за араба. Я же должна была надеть традиционное, темное и широкое арабское платье. По-арабски я не говорила вовсе, но было маловероятно, чтобы от мусульманки, сопровождающей своего мужа, потребовались какие-то разговоры. Арабское платье и покрывало для меня уже были заказаны, а Эзра объяснил мне дорогу. Мы будем часто менять машины, предупредил он, чтобы убедиться, что за нами не следят, а вечером, в назначенном месте, недалеко от королевского дворца нас будет ожидать человек, который проводит нас к Абдалле. Главное было - не вызвать подозрений у арабских легионеров на проверочных пунктах по дороге к дворцу. Это была длинная поездка, в темноте, с некоторыми пересадками. Сначала мы ехали на одной машине, потом вышли, потом пересели в другую, проехали еще несколько километров, потом, в Нахараиме, пересели в третью. Друг с другом мы во время пути не разговаривали. Я полностью доверяла способностям Эзры провезти нас через неприятельские линии и слишком занята была вопросом об исходе нашей миссии, чтобы думать о том, что случится, если нас, сохрани Боже, схватят. К счастью, хоть нам и пришлось несколько раз предъявлять удостоверения, мы прибыли на место встречи вовремя и не разоблаченные. Человек, который отвез нас к Абдалле, был его самым доверенным сотрудником, это был бедуин, с детства живший в его семье и привыкший исполнять самые опасные поручения своего господина. Он отвез нас к себе домой в своей машине, с затянутыми плотной черной материей окнами. В ожидании Абдаллы я разговорилась с привлекательной и умной женой нашего проводника, происходившей из богатой турецкой семьи; она горько жаловалась на монотонность своего существования в Трансиордании. Я подумала, что некоторая монотонность мне лично сейчас бы не помешала, но продолжала сочувственно кивать головой. В комнату вошел Абдалла. Он был очень бледен; казалось, его что-то мучило. Эзра переводил; мы беседовали около часу. Я сразу же взяла быка за рога, спросив: "Итак, нарушили вы данное мне обещание?" Он не ответил на вопрос прямо. Он сказал: "Когда я давал обещание, я думал, что судьба моя в моих руках и я могу делать все, что считаю правильным, но с тех пор я узнал кое-что другое". Он объяснил, что прежде был один, а теперь "я - один из пяти". Мы поняли, что четверо остальных - это Египет, Сирия, Ливан и Ирак. И все-таки он считал, что войны можно избежать. - Почему вы так торопитесь провозгласить создание своего государства? - спросил он. - К чему такая спешка? До чего же вы нетерпеливы! Я сказала, что о народе, ожидавшем этого две тысячи лет, нельзя говорить, что он слишком тороплив. Он, по-видимому, принял это возражение. - Неужели вы не понимаете, - сказала я, - что мы - ваши единственные союзники во всем районе? Все остальные - ваши враги. - Да, - сказал он, - я это знаю. Но что я могу сделать? Это зависит не от меня. И тогда я сказала: - Вы должны знать, что если нам навяжут войну, мы будем сражаться и мы победим. Он вздохнул и повторил: - Да. Я это знаю. Ваш долг сражаться. Но почему бы вам не подождать несколько лет? Бросьте ваше требование свободной иммиграции. Я стану во главе всей страны, и вы будете представлены в моем парламенте. Я буду очень хорошо с вами обращаться и войны не будет. Я попыталась объяснить, почему этот план невозможен. - Вы знаете все, что мы сделали, вы знаете, как тяжело мы работали, - сказала я. - И вы думаете что мы сделали все это ради того, чтобы быть представленными в чужом парламенте? Вы знаете чего мы хотим, к чему стремимся. Если вы больше ничего не можете нам предложить, значит, будет война и мы победим. Но, может быть, мы встретимся снова - после войны, когда будет существовать еврейское государство. - Вы слишком уж полагаетесь на свои танки, - сказал Эзра. - У вас нет настоящих друзей в арабском мире, и мы разгромим ваши танки, как было разгромлена линия Мажино. Это была очень смелая речь, особенно если учесть, что Данину было точно известно наше положение с оружием. Но Абдалла стал еще серьезнее и снова повторил, что мы должны исполнить свой долг. И еще он добавил - с грустью, как мне показалось, - что события должны идти своим чередом. В свое время мы все узнаем, что нам уготовила судьба. Очевидно, говорить больше было не о чем. Я хотела сразу же уехать, но Данин и Абдалла затеяли новую беседу. - Надеюсь, мы останемся в контакте и после того, как начнется война, - сказал Данин. - Конечно, - ответил Абдалла. - Вы будет приезжать ко мне. - Но как я смогу до вас добраться? - спросил Данин. - О, я не сомневаюсь, что уж вы-то найдете дорогу, - с улыбкой сказал Абдалла. Но потом Данин попенял ему, что он недостаточно осторожен. "Вы молитесь в мечети, - сказал он, - и позволяете своим подданным целовать край вашей одежды. Какой-нибудь злодей, чего доброго, может учинить что-нибудь дурное. Пора вам отменить этот обычай ради своей безопасности". Абдалла был, видимо, шокирован этими словами. "Никогда я не стану пленником своей охраны, - сурово сказал он Данину. - Я родился бедуином, свободным человеком, и останусь свободным. Пусть те, кто хочет убить меня, попробуют это сделать. Я на себя цепей не надену". После этого он попрощался с нами и ушел".Голда Меир "Моя жизнь"
Метки:
Метки:
Метки:
В 1939 году ККЛ выкупила у 3-х этажный дом с 1000 дунамами земли вблизи дороги на Рамле. Территория эта была заселена в основном арабами. После Декларации о Независимости англичане начали постепенно Святую Землю. Еврейское руководство было предупреждено о намерении арабов взять под контроль важный опорный пункт на оживленной дороге. Для молодого государства эта точка была крайне важна, т.к. являлась единственным местом еврейского присутствия в окрестностях. В январе 1948 года дом был впервые атакован путем взрыва одной из стен. Тогда же защитники понесли первые потери - погиб Давид Брандвин. В виду особой важностиэтого места было решено послать подкрепление в виде бойцов из Гивати и полевых отрядов из Хаганы. Было решено заминировать подступы к дому, но во время минирования из-за ошибки взорвались еще 2 бойца. Арабы тоже не сидели сложа руки и пытались взорвать дом с помощью катящихся бочек с динамитом. Один раз им это удалось и часть дома была взорвана. Попытки арабов взять дом учащались. 19 марта арабы предприняли очередную попытку. Им удалось почти полностью взорвать дом и еврейские защитники отступили в бункеры, вырытые незадолго до этого. Положение было отчаянным, и, если бы не подкрепление бойцами Гивати, то дело закончилось бы плохо. В конце концов англичане обеспокоились состоянием дороги по которой они должны были вскоре уходить из Палестины и предъявили ультиматум защитникам с требованием освободить территорию. В конце концов был достигнут компромисс - защитники остаются в почти разрушенном доме, но возле него будет дежурить британский БТР с целью поддержания порядка. Атаки на дом прекратились, зато арабы стали нападать на колонны с продовольствием и оружием для защитников. Защитники оказались в осаде. Необходимые продукты и патроны стали доставлять отдельные бойцы, просачиваясь через окрестные поля и плантации. Только 1-го мая была снята осада после успешной операции "Хамец".